Рождение империи. Шемяка

Глава 8

А так все хорошо начиналось...

И дело не в татарах, они оказались самозванцами, так как при них не нашлось ярлыка на сбор дани.

Дело совсем в другом.

Но обо всем по порядку.

В общем, побили Василия, стали на Москве. Бывший великий князь пожелал замириться и снял с себя великое княжение, приняв в обмен Переяславль на кормление.

Вроде все наладилось — я навел жесткий порядок в Москве, приструнил воинство, да и занялся неспешно своими делами. Спешно не получалось, только дуги и шестерни для арбалетов, да граненые наконечники для пик ладили почти два месяца. Толковых кузнецов не сыскать, хорошего железа с гулькин хрен и все такое. Но помаленьку дело двигалось. Сманил жирной кормежкой в рекруты четыре десятка крепких московских парней, устроил тренировочный лагерь, ввел что-то вроде единой униформы для ближников, даже пытался на речке Неглинке кузнечный молот на водяной тяге построить. Мыслилось большее, но прежде всего решил пробовать в воинском деле прогрессорствовать.

Но тут началось неладное — побежал служилый люд из Москвы к Ваське. Бояре, сыны боярские, дьяки, подьячие да прочие, в том числе простой народец. Город стремительно пустел. Помимо всего процветал откровенный саботаж.

Я сему моменту не придал большого значения. Что с того, что побежали? Свято место пустым не бывает, замена всегда найдется. Делов то, свой админресурс воспитать. А черни нагнать с других мест вообще не проблема. С саботажем тоже никаких проблем, пару саботажников повесить — другим неповадно будет.

Но мой отец, а вернее отец Шемяки меня слушать не захотел. Чему причиной являлось то, что меня с братом Васькой успели очень качественно и умело отодвинуть от бати. И устроил это гребанный боярин Морозов, ближний советчик при Юрии Дмитриевиче.

Закончилось все очень печально, порешил батя снять с себя великое княжение и уйти из Москвы.

Твою же кобылу!!! Как ни бился, ничего не помогало: один ответ, я великий князь, мне и решать, а ваше дело маленькое, меня слушать да исполнять. Дело дошло уже до откровенных ссор.

В общем, подписали они с Василем еще одно докончание, по которому Юрий Дмитриевич отдавал великое княжение, а взамен получал город Димитров, который ранее Васька сам у нас отжал. И самое пакостное, что нас на подписание даже не взяли, все произошло тайно.

Васька брат чуть ли не в припадках бился, я как мог успокаивал, но получалось неважно — сраный боярин умело разжигал смуту. Я подозревал что он мылит на руку московским, вплоть до того, что сам тайный агент, но прямых свидетельств тому не было, а косвенным отец не верил. Да и сладить с уродом в подковерной борьбе не получалось, умения хитрости не хватало, даже с советами Зарины. Слишком матерым гребаный боярин оказался.

По итогу, стали готовится к отъезду домой. Я в последний раз попробовал урезонить отца, но дело закончилось ничем. Отец словно свихнулся, плел вовсе странное: мол, птенцам гнезда Калиты ссориться неладно и все такое. Ага, а как Ваську воевать, так ладно? Твою же мать...

Вышли с братом из его покоев, а тут Морозов собственной персоной, да еще так гаденько ухмыляется при виде нас: мол, что, щенки, знайте свое место.

— Ах, пес!!! — бешено взревел Васька и выхватил кинжал.

Не успел я опомниться, как Морозов уже хрипел и пускал кровавые пузыри на полу с распоротой глоткой.

Я попытался ему артерию зажать, но не смог — опыта не хватило, только весь к кровище изгваздался.

Брякнула дверь, выскочил отец. Картинка ему открылась совершенно ясная, вот дохлый боярин, рядом мы — все заляпанные кровью. Что тут думать? Порешили сыночки на пару первого советчика и соратника — отомстили за обиду.

— Как посмели?!! — лицо Юрия Дмитриевича страшно исказилось. — Тати! Пошто верного человека извели? Недоброе замыслили? На меня руку еще поднимите! Эй, кто там...

Его охрана выдернула сабли. Васька кинулся на отца, но я поймал его и слегка придушил во избежание осложнений.

От идеи объясниться отказался — все равно бесполезно.

Думал отец прикажет нас в колодки забить, но обошлось.

— Вон! — скрипнул зубами Юрий Дмитриевич. — И на глаза мои не являйтесь прежде чем позову. Забью в колодки! Слышали? Вон!!!

Вот так все и закончилось. И людей попросту положили и славы не сыскали. Легко мне было расписывать, как мои главные герои историю шатают, на практике все оказалось куда как трудней. Одна радость, теперь некому отца смущать. И Всеволж, к счастью, куда-то подевался.

По итогу, к концу следующего дня мы с Васькой со своими ушли из Москвы. Младший брат принял сторону Юрия Дмитриевича. Впрочем, очень ожидаемо — не тот характер, средненький он по норову и по уму.

На одном из привалов сел я у костерка и задумался очень насущным вопросом:

— Что делать?

Ответ пока выражался только в одном очень русском и емком слове:

— Блядь...

— Все ладно случилось. — отстраненно заметила Зарина.

— Что, ладно? — вспыхнул я. — Где ты ладное видишь? Совсем ополоумела?

— Не горячись... — аланка заботливо смахнула пылинку золы от костра с моей скулы. — Нет добра в сваре. Надо мировую с Василием искать... — она покосила на моего брата и уже тише сказала: — Своим умом искать. Отец твой не вечный...

Я зло на нее посмотрел, но смолчал.

Говорить просто, исполнить трудней. Мир с Василием — однозначно лучший вариант. Можно собрать войска и нагнуть его еще раз — сил хватит, если еще вятских поднять. Но это означает новый виток войны. И не последний, московские вряд ли смирятся. Но прямо сейчас идти на мировую нельзя — мы сейчас на слабой позиции. Московские примут желание мириться за слабость, соответственно, условия мира для меня будут ущербные, даже позорные, сплошной урон.

Опять же, отец и прочие галичские не поймут такого самоуправства, посчитают предательством, домой после этого путь заказан. В моем положении — оторвешься от дома, почитай пропал.

И еще! Убивать своих на радость чужим мне как серпом по бубенцам, особенно на фоне сраной братоубийственной войны в современности.

— Заберите какой-нить удел московский, сядьте там, укрепитесь... — нашептывала аланка. — Уже на горе, а не под горой. А в обмен на возврат удела докончание подпишите, да что еще выторгуете у московских. Пора свою силу показывать, не вечно же под отцом ходить будете...

— Чтобы больше такого от тебя не слышал, — резко оборвал я ее. — Поняла? Много ума взяла. Помни свое место!