Страница 66 из 74
Глава 22
Глава 22
— Княже?..
Я помолчал и едва заметно кивнул.
Палач хекнул, топор с глухим стуком впился в колоду, голова взлетела в воздух, мотыляя растрепанной бородой и шлепнулась в корзину.
Тело остервенело засучило ногами и боком завалилось на эшафот.
Толпа на майдане разом торжествующе взревела.
— Пляши, пляши, иуда!!!
— Будешь таперича знать...
— Смерть проклятущим латинянам...
— Уже напляшешься...
— Тащи следующего...
Казнь шла за казнью, народ ликовал, а я тупо пялился на залитый кровью эшафот и не чувствовал ничего, кроме щемящего одиночества.
Дождавшись, когда казнили последнего заговорщика, я поворотил жеребца и поехал к себе в резиденцию.
После смерти Зарины я словно закаменел и одичал, даже вместо улыбки получался какой-то звериный оскал. Прекрасно понимал, что со смертью аланки жизнь не заканчивается, но ничего поделать с собой не мог.
Попытался топить горе в хмельном, но скоро бросил, потому что не помогало. Впрочем, особо пьянствовать было некогда — все свободное время занимала работа.
Зарину похоронили на высоком холме, откуда открывался красивый вид на Западную Двину. Рядом пока поставили простую часовенку, а дальше я приказал основать на этом месте женский монастырь.
Рода Бельских, Гаштольдов и многие другие, хотя бы косвенно вовлеченные в заговор перестали существовать. Большинство заговорщиков казнили, остальных навечно упрятали в монастырские темницы, а все земли и имущество конфисковали. Дальше стал вопрос с семьями. Оставлять их у себя категорически не стоило, потому что они живой рассадник крамолы — детям с детства будут вдалбливать в голову — вырастешь — отомсти за батю невинноубиенного.
Ближники советовали извести всех под корень, но я не смог и нашел другое правильное решение — семьи переселил в Вятскую и Галичскую землю. Там, в чужом окружении, в отрыве от своих, крамолы поубавится.
А дальше закипела работа по соединению разнородных княжеств в единое государство. Большинство прежних ставленников Свидригайло я удалил от службы, а вместо них поставил своих людей. Толковых и верных людей категорически не хватало, но справился. В княжества назначил князей-наместников, а дабы поумерить их пыл и самостоятельность, при каждом княжестве создал Княжьи приказы, по исполнению моей воли и законности, этим самым новоиспеченным князькам не подчиняющиеся. Понятное дело, князьям сие мало нравилось, да кто же их спрашивать будет?
Добравшись до хором, я отпихнул отрока, попытавшегося помочь мне слезть с седла и быстрым шагом ушел к себе. Закрыл дверь, сбросил кафтан и, матерясь сквозь зубы от боли, осторожно примостился в кресло.
Раны на удивление быстро заживали, сказывалось недюжинное здоровье Шемяки, но до полного выздоровления было далеко — по вечерам и при непогоде, натруженно тело ныло так, словно меня заново искромсали.
В дверь поскреблись.
Я недовольно поморщился, отодвинул от себя бумаги и раздраженно бросил.
— Ну?
— Батюшка... — в горницу величаво вплыла статная девка в нарядном сарафане и повойнике. — Ты уж прости дурищу, но ить не крошки в рот не брал с утра, а я тут ушицы сварганила на осетринке...
Не дожидаясь ответа, она начала снимать с подноса на столик горшки и тарелки.
Я грустно вздохнул.
Ну не унимается Вакула, все норовит ко мне бабу под бок подсунуть, чтобы отвлекся от горя. Вот и Феклу, совсем молодую купеческую вдову в домоуправительницы пристроил.
Ничего не скажешь, баба красивая и статная, налитая словно яблочко, умная и приятная в общении, да и верная, на такое у меня глаз наметанный, но не лежит у меня душа к ней хоть тресни.
повойник — старинный головной убор замужних женщин, представлявший собой мягкую полотняную шапочку с круглым или овальным верхом, иногда с прикреплённым нешироким твёрдым очельем-околышем, полностью закрывавший волосы, заплетённые в две косы и уложенные на голове
— Ладно...
Фекла разулыбалась, аккуратно подсунула мне плошку с ухой и принялась тараторить, все норовя притиснутся:
— Хлебай, хлебай батюшка, где это видано голодом себя изводить, а вот я смаженок спроворила, только из печи...
Я опять вздохнул и сухо оборвал ее.
— По делу давай...
— По делу так по делу... — Фекла обиженно наморщила нос и снова затараторила. — Как и приказывал, батюшка, вчера заложили в коптильню первый ряд окороков, да колбас, а еще бочки для рыбы привезли, да соль...
Я про себя усмехнулся — не все же в воинском деле прогрессорствовать. Как бы это странно не звучало, с колбасой на Руси все очень плохо пока. Колбасой обзывают кровянку, но церковь строго против употребления крови в пищу, а мясных почему-то не делают. Вот пришлось изобрести, благо сам в своем прежней ипостаси увлекался заготовками мясной продукции. Заодно усовершенствовал процесс копчения и вяленья мяса. Таперича будет на Руси свой хамон и прочие изыски. А еще основал правильную засолку рыбы, так как ее никто не солил до меня.
Похлебал ушицы, поглядел на Феклу, прикинул, а не употребить ли ее по назначению, но понял, что не хочу и отослал. Черт... понимаю, что без бабы не обойдется, организм уже вовсю требует, тело-то молодое, но не лежит душа и хоть тресни. Пробовал недавно одну сисястую девку из дворни зажать — так и вовсе спротивило — никак Зарка из сердца не уйдет.
Подавил в себе желание вздремнуть и отправился на пушечный двор.
Куда нам без пушек? Правильно, никуда.
Пушки уже пробовали лить, и вполне успешно, нужные мастера нашлись среди чехов, правда из-за дороговизны и дефицита материалов большую часть стволов артиллерии все еще клепали из сварных железных полос. Но лафеты к ним ладили уже на новый манер.
Пушечный двор встретил оглушительным грохотом и чадом. В сами мастерские я соваться не стал и остановился подле выставленных на дворе уже собранных готовых пушек.
Выглядели он уже вполне современно, то бишь, где-то на уровне конца века шестнадцатого.