Страница 24 из 135
— При Лени ты можешь говорить все, — сказал адвокат, и в его голосе
явно прозвучала настойчивая просьба.
— Дело не меня касается, — сказал дядя, — тайна не моя. — И он резко
отвернулся, словно входить ни в какие препирательства не желает, однако дает
им время на размышление.
— Неужели тебе так плохо? — спросил дядя, присаживаясь на край постели.
82
ф. кафка
— А чья же? — спросил адвокат слабеющим голосом и опустился на подушки.
— Моего племянника, — сказал дядя. — Я его привел сюда. — И он представил К.: — Это Йозеф К., прокурист.
— А-а! — сказал больной уже гораздо оживленнее и протянул руку К. —
Простите, я вас не заметил. — Выйди, Лени, — сказал он сиделке. Та не стала возражать, и адвокат пожал ей руку, словно прощаясь надолго. — Значит, так, — сказал он дяде, когда тот, успокоенный, подошел поближе. — Значит, ты не навестить больного пришел, а по делу!
Казалось, что до сих пор адвоката угнетала мысль о том, что его пришли
навещать как больного, потому что он вдруг совсем ожил, приподнялся и сел, опираясь на локоть, что само по себе было утомительно, и все время теребил
бороду, глубоко запуская в нее пальцы.
— Стоило только этой ведьме уйти, и вид у тебя сразу стал гораздо лучше, — сказал дядя. Тут он остановился и, шепнув: — Пари держу, что она подслушивает! — подскочил к двери. Но за дверью никого не оказалось, и дядя
вернулся не то чтобы разубежденный, потому что ее отсутствие показалось
ему еще большей низостью, а скорее озлобленный.
— Ты в ней ошибаешься, — сказал адвокат, но защищать сиделку не стал; может быть, он хотел этим показать, что она в защите не нуждается, и уже гораздо более сочувственно продолжал: — Что же касается дела твоего уважае-мого племянника, то я почел бы себя счастливым, если бы у меня хватило сил
на эту чрезвычайно трудную работу; но я очень боюсь, что сил у меня не хватит, однако попробую сделать все, что смогу; а если не справлюсь, можно будет привлечь еще кого-нибудь. Откровенно говоря, это дело меня слишком
сильно заинтересовало, чтобы я решился отказаться от всякого участия в нем.
И если сердце у меня не выдержит, то трудно найти более достойную причину
его остановки.
К. не понимал, казалось, ни слова из этой речи, он посмотрел на дядю, ища
объяснения, но тот со свечой в руке сидел на ночном столике, с которого уже
скатился пузырек с лекарством, кивал головой, соглашаясь с каждым словом
адвоката, и нет-нет да поглядывал на К., приглашая и его выразить свое согласие. Может быть, дядя уже раньше рассказал адвокату о процессе? Но это
было невозможно, весь ход событий говорил против этого.
— Не понимаю… — начал наконец К.
— Нет, это я, по-видимому, вас не понял, — удивленно и растерянно перебил его адвокат. — Может быть, я поторопился? О чем же вы хотели со мной
посоветоваться? Я решил, что речь идет о вашем процессе.
— Разумеется! — сказал дядя и обернулся к К. — Чего ты не понимаешь?
— Да откуда же вы знаете обо мне и о моем процессе? — спросил К.
— Ах вот оно что! — с улыбкой сказал адвокат. — На то я и адвокат, я бываю в судейских кругах, там говорят о разных процессах, и невольно запоми-наешь самые выдающиеся, особенно если они касаются племянника твоего
друга. Ничего удивительного в этом нет.
процесс
83
— Чего тебе надо? — опять спросил дядя у К. — Ты как-то неспокоен.
— Вы бываете в этих судейских кругах? — спросил К.
— Да, — сказал адвокат.
— Ты задаешь ребяческие вопросы, — сказал дядя.
— А с кем же мне еще встречаться, как не с людьми моей профессии? —
добавил адвокат. Это звучало так убедительно, что К. ничего не ответил.
«Но ведь вы работаете во Дворце правосудия, а не в тех канцеляриях на
чердаке?» — хотелось ему спросить, но заставить себя произнести эту фразу
он не мог.
