Страница 16 из 135
и пошел дальше какими-то торопливыми, семенящими шажками; по-видимому, он страдал подагрой.
К. не стал больше обращать внимания ни на него, ни на посетителей, сидевших в проходе, так как, пройдя половину коридора, он увидел, что можно
свернуть вправо через дверной проем. Он справился у служителя, правильно
ли он идет, тот кивнул, и К. прошел туда. Ему было неприятно все время идти на
два-три шага впереди служителя: именно тут, в этом здании, могло показаться, что ведут арестованного. Он то и дело поджидал служителя, но тот сразу опять
отставал. Наконец К., желая прекратить это неприятное состояние, сказал:
— Ну, вот я и посмотрел, как тут все устроено, теперь я ухожу.
— Нет, вы еще не все видели, — небрежно бросил служитель.
54
ф. кафка
— А я и не хочу все видеть, — сказал К., уже по-настоящему чувствуя усталость. — Я хочу уйти, где тут выход?
— Неужели вы уже заблудились? — удивленно спросил служитель. —
Надо дойти до угла, а потом направо по тому проходу до самой двери.
— Пойдемте со мной, — сказал К., — покажите мне дорогу, не то я запу-таюсь, здесь столько входов и выходов.
— Нет, это единственный выход, — уже с упреком сказал служитель. —
А вернуться с вами я не могу, мне еще надо передать поручение, я и так потерял с вами уйму времени.
— Нет, пойдемте! — уже резче сказал К., словно наконец уличил служителя во лжи.
— Не кричите! — прошептал служитель. — Здесь кругом канцелярии.
Если не хотите идти без меня, пройдемте еще немножко вперед, а лучше подождите тут, я только передам поручение, а потом с удовольствием провожу вас.
— Нет, нет, — сказал К., — ждать я не буду, вы должны сейчас же пройти
со мной.
К. еще не осмотрелся в помещении, где они находились, и только когда
открылась одна из бесчисленных дощатых дверей, он оглянулся. Какая-то девушка, привлеченная, очевидно, громким голосом К., вышла и спросила:
— Что вам угодно, сударь?
За ней, поодаль, в полутьме, показалась фигура приближающегося мужчины. К. посмотрел на служителя. Ведь он говорил, что никто не обратит внимания на К., а тут уже двое подходят; еще немного — и все чиновники обратят
на него внимание, потребуют объяснить, зачем он здесь. Единственным понятным и приемлемым объяснением было бы то, что он обвиняемый и пришел узнать, на какое число назначен следующий допрос, но такого объяснения он давать не хотел, тем более что оно не соответствовало бы действительности, ведь пришел он из чистого любопытства, а также из желания установить, что внутренняя сторона этого судопроизводства так же отвратительна, как и внешняя, но дать такое объяснение было совсем невозможно. Все, что
он думал, подтверждалось, и дальше вникать у него охоты не было, его и так
удручало все, что он увидел, сейчас он был просто не в состоянии встретиться
с каким-нибудь важным чиновником, который мог вынырнуть из-за любой
двери; нет, он хотел уйти со служителем, а если придется, то и один.
Но его молчаливое упорство, очевидно, бросалось в глаза, потому что и девушка, и служитель так на него смотрели, будто в ближайший миг с ним произойдет какое-нибудь превращение и они боятся это пропустить. А в дверях
уже стоял человек, которого К. заметил еще раньше, издали; он держался рукой за низкую притолоку и слегка раскачивался на носках, как нетерпеливый
зритель. Девушка первая поняла, что странное поведение К. объясняется легким недомоганием, она тут же принесла кресло и спросила:
— Может быть, вы присядете?
К. сразу сел и тяжело облокотился на ручки кресла, словно ища опоры.
К. сразу сел и тяжело облокотился на ручки кресла, словно ища опоры.
56
ф. кафка
— Немного закружилась голова, правда? — спросила девушка.
Ее лицо склонилось к нему совсем близко с тем строгим выражением, какое свойственно многим женщинам именно в расцвете молодости.
