Рождение империи. Шемяка

Глава 11

Глава 10

— Не хватайся! — аланка щелкнула страшноватого вида ножницами в опасной близости от моего носа. — Ну посиди малость, скоро закончу...

Я провел взглядом по обтянутой рубахой высокой груди Зарки и решил смириться.

Стригусь вот, за время приключений зарос аки зверь лесной. Парикмахеров и прочих барберов и близко рядом не водится, приходится привлекать аланку.

— Готово! — аманатка отступила на шаг, довольно улыбнулась, принялась смахивать волосы рушником и попутно подсунула мне небольшое зеркальце.

Я глянул на себя в виде Шемяки и критически хмыкнул. Почитай в первый раз удосужился на свою новую морду толком глянуть. Все недосуг было, да и с зеркалами на Руси сейчас большая проблема.

А так норм: подбородок волевой, челюсть тяжелая, мощная, нос с горбинкой, в отца пошел, брови пушистые, глаза голубые, — вполне себе, намного красивше стал себя прежнего. И молодой!

— Ой, так бы и затискала! — Зарина хищно улыбнулась и неожиданно замолотила меня кулачками. — Научишь? Научишь так бить, как ты того увальня прибил?

— Не получится у тебя так, — я подошел к лохани с водой умыться.

— А почему?

— Легкая ты и маленькая. Силы не хватит. А ежели силу поднять, станешь, что тот мужик. Оно ни тебе, ни мне не надо.

— А ножом? — Аланка лихо махнула ножницами.

— Ножом — получится. Ладно, буду одеваться, пора уже толковать с вятскими старшими.

Неделя в Вятке пролетела очень быстро. На следующей день после присяги город дал званый пир, гулял весь народ: на майданах выставили столы: мед и пиво лились рекой. На второй день похмелялись, а заодно занялись хозяйственно бытовым устройством: мне представили княжьи хоромы, хозяйство, определили кошт на прокорм меня родного и двора. Скажу сразу, вятские не поскупились, только на прокорм и обеспечение выделили двести пятьдесят рублей в год. Не хило, в Галиче я жил куда скромнее. Потом обговорили мои обязанности: в кои входило представление Вятки на политической арене и военные вопросы, а заодно я проинспектировал гарнизон с укреплениями, да выяснил мобилизационный ресурс. Дальше вече заслушало мои соображения на предмет ведения внешней политики и всецело одобрило намерение жить с московскими и прочими дружно, но себя в обиду не давать, да продолжать грабить с толком и разумением.

Свои торговые прожекты и некие моменты, касающиеся того, кого можно грабить, а кого пока погодить, я пока не предъявлял, решив заняться ими после экспедиции в Литву. Хочется сделать много и сразу, но катастрофически не хватает времени.

Еще пару дней ушло на выяснение: кто из вятских вечевиков чем дышит и вербовки лобби, для одобрения похода к Свидригайле, а вот сейчас пришло время получить окончательное решение. Время, время мать его ети, поджимает.

Накинул кафтан, приладил шапку, подвесил саблю, да и махнул на вече.

В малом зале собрались вечевики, все в возрасте, в основном купцы да бывшие ватаманы, вышедшие на покой. Почти все вопросы в республике решают эти люди, лишь иногда, чтобы потрафить народу, обсуждения выносятся на общий круг, на майдане, в стиле кто кого перекричит.

Я сдержано поклонился, не увидел Антипа Гулю, самого ярого противника моего княженья, оттого порадовался и сел на свое место. Думал приступать, но опередили.

— Тут такое дело, княже... — Анфал Новгородец, крепкий как дуб старик, взял в руки какую-то грамоту. — Описался нам епископ Иона... — он подал мне письмо. — Грозится и просит...

— Старый хер... — насмешливо крякнул Михайло Рассоха, в прошлом знатный и удачливый ватаман. — Послать бы его, но ты рассуди, княже по своему уму...

Минай мне незаметно подмигнул, отчего я понял, что это очередная проверка на состоятельность.

Взял грамоту и прочитал вслух:

— Евангельских и апостольских и отеческих поучений сами не требуете, и живуще небрежливо, сами идете в погыбель и в будущую оную вечную и в бесконечную муку... Якоже слышим: како тамошние ваши духовнии дети незаконно живут, поимеюще жен до пяти, до шти, до седми, а вы их благословляите и приношение от них приемлете, что есть Богу мерзко...

Ясам хмыкнул насмешливо и посоветовал:

— Мыслю: отписать надобно, что с християнским смирением внемлем поучениям.

— И все? — заломил бровь Рассоха.

— И все, — я пожал плечами. — А что еще? Пусть себе пишет дальше.

Анфал откровенно заржал. Остальные тоже разулыбались.

— Верно молвишь, княже, — кивнул Рассоха. — Но он, пакостник, еще просит отпустить полоняников московских.

Я ненадолго задумался. Понятие Вятская вечевая республика звучит гордо и звучно, но на самом деле — это самая настоящая рабовладельческая контора — ее благополучие зиждется в том числе на эксплуатации холопского труда многочисленных пленных. Жалко людей, жизнь у них здесь не то, чтобы хорошая, а точнее совсем нерадостная, но вопрос сложный, тут с кондачка не решишь.

— Мой сказ — отпустить самых увечных и старых, чтобы на прокорм не тратиться. Нам только польза, а Ионе приятно будет, что прислушались, а ежели дальше захочет разговаривать — пусть везет хлеб, а мы подумаем. Как уже говорил, московский князь теперь не будет перечить московским купцам и прочим возить хлебный запас к нам, как ранее. То бишь запрета княжьего нет. Он же, Иона, не угомонится, а ежели так сладить, теперь полон на его воле. Захочет — выкупит, а на нет и суда нет. Без платы токмо птички поют.

Вечевики молча переглянулись и начали оживленно переговариваться, даже успели поругаться, но приговорили сделать, по-моему.

— Ладно рассудил, княже. Знаем, что ты с делом важным пришел, но прежде еще надо решить... — Анфал сделал паузу и внушительно заметил. — Брат твой старший к нам едет. Что мыслишь?

Я вздохнул. Что я мыслю? По-хорошему надо бы его убирать, ибо сильно своенравный и бешеный, но, черт побери, он все-таки брат Шемяки. Да и отец не поймет. Охо-хо, сплошной головняк. Ладно, попробую что-то придумать.

— Он не враг мне, а брат. Ежели порешаете принять — принимайте. Но будьте настороже, неспокойный он, может много хлопот принести. Если успеет приехать до моего отъезда — я поговорю с ним. Ежели нет, решайте с ним сами. Больше, нечего сказать.

— Быть посему... — вечевики переглянулись. — А теперь говори заботу свою...

Рядились неожиданно недолго, вече приговорило снарядить за городские средства со мной две с половиной сотни конных ратников, да не мешать ватагам по собственному желанию идти со мной, но уже за свой кошт.