Агентство "ЭКЗОРЦИСТ": RUBEDO

Глава 9

Через несколько минут, раздеваясь в номере, я подумал о том, что неплохо бы освежить в памяти фигуры танцев, которые изучал когда-то. В конце концов, это должно быть, как езда на велосипеде — один раз освоив, уже совсем не разучишься. С другой стороны, я ведь на бал выпускников не плясать идти собирался, а по делу.

А утром обнаружились другие проблемы. Перечитав внимательно приглашение, я понял, что к балу совершенно не готов. Кавалеры должны были явиться в черных фраках и белых жилетах. Ни того, ни другого у меня при себе не было. Нужно было отправляться по магазинам. Но перед этим я позвонил в офис и попросил к телефону начальника охраны. Неплохо было бы серьёзно поговорить с Полом. Уверен, у него было, что узнать насчёт тех, кто заплатил за то, чтобы он меня сдал. Однако Пола на месте не оказалось. Оказывается, он исчез ещё ночью: явившийся на смену ему сотрудник был удивлён, не обнаружив охранника. Искать предателя дома было бесполезно — очевидно, он покинул её, либо догадавшись, что я не просто так свалил среди ночи, либо на всякий случай. Сообразительный гадёныш!

Быстро попрощавшись с начальником охраны, я отправился по магазинам и приобрёл хоть и готовый, но вполне прилично сидящий фрак, белую сорочку, галстук и цилиндр. Следующую часть дня провёл в музее современного искусства, сходил в ресторан пообедать и в восемь вечера подкатил на нанятом лимузине к особняку лорда Кирзби — трёхэтажному бирюзовому зданию с белыми колоннами и кариатидами в полукруглых нишах по сторонам от парадного входа. Швейцар в чёрной с золотым позументом ливрее распахнул передо мной дверь, и я вошёл в огромный холл, где ко мне подступили секюрити, чтобы проверить на предмет обладания оружием, но Софи в этот момент уже спускалась по широкой лестнице с позолоченными перилами в платье цвета апельсиновой цедры. На голове у неё была маленькая бархатная шляпка с вертикально торчащим пером. Таким образом, необходимость в досмотре отпала.

— Хозяйка была так любезна, что одолжила мне платье, — сказала девушка, беря меня под руку. — Наверное, она осуждает меня, хоть и не подаёт виду. Но ведь ей неизвестно, почему я это делаю, — гувернантка вздохнула. — Ничего, я знаю, что поступаю правильно.

Выйдя на улицу, мы сели в лимузин. Было тепло, снег не шёл, и даже ветра не ощущалось. Словом, погода удалась на славу, ещё и красивая девушка рядом, и, если бы я ехал развлекаться, ничего лучшего и пожелать в этот вечер было бы невозможно. Но я помнил, что в первую очередь должен подобраться к Бартенсу. Как это сделать, пока не представлял, но надеялся, что ослепительная красавца, которая появится рядом со мной на балу, не оставит Бартенса равнодушным. Конечно, ему захочется отбить девушку. Это вполне в его характере. Правда, пока не понятно, что будет после того, как он начнёт увиваться за моей спутницей. И, главное, как это поможет разобраться, какую роль он и его отец сыграли в смерти доктора Барни. Эти мысли занимали меня всю дорогу, отчего я был молчалив, и, кажется, это слегка задело Софи. Тем не менее, она решила меня разговорить:

— Так кто тот человек, о котором вы говорили? У нас есть ещё немного времени, пока мы не приехали, так что расскажите, кто наша цель. Вы обещали.

— Это совершенно блестящий молодой человек, — ответил я. — Во всех отношениях. Богатый, знатный, приятной наружности. Самоуверенный и с большим вкусом во всём. Словом, идеал любой женщины, особенно если она любит любовные романы.

— Вы, кажется, его ненавидите, — заметила Софи. — За что? Неужели у него есть что-то, чего нет у вас? Признаться, в это трудно поверить.

— И не нужно. Я не желаю ничего, чем владеет Бартенс. И отношусь к нему вполне равнодушно. Просто вы должны быть готовы к тому, что этот человек произведёт на вас самое благоприятное впечатление. И вы невольно зададитесь вопросом: почему я должна помогать строить против него козни?

— Вы так в этом уверены? — прищурилась Софи.

— Я это допускаю с большой долей вероятности.

— Вас это беспокоит? Что ж, постараюсь не попасться в ловушку его обаяния.

— Очень на это надеюсь. Главное помните: самые ядовитые змеи, как правило, обладают и самой красивой расцветкой.

— У вас к этому человеку точно нет ничего личного?

— Уверяю. Интерес связан исключительно с проводимым мною расследованием.

— Выходит, я, по-вашему, слабое звено? — улыбнулась девушка. — Не отрицайте! Это чувствуется. Но не волнуйтесь. Я не подведу. И потом, кто сказал, что этот ваш Бартенс вообще мною заинтересуется?

— Здравый смысл, — ответил я, окинув её быстрым взглядом.

Софи смущённо отвела глаза. А потом вдруг задумчиво нахмурилась.

— Как вы его назвали? — спросила она вдруг. — Бартенс? Знакомая фамилия. Кажется, я видела его у нас дома. То есть, в доме лорда Кирзби, конечно. Он приходил к лорду, и тот потом был сам не свой. Очень высокомерный молодой человек! И совсем не приятный. Так что вы напрасно беспокоились: у него нет ни малейшего шанса пленить меня своим обаянием. Тем более, на мой взгляд, он его напрочь лишён.

Вот как, значит. Это интересная информация. Хотя всё равно пока не ясно, что к чему. Я окинул Софи пристальным взглядом. Она производила впечатление надежного человека. Со стержнем. Большая ошибка считать, будто на женщин нельзя положиться. На некоторых — очень даже. И не всегда дело тут в любви, как я утверждал раньше. Иногда хватает и идеи, целиком поглотившей женщину. Хотя, конечно, лучше, когда она хоть как-то подкреплена и влюблённостью. Или, на крайний случай, обещанием таковой. Предчувствием. Ну, или интригой.

— Думаю, я вам должен кое-что объяснить, — сказал я. — Более подробно. Так будет лучше для дела. Кроме того, мне не хочется, чтобы вы в какой-то момент подумали, будто я вас использую. Мне нужен осознанный союзник, а не марионетка. Тем более, вполне возможно, что на карту поставлены интересы Англии.

Тут я, вероятно, приукрасил, но, с другой стороны, кто знает, куда заведёт меня расследование. Всё-таки, попросил меня о нём Первый советник Его Величества. А это что-нибудь да значит.

— Думаете, я подхожу на эту роль? — после паузы спросила Софи.

— Это сами решайте. Если не хотите, я ничего рассказывать не стану.

— Не уж, говорите! Нет ничего хуже неведения.