Провокатор

Библиотечный четверг бурлил в ожидании «шоу экстрасенсов», сиречь моего выступления. Все вроде было по-прежнему, те же участники, те же инженерные и студенческие тужурки, те же платья девиц и дам и даже лимонад тот же самый, только я себя на этом бенефисе чувствовал не очень уютно, слишком уж восторженными глазами следила за мной Наташа. Белевский-старший опоздал, вернее, задержался на полчаса, за которые мы успели обсудить последние рассказы Максима Горького, включая незабвенную «Песню о соколе». Я лишь поддакивал и как оказалось это было правильной стратегией — ни «Буревестника», ни пьес, ни романов, которые я помнил значительно лучше рассказов, великий пролетарский писатель еще не создал.

Семен Аркадьевич появился в этот раз один, без сопровождения.

— Ну-с, милейший Михаил Дмитриевич, надо признать, что ваши выкладки оказались правильными. И коли уж с войной Испании с Америкой вы угадали, будет любопытно послушать, что еще вы предвидите в ближайшее время, — обратился он ко мне сразу после рукопожатия.

— Просим, просим! — поддержали его собравшиеся. Ну, выноси, Клио.

— Не могу точно поручится за ближайшее время, но уверен в том, что нас рано или поздно ждут еще два больших конфликта — в Китае, вернее, Маньчжурии и в Южной Африке.

— Интересно, и это при том, что Китай только что потерпел поражение от Японии? И при том, что буры благоденствуют под английским покровительством?

— Это видимость. Давайте по порядку начнем с Китая — да и к нашим границам это ближе. Вряд ли империя Цин решится на объявление войны кому-либо, она, как вы верно заметили, ослаблена и запугана. Но все произошедшее за последние пятьдесят лет, начиная от опиумных войн и заканчивая нашим железнодорожным строительством, вызывает растущее раздражение ханьцев и манчжур. Посудите сами — европейские державы, а теперь еще и Япония распоряжаются в Китае как у себя дома, нарушая все возможные традиции, к которым китайцы привыкли за столетия, если не тысячелетия. Страна нищает, и во всех бедах винят, естественно, «длинноносых варваров» — европейцев, в число коих включают и нас. А мы вломились в Маньчжурию с железной дорогой!

— Но это же прогресс! — вякнул кто-то из угла.

— Для нас с вами — да. А для китайца — нарушение всех и всяческих устоев жизни. Железные дороги отбирают работу у возчиков, телеграф — у почтовиков, импорт промышленных товаров — у местных ремесленников. Вот представьте, например, что англичане взялись прорыть канал от Архангельска до Одессы, — тут присутствующие заулыбались, — но делают это не обращая внимания на законы и установления Российской империи, изгоняя обывателей и крестьян с привычных мест, уничтожая нивы и выгоны, снося дома и кладбища, наводняя полосу канала своей администрацией… Как вы думаете, долго ли вытерпит русский мужик такое издевательство? А китайцы куда как более традиционалисты, чем русские. Да и религиозные различия между европейцами и китайцами значительно серьезнее, чем между русскими и англичанами, некоторые китайские секты прямо считают необходимым истреблять «белых дьяволов». Опять же, вспомните, кого винил неграмотный русский мужик в годы холеры — немцев-докторов, не так ли? Стоит случиться эпидемии или голоду и даже китайским властям будет куда удобнее указать на «заморских чертей» как на виновников бедствия, — я перевел дух и налил себе лимонаду.

— Думаю, начнется все с разрозненных выступлений, на которые державы не обратят большого внимания, отчего пожар разгорится еще шибче и захватит как минимум Маньчжурию и северные провинции. Нет, в военном отношении Китай ничего европейцам противопоставить не сможет, но крови прольется изрядно. Не исключаю, что волнения могут привести и к перевороту в Пекине.

— Да, у нас есть сведения о китайских школах кулачного боя и подпольных сектах, культивирующих ненависть к христианам. Но мне все-таки кажется, что вы преувеличиваете. — подвел черту генерал-лейтенант. — А что насчет Южной Африки?

