Воля павших

– Первым делом, первым делом – ловля рыбы, ну а девушки – а девушки потом!

Строчка из старинной песни повергла Олега в легкий шок. Гоймир между тем потянулся всем телом и, следя за тем, как листок пошел по рукам, сказал:

– Так послушаешь – думается, мы в поход знатный собрались, столько разговора. А по делу – что такое рыба? Мелочь…

В его глазах плясал смех, он явно подкалывал Горда, который как раз рассматривал дошедшую до него карикатуру и сказал:

– Нелепица.

– А то как же, – согласился Гоймир.

– Между прочим, – Йерикка повернулся к Гоймиру, – несмотря на всю нелепость затеи, – Горд то ли рыкнул, то ли каркнул от возмущения, – Горд где-то прав. Дело, конечно, скучное, но нужное, а водитель наш рисует карикатуры, как Кукрыниксы… – теперь уже невнятный возглас издал Олег, но на него никто не обратил внимания. – Ты, Резан, ничего по уму не сообразил. Тебя, Крут, я вообще сегодня не слышал.

– Могу сказку сказать. Посмеемся, – не переставая двигать патроны, объявил младший.

– Как наглотался кто-то «дури» данванской, да вообразил, что лежит в постели с честной супругой, Да и занялся рукоблудием посередь улицы, – с отвращением добавил Горд, опершись спиной на стену. – Знаем. Слышали ту сказку.

– У тебя спина белая, – равнодушно заметил Гоймир.

Горда перекосило:

– А…

– Не веришь – не надо. – Лицо Гоймира вдруг стало злым. – Рассказывай, Крут, что хотел.

Мальчишка довольно уныло и без особого вообще воодушевления начал рассказывать:

– У нас в хозяйстве порешили вчера холостить бычка. А он, понимаете, здоровый вырос невмерно. Если б еще по уму делали, а то оно как обычно покатилось… Нашелся кто-то – не дать самый умный, да самый быстрый – и понеслось под раскат… Трехродный мой с торфяников стал. Чистил задок, а как дело за бычка пошло – сказал, что соседи-то его холостить обучили. Нам бы у тех спросить, да уж где там… Начал он расставлять людей, значит. Дал одному здоровенный кий – мол, бей бычка в лобешник. Еще одного ставит позаду с резаком – давай, как падать начнет, режь ему добро. Двое еще – в тех двоих и я, ума-то временем нету, – приткнул обок, чтобы, как бычка кием пометят, валить его начинали. А сам трехродный в дверях становится – одно слово, князь, и только. И пошло. Тот, что с кием, замахнулся сплеча, а колотушка-то с оскепа и сорвись. Легкой птахой – да прямо трехродному в лоб. Он вместо бычка в дверях – бряк! Но то начало было. Тот, что позаду стоял, видит – кием махнули. Он и взялся за дело. Ну а бычок восчувствовал – сей час его самого главного в жизни лишат, начинает ломить вперед. Его вмах палкой между глаз, а что ему палка? Стоптал… Мы меж делом тем навалились на бок, а бычок у нас из-под рук и выскочи, ну мы мордами в навоз и полегли. Трехродный мой тем часом подниматься начал, да бычок по нему и пробежал.

Олег засмеялся, отчетливо представив себе эту картину. Но больше никто даже не улыбнулся. Гоймир вновь что-то рисовал в блокноте. Йерикка разглядывал носок своего мягкого шкуросапога. Горд по-прежнему стоял у доски, вообще ни на кого не глядя. Резан точил карандаш – точнее, стачивал его.

– Да, – пошевелился Йерикка – Куда ни кинь – всюду клин. Не получается ничего – добычу увеличить.

Это была единственная реплика, последовавшая в ответ на рассказ Крута. Впрочем, он совершенно не отреагировал на невнимание, а продолжал двигать по столу патроны.

– Давайте этим днем больше о рыбе не говорить, – продолжал Резан.

– Ночью, – не отрываясь от блокнота, поправил Гоймир.

– Что? – переспросил Резан.

– Ночью не говорить, – уточнил Гоймир, демонстрируя новую карикатуру: бык в штанах, которые распирали гипертрофированные гениталии, сражался двумя мечами с целой толпой хангаров, а еще столько же лежали вокруг порубленные. На лбу у быка набухала шишка.

На этот раз все посмеялись, но опять-таки – не очень весело. Йерикка подвел итог:

– Хорошо, рыбу оставим в стороне. Пока. Горд, не кривись, затея твоя нужная. На ярмарке закажем Чайкам коч побольше. А этот год уж обойдемся тем, что у нас есть.

– Было время – сами те кочи делали, – тихо сказал Крут.

– Было, – согласился Йерикка. – И вновь будет. А пока так… Ты ружья-то проверил?

– Огненный бой? – встрепенулся мальчишка, отбрасывая с глаз светлые волосы.

– Крут Гордыч – ты? – ехидно спросил Йерикка.

– Ну… я заряды смотрел…

– По одному на зуб пробовал, – беспощадно подвел итог Йерикка. – Второй час сидим, а ты к делу и не приступал.

– Ладно, возьмусь сейчас, – проворчал мальчишка, вставая. Остальные с интересом за ним наблюдали.

Олег опередил Крута, не слишком уверенно смотревшего на «сайги». Он поднялся с сундука, подошел и взял в руки ближайший полуавтомат. Такое оружие он держал не впервые… и стрелял из него несколько раз. Мощная самозарядка для охоты на крупного зверя – впрочем, если дробью, то можно и уток бить. Двенадцатый калибр валит волка – обычно говорят «слона», но отец, учивший Олега стрелять, всегда смеялся: слона свалить ничего не стоит, он легкая добыча, а вот волк иной раз убегает, простреленный в голову! Неметаллические детали не из дерева, а из зернистого углепластика. На Земле такая штучка обойдется тысяч в пять-семь, а тут, интересно, откуда, уж не последний ли дедов подарок?.. Пятизарядный магазин, флажковый предохранитель, удобный затвор с правой стороны ствольной коробки, прицел перекидной… Крепление для оптики. Плавный спуск. Удобная для удержания шейка приклада – шершавый пластик так и прикипает к ладони… Автоматического огня, конечно, нет, у предохранителя всего два положения…

Олег вертел эту штуку в руках, сам толком не зная, зачем за нее взялся – и услышал вопрос Горда:

– Умеешь ли с ней?

– Вполне, – кивнул Олег, поднимая глаза.

Гоймир покривился:

– Я же тебе говорил, как он бьет, так что спрашиваешь?

– Наган и гладкий ствол – разное дело, – довольно резонно сказал Горд. И спросил снова: – Хорошо ли бьешь? Метко?

– Метров за… – начал Олег, поморщился и, задумавшись на секунду, поправился: – Сажен за тридцать в гильзу от этой же штуки попаду. Как не фиг делать.