Воля павших

– Давай я тебе свои отдам, – предложила Бранка без насмешки.

Олег почувствовал, что краснеет и грубо ответил:

– На хрен надо.

При одной мысли, что он возьмет обувь у девчонки, а она попрется босая, Олегу стало стыдно. Размахнувшись, он запулил остатки кроссовок в кусты. Лицо Бранки построжало:

– Нельзя так! – резко сказала она. – Надо зарыть, да и дерном прикрыть. Плохо оставлять за собой следы. Хоть какие. Кто забывает про то – недолго на свете заживается.

Без единого слова Олег поднялся и пошел в кусты, откуда притащил свои кроссовки. Сев на траву, стянул с ног носки, тоже протертые до дыр, затолкал внутрь обувки. Бранка, ловко орудуя топором, уже рыла ямку.

– Да будет земля вам пухом, – пробормотал Олег, следя за ее действиям. – Вы верно мне служили, товарищи.

– Так возьмешь обувку? – повторила Бранка, аккуратно закрывая место захоронения заранее срезанным пластом дерна. – Я же вижу – ты и впрямь босой далеко не уйдешь.

Она повернулась и посмотрела на Олега. На загорелом лбу девчонки поблескивали капельки пота – жарко ей в кожаном жилете…

– Ну и как ты себе это представляешь? – с отчаяньем спросил Олег. – Дойдем мы к твоим. Я в твоих сапогах. Ты босиком. Все от хохота коней двинут… умрут, одним словом, в смысле.

– Я без обувки не останусь, – отмахнулась Бранка и, присев, начала разуваться. – Сейчас отдохнем немного, поедим и пойдем дальше. Дождь скоро станет. Хорошо, следы наши вовсе замоет.

– Дождь? – Олег поднял голову к небу в проемах крон, на котором и следа не было от вчерашних тучек. – Откуда?

– Добрый дождь, – невозмутимо повторила Бранка. – Смотри, как стрекозы летят, – кучно, низко, крылышками часто бьют… К дождю. Доставай там хоть моркву, погрызем…

– Я бы, если честно, от мяса не отказался. – Олег в самом деле почувствовал, что очень голоден. – Есть же консервы.

– А вот вечером рыбу половишь, я поохочусь – будет мясо и рыба, – обнадежила Бранка. И тут же подозрительно спросила: – Ты рыбачить умеешь?

– Я даже охотиться умею, – ответил Олег.

– Ты заряды береги, – посоветовала Бранка. Посмотрела на свой самострел, лежащий рядом на траве. – А с самострелом сумеешь?

– Дело нехитрое. – Олег, доставая морковь, с сожалением посмотрел на банки с аппетитными рисунками. А повернувшись, увидел, что Бранка сняла жилет (он стоял на траве – именно стоял, словно кожа была продублена до жесткости металла, как кираса) – и теперь стягивала через голову рубаху. Смешно было ожидать, что под нею окажется лифчик. Олег отвернулся, чувствуя, как сердце прыгнуло вверх и заколотилось где-то в горле.

– Позагорать решила? – спросил он хрипло, надеясь, что Бранка не заметит перемен в голосе.

– Нет, обувку тебе мастерить буду… Возьми, чего в сторону глядишь?

Она подошла, неслышно ступая по траве, и положила рядом с Олегом свои шкуросапоги. При этом она нагнулась, и Олег увидел то, от чего отворачивался – крепкую тугую грудь, покрытую таким же восхитительным ровным загаром, как и остальное тело. Мысли заскакали, как монстрики в компьютерной игре. Олег перевел дыхание, словно боялся, что Бранка услышит его – слишком громкое и неровное.

ТАКОГО он не видел никогда, если конечно не брать в расчет телик, видео и печатную продукцию. Но весь объем виденного (в том числе – и вполне похабного порно, что уж греха таить!) мерк перед теми несколькими секундами, когда Бранка была рядом. А она совершенно спокойно уселась на травку, скрестив ноги, достала свой нож и принялась ловко отпарывать страшным лезвием рукава у рубашки (или куртки, Олег не мог понять до сих пор). При этом девчонка что-то мурлыкала без слов, а потом спросила:

– Ты знаешь какие песни? Только не для войны, их наши часто поют, тяжко слушать.

Она не стала объяснять – почему, а Олег, удивленный вопросом, повернулся, забыв о виде Бранки. Девчонка смотрела на него ясным взглядом, и он рассердился на себя. Да что такое, в самом деле?! Она же неизвестно что про него может подумать – непохоже, что сама Бранка как-то неудобно себя чувствует, а он смотрит в сторону и краснеет, как морковка, которую они только что грызли! Ну девчонка. Ну красивая. Ну голая, так ведь только до пояса! И вообще, что в этом странного или неприятного?!

– Знаю, только я петь не умею, – наконец ответил Олег.

– А ты все одно – спой, – попросила Бранка. – Какие у вас поют. Мне любопытно.

Она с усилием надпарывала крепкие нитки, то и дело кидая на Олега выжидающие взгляды. Тот снова находился в смущении. Вряд ли она поймет «Hay» или ДДТ, а если попробовать вспомнить что из въевшейся против своей воли в память попсы, то эта девица чего доброго решит, что все жители Земли давно помешались. «Может, так и есть» – отметил про себя Олег, но тут же безо всякой связи с этой мыслью вспомнил начало песни Высоцкого «Про несчастных лесных жителей». Высоцкого обожал слушать отец Олега, мама тоже любила, ну и мальчишке передалась некоторая увлеченность песнями этого архаичного для его времени барда. Правда, множество песен, приводивших в восторг родителей, Олегу были не очень понятны, но имелись и другие – о, так сказать, вечных вещах.

– Вот, – немного неуверенно протянул Олег, – одна… Только предупреждаю – когда я в походах пел – лесники от инфаркта помирали и медведи с деревьев осыпались.

Олег наговаривал на себя. Конечно, Вадим пел лучше, а тот же Юрка – гораздо лучше, но и у Олега был вполне приятный голос. Обычный мальчишеский дискант, местами ломающийся. Бранка выжидающе и подбадривающе молчала, и Олег, быстренько пробежав в памяти куплеты песни, набрал – для решимости – в грудь побольше свежего лесного воздуха и начал, посматривая на вершины деревьев:

Он распелся, излагая душераздирающую историю – строчки припоминались сами собой. Но примерно со слов «и началися его подвиги напрасные» Олег обратил внимание на реакцию Бранки и чуть не подавился очередной строчкой. Бранка слушала совершенно серьезно! Она воспринимала шуточную песню, как былину о подвигах неизвестного ей богатыря Ивана! Конечно, некоторые, а то и многие слова былины ей были непонятны, но общий смысл – вполне ясен. Олег так обалдел, что даже не расхохотался, глядя на серьезное лицо своей спутницы – и продолжал петь на автопилоте…