— Не волнуйтесь, — сказала она, — тут это дело обычное; почти с каждым, кто приходит сюда впервые, бывает такой припадок. Вы ведь здесь в первый
раз? Да, тогда это вполне естественно. Солнце страшно нагревает стропила
крыши, а от перегретого дерева воздух становится тяжелым, душным. Вот почему, несмотря на все преимущества, это помещение не очень подходит для
канцелярии. А что касается воздуха, то при большом скоплении клиентов —
а это бывает почти каждый день — тут просто дышать нечем. Если еще вспомнить, что тут часто вешают сушить белье — нельзя же запретить жильцам
пользоваться чердаком, — то вы и сами поймете, почему вам стало не по себе.
Но в конце концов и к такому воздуху привыкаешь. Вот придете сюда еще раза
два-три и даже не почувствуете духоты. Вам уже немного лучше?
К. ничего не ответил — слишком неприятно было из-за внезапной слабости ощущать свою зависимость от этих людей, а кроме того, когда он узнал, почему ему стало дурно, он почувствовал себя не только не лучше, а, пожалуй, еще хуже. Девушка сразу это заметила, взяла багор, стоявший у стены, и открыла небольшой люк над головой у К., чтобы дать доступ свежему воздуху. Но посыпалось столько сажи, что девушке пришлось тут же закрыть люк
и смахнуть сажу с рук К. своим носовым платком, потому что сам он слишком
ослабел. Он охотно посидел бы тут, чтобы собраться с силами и уйти, и чем
меньше на него обращали бы внимания, тем скорее он пришел бы в себя.
Но тут девушка сказала:
— Здесь сидеть нельзя, мы мешаем движению.
К. вопросительно взглянул на нее, не понимая, о каком движении
идет речь.
— Если хотите, я проведу вас в медицинскую комнату. Помогите мне, пожалуйста! — обратилась она к мужчине, стоявшему в дверях, и он сразу подошел ближе.
Но К. вовсе не хотел идти в медицинскую комнату, он больше всего боялся, что его уведут: наверно, там чем дальше, тем хуже.
— Я уже могу идти, — сказал он, и, как ни удобно ему было сидеть в кресле, он, весь дрожа, встал на ноги. Но удержаться на ногах он был не в силах.
— Не могу, — сказал он, покачивая головой, и со вздохом снова опустился
в кресло. Он вспомнил служителя суда, который, несмотря ни на что, мог бы
помочь ему выйти отсюда, но тот, как видно, давно ушел. Он заглянул в просвет между мужчиной и девушкой, но служителя не увидел.
— Я считаю, — сказал мужчина, одетый весьма элегантно — особенно бро-салась в глаза серая жилетка, заканчивавшаяся двумя острыми уголками, —
я считаю, что нездоровье этого господина вызвано здешней атмосферой, поэтому будет разумнее всего, да и ему приятнее, если мы не станем отводить его
в медицинскую комнату, а просто выведем из канцелярии.
процесс
57
— Вот именно! — воскликнул К. и от радости не дал тому договорить. —
Конечно же, мне станет сразу лучше, да я и не настолько ослаб, меня надо только немного поддержать под мышки, я вас никак не затрудню, тут ведь близко, доведите меня до двери, я немножко посижу на ступеньках и совсем отдохну, у меня таких припадков никогда не бывало, удивляюсь, как это вышло.
Ведь я и сам служащий, привык к канцелярскому воздуху, но здесь, как вы изволили заметить, слишком уж душно. Будьте любезны, проводите меня немного, у меня голова кружится, мне дурно, когда я стою без поддержки. —
И он приподнял плечи, чтобы его могли подхватить под мышки.
Но мужчина не внял его просьбе и, не вынимая рук из карманов, громко
рассмеялся.
— Вот видите, — сказал он девушке, — этому господину не вообще плохо, а плохо только здесь!
Девушка тоже улыбнулась, но слегка похлопала мужчину по плечу кончиками пальцев, словно он позволил себе слишком явную насмешку над К.
— Да что вы, — сказал тот, не переставая смеяться, — я же действительно
хочу помочь ему выйти.
— Вот и прекрасно, — сказала девушка, кивнув хорошенькой головкой. —