Воля павших

…Вопреки словам Йерикки и ожиданиям Олега сразу они никого «брать» не пошли. Чужой, выйдя из балагана, целеустремленно потащил их в ту часть ярмарки, где расположились лесовики, заявляя, что он голоден, а сейчас самое время сходить в гости. У Олега начало печь грудь, словно там уже давно стоял горчичник – да так сильно, что и свалившийся на голову обед был не в радость.

Между тем Чужой, не постучавшись даже символически, вломился первым в один из балаганов, где его уже, судя по всему, ждали. Вокруг накрытого стола, размерами напоминавшего бильярдный, стояла целая компания, включая Гостимира, который шумно обрадовался, и Бранку. При виде ее Олег весьма глупо хотел повернуть назад, но невысокий, хотя и кряжистый мужик уже с поклонами провожал всех троих на места, причем Чужого усадил напротив себя, за другой конец стола, а Олег оказался рядом с Бранкой.

– Сажай своих девчонок с нами, Степан, – махнул рукой Чужой. – Знаю, у вас, дикарей лесных, не принято, но я же гость!

– Ты, Славко, не гость, а, считай, родич, – ответил Степан и жестом подозвал жену и двух дочерей, стоявших у входа в балаган. Те чинно поклонились и уселись на свободные места. Напротив Олега оказалась старшая – примерно его ровесница, с могучей русой косищей, едва ли не более мощной, чем у Бранки, и веселыми, озорными глазами василькового цвета. Олег попал в стол ложкой вместо супа, девчонка фыркнула и уткнулась в косу (так классно!), а он внезапно получил зверский пинок в щиколотку от Бранки.

– Ты что?! – не выдержал Олег, разворачиваясь на скамье.

– Хлеб подай, – весело сказала она, ухитряясь одновременно зло смотреть на Олега и еще злее – на лесовичку. Когда Олег наклонился к ней, подавая ломоть, то его ухо щекотнул шепот: – Зарежу, как свет свят.

«Упс. Приехали», – отметил Олег, а Степан усугубил ситуацию, щедро сказав, хрустя огурцом:

– Понравилась моя старшая? Женись хоть завтра. Крещеный ли?

– Э?.. Я?.. В смысле – да, – кивнул Олег.

– Батюшка! – Лесовичка зарылась в косу.

– А чего? – удивился Степан. – Хороший парень…

– Ой, батюшка! – простонала та.

– Молчу, молчу, – отмахнулся тот.

Олег от смущения налег на здоровенный рыбник, зверски обжигаясь паром. Первым же куском он подавился, и Бранка от души врезала ему между лопаток:

– Легче так-то? – невинно спросила она.

– Угу, – хмуро ответил Олег.

Йерикка почему-то не менее хмуро грыз мосол, потом в сердцах трахнул им по столу, выбивая мозг.

– Одичал в горах, право, – извиняющимся тоном заметил Чужой.

Степан отмахнулся:

– Ниче, я тоже мозги люблю.

– Степ, Славко у тебя? – от входа осведомился амбального телосложения бородач в маскхалате, с «калашниковым» поперек груди, заглядывая в балаган, как к себе домой.

– Здесь, здесь, садись. – Степан махнул рукой. – Рубай, до чего дотянешься.

– Да ел я, во уже. – Амбал чиркнул себя по горлу, но сел, пододвинув скамью и непринужденно кладя АКМС между рыбником и миской с варениками. Если он и ел, то заметно это не было – вареники со скоростью хорошо натренированных солдат сигали на ложку, в ней – до миски со сметаной, а оттуда – в рот. При этом амбал усиленно делал Чужому какие-то знаки глазами и свободной рукой.

– Жуй спокойно, – предложил Чужой, разрезая поросенка.

Амбал судорожно заглотил последний вареник, а младшая дочка Степана задумчиво сказала:

– А у дяди Феди отсюда, – она показала на горло, – и выше пятнадцать вареников умещается.

Балаган вздрогнул от хохота. Амбал покраснел и махнул рукой:

– Ды… чего я там съел-то?..

– Тебе же сказали – пятнадцать вареников, – пояснил Чужой серьезно.

– Ну пошли, пошли, дело же есть. – Теперь амбал сигнализировал сразу обеими руками.

– Что ты скажешь? – Чужой поднялся. – Пошли, ребята. Поесть не дадут… Вольг, автомат оставь. После заберешь.

– Зачем? – агрессивно спросил Олег.

Йерикка мягко попросил:

– Оставь… Пошли.

…Балаган, к которому они подошли, был даже не городским, а лесным. Там торговали стеклянными бусами, подделками под драгоценные камни, браслетами, ожерельями, подвесками – короче, как сказали бы на Земле, бижутерией. Хозяин – молодой веселый мужик – управлялся вместе с красивой женщиной, похоже – женой и с мальчишкой лет 13–14, не сыном, скорее всего, а племянником. При виде их трудно было поверить, что все трое – данванские агенты.

– И пацан? – изумился Олег, когда они с Йериккой подходили к балагану, и рыжий горец растолковывал ему, что и как.

На этот вопрос он жестко ответил:

– Все трое – хобайны. Понял?

– Понял, – ошеломленно ответил Олег, наблюдая, как Гостимир и Бранка вместе подошли к прилавку, хозяин пошутил, все засмеялись, и Бранка начала, требовательно покрикивая на Гостимира, примерять ожерелье из эмалированных бусин. Чужой подходил с другой стороны – быстрым, деловитым шагом, во всем его облике ясно читалось – иду мимо, до бабских безделушек мне дела нет.

– Мужик нужен живым, – продолжал Йерикка. – Его можно только ранить. Двух других – ликвидировать.

– Мальчишку? – Олег посмотрел на привалившегося к стенке балагана русого паренька, который рассеянно крутил в пальцах рубль, чему-то улыбаясь, и честно сказал: – Я не смогу.

– Женщина твоя, – без возражений кивнул Йерикка. – Запомни, Олег. – Он назвал Олега настоящим именем. – Это не шуточки, не горные стрелки, не хангары. У них – оружие. И они его пустят в ход чуть что… Идем. Сигнал – Чужой подойдет, спросит: «Золотые не поменяете?» После этого – стреляй сразу. Сможешь?

– Да, – холодея, ответил Олег и, расстегнув кобуру, заткнул наган со взведенным курком сзади за пояс.

– Застегни кобуру, – приказал Йерикка, пряча свой парабеллум под плащ.

Они подошли неспешно, Йерикка поздоровался с Гостимиром и Бранкой. Олег, изображая совсем чужого, остановился у прилавка, рассеянно разглядывая украшения. Краем глаза он заметил, что Чужой сбил шаг, порылся под одеждой, досадливо мотнул головой, огляделся – и направился к балагану.

– Да пойдем, – унылым голосом бубнил Гостимир, – задались тебе стекляшки крашеные…