— Буду рад, если я ошибаюсь насчет Китая. А в Южной Африке очаг конфликта тлеет давно, это независимость бурских республик, — я сделал небольшую паузу и обвел глазами собравшихся, остановившись на Савинкове.

— Но англичане же после поражения в 1881 году и тем более после Лондонской конвенции 1885 года де-факто признали республики.

— А десять лет назад там нашли золото, перед которым померкнут все конвенции. Причем сейчас у англичан на руках отличный козырь — ойтландеры. Их уже вдвое больше, чем буров, но у них нет политических прав и правительство Ее Величества будет разыгрывать ту карту, на которой споткнулось сто лет тому назад у нас, в Америке — «нет налогов без представительства».

Белевский встал с кресла, прошел к окну и выглянул на улицу.

— Весна… Однако, англичане уже обожглись на рейде Джеймсона и вряд ли будет предпринимать что-либо еще.

— Да, но рейд был, скорее, частным предприятием мистера Родса, премьер-министра Капской колонии, нежели политикой кабинета Ее Величества. Островные джентльмены пока пытаются уговорить Трансвааль и Оранжевую республику присоединиться мирно, но буры упрямы и очень сильно не любят англичан, так что я полагаю эти уговоры бессмысленными. Рано или поздно, там полыхнет — недаром папаша Крюгер вовсю закупает новейшие винтовки и пушки, благо золота в казне у него хватает.

— И вы полагаете, что англичан не удержит даже прежнее позорное поражение? — слегка склонив голову, развернулся от окна Семен Аркадьевич.

— Слишком велика ставка. Сегодня Британия может отправить на юг Африки хоть всю свою армию — которая, кстати, больше чем население обеих республик — и все равно золото с хребта Витватерсранда покроет любые расходы. Ну и сейчас есть возможность опираться на ойтландеров, среди которых англичан большинство, а бурам придется думать, как обеспечить их лояльность в тылу в случае войны. Не говоря уж о том, что никакого военного производства ни в Трансваале, ни в Оранжевом государстве нет, а единственный путь, по которому туда могут поступать военные материалы — железная дорога из арендованного англичанами Лоренсу-Маркиша.

— Ну, предположим, война случится. Но Альбиону придется действовать и против реакции держав, у той же Германии или Франции симпатий к бурам куда больше, нежели к англичанам.

— Вряд ли эта реакция станет чем-то большим, чем парой-тройкой громких заявлений. Воевать с владычицей морей из-за кучки религиозных фанатиков на краю света? Увольте, ладно бы еще за золото, но шансы наложить на него лапу есть только у англичан. Кстати, насчет буров — наш американский писатель Марк Твен, человек наблюдательный и острый на язык, бывал там и оставил о них весьма нелицеприятные заметки. Что-то вроде «буры очень набожны, глубоко невежественны, тупы, упрямы, нетерпимы, нечистоплотны, гостеприимны…»

— Оставим литературу молодым людям, — генерал-лейтенант иронично поклонился в сторону собравшихся, — и вернемся к испанским делам. Напомните, как с вашей точки зрения будут развиваться события?

— Блокада Кубы уже установлена, сейчас для американцев самое важное — уничтожить испанские эскадры на Кубе и Филиппинах. Как только это произойдет, начнется высадка сухопутных войск с целью «поддержки» инсургентов.

— Ну что же, посмотрим.

Через два дня эскадра Дьюи не дала испанцам у Кавите ни единого шанса, пустив на дно десять кораблей.

— Михаил Дмитриевич, это потрясающе! Насколько точно вы все предугадали! — приветствовал меня на маевке (пока еще аполитичной) в Петровском парке Савинков, сжимая в руках газету с сообщением о филиппинской победе американского флота. — И вы уверены, что это все быстро закончится?

Мы сидели на траве, подальше от аллей, по которым катили экипажи «всей Москвы».

— Да, у американцев слишком большое превосходство.

— Черт побери, мы не успеем на эту войну добровольцами… Я хотел собрать группу чтобы подготовить инструкторов, как вы говорили, а теперь придется ждать, когда англичане сцепятся с бурами.