— Сами понимаете, — продолжал адвокат таким тоном, словно мимоходом объяснял что-то само собой разумеющееся, — сами понимаете, что из
этих знакомств я извлекаю большую пользу для своей клиентуры, и притом
во многих отношениях, хотя говорить об этом не очень-то полагается. Конечно, сейчас болезнь несколько мешает мне, но добрые друзья из суда навещают
меня, и благодаря им я многое узнаю. И узнаю я, пожалуй, больше, чем те, кто
целыми днями просиживает в суде. Вот и сейчас, например, у меня дорогой
гость. — И он показал на темный угол комнаты.
— Где же он? — спросил К. грубовато, настолько он был удивлен.
Он неуверенно оглянулся; слабый свет свечи далеко не достигал проти-воположной стены. Но там действительно что-то зашевелилось. Тут дядя
поднял свечу, и они увидели небольшой столик и сидящего за ним пожило-го господина. Должно быть, он там сидел не дыша и потому так долго оставался незамеченным. Теперь он неторопливо поднялся, явно недовольный
тем, что на него обратили внимание. Он зашевелил руками, похожими на короткие крылья, как будто отмахивался от всяких знакомств и приветствий, никак не желая мешать посетителям, и настоятельно просил оставить его
в темном углу и забыть о его присутствии. Однако никто не пошел ему в этом
навстречу.
— Вы застали нас врасплох, — объяснил адвокат гостям и ободритель-но кивнул пожилому господину, приглашая его подойти поближе; тот подошел медленно, неуверенно, озираясь вокруг, но все же с каким-то достоинством. — Господин директор канцелярии… Ах, простите, я вас не представил —
это мой друг Альберт К., это его племянник К., прокурист банка, а это господин директор канцелярии… Как я уже говорил, господин директор был настолько любезен, что посетил меня. Только посвященный может понять всю
ценность такого визита, только тот, кто знает, как завален работой господин
директор. И все-таки он пришел, мы с ним мирно беседовали, насколько позволяла моя немощь. Мы, правда, не запрещали Лени впускать посетителей, потому что мы никого не ждали, но мы хотели побыть наедине, а тут вдруг ты
застучал кулаком в двери, Альберт, и тогда господин директор отодвинулся
вместе с креслом и столиком в дальний угол, и вот теперь неожиданно выяснилось, что нам, если, конечно, возникнет такая потребность, по всей вероятности, можно будет обсудить совместно некоторые дела, а для этого надо всем
84
ф. кафка
сесть поближе. Господин директор канцелярии! — попросил он, с подобо-страстной улыбкой наклоняя голову и указывая на широкое кресло у кровати.
— К сожалению, я могу задержаться только на несколько минут, — любезно сказал директор канцелярии, удобно развалившись в кресле и глядя на
часы. — Дела меня зовут. Однако я не хочу упустить возможность познакомиться с другом моего друга.
Он слегка поклонился дяде, который, видно, был очень доволен новым
знакомством. Но так как подобострастие было не в его характере, он встретил
слова директора канцелярии смущенным, но очень громким смехом. Впечатление не из приятных! К. спокойно наблюдал за происходящим, потому что
на него никто не обращал внимания: директор канцелярии, очевидно по привычке, раз уж его позвали, овладел разговором, адвокат, явно притворивший-ся больным, по-видимому из желания отвадить новых гостей, теперь внимательно слушал, приставив ладонь к уху, а дядя в качестве светоносца — свечка
качалась у него на коленке, и адвокат беспокойно поглядывал в его сторону —
уже перестал стесняться и откровенно восхищался не только речью директора канцелярии, но и плавными, волнообразными жестами рук, сопровождав-шими его слова. К. стоял, опершись о спинку кровати, и директор, быть может умышленно, ни разу к нему не обратился; как видно, старшие смотрели на
него только как на слушателя. Впрочем, и сам К. почти не понимал, о чем идет
речь, а думал о сиделке и о том, как невежлив был с ней дядя, или о том, не видел ли он директора канцелярии где-то раньше, может быть, даже на собрании