Кузница смерти

— Нет, Сима. Мне правда пятнадцать. И ответ на твой вопрос о том, что я делаю в двенадцатой роте — Дарнак отправил меня сюда после того, как я нарушил парочку его приказов с неприятными последствиями… В общем, он сказал, что я должен обучиться дисциплине.

— Дисциплине? Но разве в разведке этому не учат?

— Так я не обучался в разведке. Я поступил на военную службу практически перед самым отбытием на Восточную Заставу.

— Расскажешь, как вообще стал убийцей в таком раннем возрасте?

— Да все довольно скучно, — отозвался юноша, разливая отбивающую запах жидкость по кожаным бурдюкам. — Хальминцы убили моих родных, а меня захватили в рабство. Так сошлось, что, когда меня везли в Хальмин, я попался на глаза своему наставнику. По некоторым причинам он искал ученика с определенными способностями, и именно я подошел ему. Мне предложили освобождение из рабства в обмен на кровную клятву поступить к нему в ученики и в дальнейшем стать убийцей.

«Когда ты это таким образом описываешь, даже я чувствую себя негодяем, воспользовавшимся отчаянным положением ребенка», — проворчал Зиргрин.

— В общем, я стал его учеником, после чего какое-то время тренировался в лесу. А потом он отправил меня познавать мир. Вот во время этого «познавания» меня заметил Микон. Ну а дальше все просто. Итогом стала наша с тобой встреча в двенадцатой роте.

— Теперь мне стало понятно, почему ты вытащил меня из петли и помогаешь, — задумчиво проговорил Сима. — И понятно, почему я тебе доверился, ха!

— И почему же? — заинтригованно спросил Наиль.

— Да из-за одиночества. Сколько, говоришь, ты прожил в лесу, только и делая, что тренируясь? Мы оба отщепенцы, пусть и по разным причинам. И нам обоим от этого хреново.

— Это… возможно. Сима, мне понадобится твоя помощь кое-в чем.

— И чем же я могу помочь тебе?

— Твое чутье на чужие смерти. Мне нужно будет понять, что это такое и как это скрывать. Сам понимаешь, с моей профессией будет очень плохо, если какой-нибудь морт однажды выяснит мою настоящую личность и внешность.

— Убьешь его, или заставишь дать клятву на крови, как меня.

— Сима, ты видишь не мою настоящую внешность. Имя тоже не настоящее, понимаешь?

— А… понял.

— Истинную свою личность я не могу открыть тебе даже после клятвы на крови. Просто потому, что тогда могу навлечь беду не только на себя.

— Да не объясняйся, разведка. Все понимаю. Проклятье, в пятнадцать уже быть частью элитного подразделения. Более того, ты ведь был тогда вместе с Фантомом, да?

— Там еще Микон был, а слухи ходят, будто один Фантом всех убил, — вздохнул юноша. — Та еще мясорубка вышла, никто без ран не ушел.

— Слышал, что Фантом вас прикрывал до последнего, принимая на себя вражеские атаки, и не допускал смертей.

— Слухи преувеличены, Сима. Верить им — последнее дело.

— Все равно, не на пустом же месте они возникли?

— Давай не будем об этом. Готов возвращаться?

— Думаешь, меня примут? Даже если запах ушел, я все еще похож на этих трупоедов.

— Нужно попробовать. К мортам ты ведь все равно не хочешь? Значит, нужно налаживать отношения с сослуживцами.

Удивительно, но когда седьмой десяток обнаружил, что от Симы больше не исходит тошнотворный запах, то отношение к полуморту резко переменилось. Никто больше не пытался его выгнать, никто не отстранялся во время занятий. Более того, к Симе теперь стали относиться как к настоящему десятнику. К нему стали обращаться за советом, он и сам стал подходить и поправлять, если видел неправильную стойку или движение. И он единогласно был признан действительно хорошим командиром. Вероятно, ранее седьмой десяток так страдал от запаха морта, что стоило тому исчезнуть, как все дружно закрыли глаза на остальные «недостатки» Симы.

Наиль из тени поддерживал Симу, так что в их подразделении воцарился мир и покой. Постепенно к полуморту стали лучше относиться и остальные десятки. В полукровке открылся довольно острый ум и неплохое чувство юмора, так что всего за пару недель Сима смог влиться в коллектив, и лишь несколько человек продолжали презрительно морщиться при виде причудливой внешности нелюдя.

— Двенадцатая рота! Построиться на плацу! — прозвучал зычный голос Берка.

Все немедленно бросились выполнять приказ. В центре тренировочной площадки виднелись четыре всадника в довольно дорогой броне. Немного впереди на пегом жеребце восседал грузный мужчина лет сорока на вид с опухшим бледным лицом. На нем были знаки отличия лейтенанта, и именно он, судя по всему, был тем самым командиром двенадцатой роты. Острый глаз Наиля быстро определил плескавшийся в заплывших глазах лейтенанта страх. Три его помощника тоже выглядели встревоженными, но от ужаса не дрожали.

Троица молча и с нескрываемым отвращением обозрела построившуюся роту, после чего лейтенант что-то бросил стоявшему перед ним Берку, развернул своего коня и поскакал в сторону Восточной Заставы. Двое его спутников поспешили следом.

— В общем так, парни, — проговорил Берк, который также выглядел немного ошарашенным, но не более того. — Поступил приказ командующего. Наша рота немедленно выдвигается в Восточную Заставу. Игрульки закончились, вскоре нам предстоит принять участие в войне. Обычно новобранцам назначают новых командиров после окончания тренировок, но на этот раз по какой-то причине поступил приказ выдвигаться всем составом. Так что очень быстро собираем все свои пожитки, сворачиваем шатры и передаем все, кроме личных вещей, снабженцам. В городе нас поселят в нормальной казарме, так что условия станут немного получше. К полудню чтобы все с вещами были в строю, а лагерь был убран. Приказ понятен?

— Так точно, эр сержант! — хором ответили пехотинцы.

Все они ощущали страх и возбуждение. Даже через блоки Наиля эти чувства пробивались почти без преград. Наверное, ученик убийцы был единственным, кто воспринял новость совершенно спокойно. Дарнак предупреждал об этом. Раздражало только то, что предателя все еще не арестовали, а значит, Наилю приходилось и дальше заниматься ерундой вместо нормальных тренировок. Да и учеба у ментального мага постоянно откладывалась на неопределенный срок, что тоже не радовало.

— Не могу поверить, что этот момент наступил, — вздохнул рядом с Наилем Трош. — Что же мне делать, если придется сражаться? Неужели придется убивать?

Только в этот момент до остальных в седьмом десятке дошло, что Трош — единственный вор, не прошедший через убийство.

— П….ц! — высказался бывший бандит, прекративший заталкивать спальный мешок в солдатскую сумку. — Парни, он нас подставит!