Страница 54 из 74
Глава 18
Если честно, после того, как стали известны итоги схватки, я начал сильно сомневаться в целесообразности затеи. Сильно сомневаться.
Но сначала о хорошем.
Да, с одной стороны мы практически полностью уничтожили поляков, бежать смогли очень и очень немногие. Мало того, одним махом вырубили всю правящую верхушку Польши. С крулем Ягайлой легла целая куча всяких маршалков*, надворных, коморных, каштелянов, подчаших, дворных подскарбиев и прочих воевод. Всякие Николаи из Бжезья, Николаи Шарлейские, Добеславы Олесницкие, Збигневы Бзежинские и еще куча других знатных пшеков, имена которых остались неизвестными. Под нож попал даже какой-то епископ Збигнев Олесницкий и личный секретарь Ягайлы Яков Лютек. За каким хреном круль тащил с собой столько дворянского сброда мне неведомо, но оный сброд практически весь полег. Резня случилась жуткая, а я не стал сдерживать разъяренных ратников.
А если учитывать, что придворные должности в Польше занимали исключительно представители самых влиятельных родов, то разгром получился просто эпический.
маршалок (польск. marszałek) — чин при дворе властителя в Польше с XIV века, государственная должность в Польше и Великом княжестве Литовском и Русском.
подскарбий — казначей.
А трофеи...
Всего мы забрать, естественно, не смогли, но того что взяли, хватит с головой на еще пару таких моих походов. Только золотых гривен досталось около десяти тысяч. Как выяснилось, Сигизмунд большую часть этих денег просто заплатил Ягайле за поддержку. А еще, ко мне в руки попали королевская походная корона и скипетр, личная печать Ягайлы, его меч, прозванный по свидетельству одного из пленных почему-то «Щербец» и целая куча католических святых реликвий.
Короче говоря, задумка удалась на все сто процентов. Я даже не рассчитывал на такой результат.
И теперь пшеков ждет грандиозная грызня за трон и уж точно им сейчас не до Свидригайлы и Сигизмунда.
Черт побери, все хорошо, но теперь я стал врагом целого королевства. А еще, на минуточку. Владислав родной брат Свидригайло. Как последний отреагирует на то, что я угробил его старшего братца? Понятно дело, они враги в политическом смысле, но теперь мне придется опасаться и Свидригайло. Хрен его знает, что у него на уме. Решит замириться с пшеками и выдаст меня им на блюдечке. Весело? Обхохочешься.
Да и хрен бы с ним, но самое поганое, что пшеки сражались как черти и в схватке я потерял около сотни своих ратников.
Стоило оно того?
По большому — конечно, стоило.
Но эти погибшие ратники для меня дороже чем все ляхи, вместе взятые, вместе с их сраным королем. Не знаю, как знаменитые полководцы воспринимали потери личного состава, но я принял эти смерти очень близко к сердцу. Блядь, кажется, я очень надолго отучился улыбаться.
Ну не могу я по-другому. Во такой вывих. Может привыкну со временем, а пока посылать своих людей на смерть, словно себе в сердце нож вонзить.
Но что случилось, то случилось.
Сразу после сечи мы отправились на соединение с остальными своими отрядами. К счастью, литвины спохватились поздно и обратно к Вилькомиру дойти удалось почти без потерь. А к тому времени, как Жигимонт выдвинул в сторону города войско, туда подошли большие подкрепления Ордена. По итогу битвы не состоялось, литвины даже не дошли к нам.
Со дня на день могла начаться распутица, но перед маршем в Витебск, я дал отдохнуть людям и задержался в Вилькомире на пару дней.
И первым делом, отправил великому магистру Тевтонского ордена в подарок скипетр и державу Ягайло. Шел бы этот тевтон нахрен, но, мать его за ногу, приходится думать о политике — тевтонцы с данной ситуации наши очень важные союзники.
— Мы благодарим вас, князь! — Фон Книпроде с поклоном принял трофеи. — Орден высоко ценит наши отношения.
— И еще это... — я подвинул к комтуру пакет с оттиском моей личной печати.
— Князь? — немец вопросительно на меня посмотрел.
— В моем личном письме к Великому Магистру, я отметил вашу особую роль в нашем успехе комтур... — спокойно ответил я. — А также роль некоторых ваших людей.
Тевтонец подозрительно покосился на присутствующего при разговоре Питера Гейделя, но тот успешно сделал вид, что он здесь совершенно не причем, хотя лично писал это письмо под мою диктовку.
В письме я особо отметил Книпроде и особенно Гейделя, для того, чтобы сделать их своими лоббистами в Ордене. Пусть пока прут вверх по карьерной лестнице, а я еще подумаю, как вас понадежней подцепить на крючок. Питер Гейдель уже на крючке, но я уже знаю, на что клюнет комтур.
— Благодарю вас, князь... — комтур отреагировал нарочито прохладно, но я все равно заметил, что он очень доволен.
Дальше состоялся совместный ужин, где мы обсудили дальнейшие планы и политический момент. Сам-то я ничего толком не знаю про польские династические хитросплетения, но как выяснилось, фон Книпроде разбирался в них отлично. И сразу, смерть Ягайлы и иже с ними, заиграла новыми красками.
— Польский королевский трон выборный, — рассказывал Книпроде. — Что создает гораздо больше неразберихи, чем династическое наследование. И абсолютно ненужное противостояние внутренних сил в государстве.
Я молча кинул, соглашаясь с ним.
— А сейчас благодаря вашим действиям... — немец почтительно поклонился мне. — Создалась очень интересная ситуация. Дело в том, что род Пястов гораздо древней рода Ягеллонов и очень многие дворяне в Польше считают, что он имеет больше прав на трон. И самое забавное, что этот род не прерывался и сейчас у них есть свой готовый кандидат на корону — князь Зимовит Равский.
— А как же сын Ягайлы, наконец, его жена, Софья Гольшанская? Они тоже будут претендовать на корону.
— Будут, — охотно согласился тевтонец. — Обязательно будут, но сейчас их шансы против Зимовита невелики, по нескольким причинам. Во-первых, их главный сторонник, влиятельный епископ Олесницкий уже на небесах вашим стараниями. Без него, собрать силы, чтобы отстоять право на корону будет очень трудно.
«Не моими, а вашими... — мысленно поправил я его. — Епископа сгоряча угробил не я, а ваш не в меру ретивый Гейдель. Как уже потом выяснилось, парня вышибли из седла почти сразу, и он не нашел ничего лучшего, чем ринуться пешком прямо в королевскую кибитку. Там опять схлопотал от кого-то и от злости угробил всех, кто попался под руку. И сообразил, что убил короля, только после того, как отрубил ему башку. И я сделаю все, чтобы народ узнал — Ягайлу прибил тевтонец. Пусть немцы теперь сами разгребают...»