Страница 26 из 104
— Так что, пусть пока тут рулит Збыслав, — продолжил Константин. — Клятву он дал, дружинников у него под рукой хватает, барон обезврежен, семейка его тоже присягнула мне на верность. Два мятежных графа сейчас буду слегка заняты, по договоренности с боярами Куницыным и Журавлевым, а также оставшихся верными роду Воронцовых аристократами, они будут давить на их границы, имитируя готовность к вторжению. Так что, времени организовать военную компанию у них не будет. Им уже передан мой ультиматум.
— Дай угадаю, то же самое, что ты предложил Торбину?
— Да, — подтвердил Воронцов, глядя, как дружинники на воротах салютуют его кортежу. — Сейчас это разумно. Часть казны они добровольно передают мне на финансирование войны, все захваченные во время мятежа земли возвращаются в вотчину, им остаются их родовые. Также они распускают свои раздувшиеся дружины, оставляя то, что положено им по старым уложениям, передают титул наследникам, которые приносят мне клятву верности, а сами сидят тише воды, ниже травы, и тогда я забываю про них.
— А вы и вправду забудете, Ваше сиятельство? — подал голос ведун.
— Да, Мал, забуду. У них на обдумывание ровно неделя.
— Не верю я, что они согласятся, — подала голос Юлия.
— Значит, через неделю их просто раздавят. Здесь остаются силы, нанятые твоим дедом. Сейчас они будут готовить ударный кулак из дружинников, все же под рукой покойного барона было почти пять тысяч. Графы, верные мне, и бояре-соседи уже готовят ударный кулак, утром мы пришли к соглашению. Придется кое-что отдать, но это вполне приемлемая цена.
— Не пожалеете, Ваше сиятельство? — подал голос Мал. — Обычно бояре все под себя гребут, увеличивая могущество, а вы так легко готовы с чем-то расстаться?
— Не пожалею, Мал, — весело отозвался Константин. — Как можно жалеть о том, что и так мне не принадлежит, и приносит доход противнику? А так я укреплю связи с соседями и решу проблему с мятежниками. А вот с боярином Лосевым, который наложил лапу на некоторые владения моего батюшки, придется бодаться всерьез, но это будет уже после войны с тьмой, если, конечно, у нас будет это «после». Ладно, я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра, — цитируя Скарлетт О’Хару, рассмеявшись, произнес Константин, правда, ни Мал, ни Юлия не поняли, почему он говорит это с таким весельем.
«М-да, — подумал Константин, — очередная шутка из другого мира канула в небытие».
Машины вынеслись на взлетное поле, которое так же было оцеплено дружинниками Воронграда. Константин выбрался наружу и, закурив, стал наблюдать, как Тихомир распоряжается, загоняя лимузин Волода Торбина в грузовой отсек. Его, как и всех вставших на ноги гвардейцев, было решено взять с собой, хотя увеличение экипажа на целых тринадцать человек грозило создать некоторые неудобства. Но что делать? В тесноте да не в обиде, как говорили люди русские. Тихомир наотрез отказался отпускать только что обретенного боярина без надлежащей охраны. И Константин был с ним полностью согласен. Наемники — ребята, конечно, хорошие, но с профессионалами им не сравнится. Кстати, Дрозд подал заявку на вступление в гвардию нового боярина. Вот только сотник, вздохнув, отказал наемнику, крепкий, быстрый, даже с умениями, но он сильно не дотягивал до уровня, который требовался для личной армии боярина. Но Воронцов заверил проверенного не раз в деле наемника, что давать от ворот поворот он ему не намерен, и дело ему найдется. Горд же оказался умнее, он и так доверенный человек, зачем лезть туда, куда не просят и где он не слишком нужен.
Константин как раз докуривал, когда машину загнали в маленький трюм.
— Ох, Константин Андреевич, поползем мы как черепахи, — вздохнув, пожаловался Радим. — Перегруза, конечно, нет, но расход энергии увеличится. Если бы Лада не пообещала заняться улучшением запасных батарей, я бы вас отговаривал тащить эту машину. Слов, конечно, нет, шикарный трофей, но волочь его в Тверд. На кой вам это сдалось?
— Понравилась она мне, — просто ответил Константин. — Надоело нанимать машину в Тверде, а тут такая оказия подвернулась. Слушай, а чего ты опять на высокий штиль перешел? Мы тут с тобой вдвоем, гвардейцы не в счет. Договорились же в неформальной обстановке по-простому, тем более мы почти родственники. Задачу боярина мы выполнили, так что, договор в силе.
— Да сбиваюсь иногда, — пожал плечами граф, — сам понимаешь, эти правила этикета вдалбливают в нас годами, и отринуть их очень сложно. Так что, не обращай внимания.
— Ну, вот, можешь же, когда хочешь, — усмехнулся Воронцов. — Ну что, взлетаем?
— Взлетаем, — поддержал Константина Радим. — Прошу вас подняться на борт, Ваше сиятельство.
— Благодарю, капитан, — слегка поклонился боярин и взошел на трап. Два опекающих его гвардейца потянулись следом.
Через три минуты трап был убран, и леткор стал медленно подниматься в ясное небо. Константин не стал мешать графу на мостике, а прошел в свою каюту. Юлия стояла у панорамного окна, глядя вниз на уплывающую землю. Воронцов подошел и обнял ее за талию.
— О чем задумалась, боярышня?
— О том, что было и что будет, — ответила та, откинувшись назад и опершись на Константина. — Это ведь только первый этап, дальше проклятая столица, потом призыв нового князя и война. Сколько тягот впереди, а хочется немного для себя пожить, никуда не бежать, ни в кого не стрелять.
— О покое задумалась? — целуя девушку в ушко, с улыбкой произнес Константин. — Не заслужили мы еще покоя. Там, в том мире, у меня была любимая книга, о добре и зле, очень странная книга. Так вот, там главному герою и его возлюбленной даровали покой, но путь их был полон тягот и страданий.
— Расскажи, — загорелась Юлия, ей очень нравилось слушать разные истории, которые Константин читал в том, другом мире.
— Почему бы и нет? У нас впереди дней семь полета, а может, и побольше, поскольку Радим жалуется на перегруз. В общем, история эта называется «Мастер и Маргарита». Произошла она в столице моей родины, городе Москве…
Так и пошло — история захватила Юлию. На память Константин не жаловался, и пересказ вышел подробным. Хотя, что такое его жалкие попытки по сравнению с великим текстом? Но боярышня, неизбалованная ни книгами, ни интернетом, ни телевизором, была благодарной слушательницей. В общем, конец истории Воронцов рассказывал уже в постели далеко за полночь.
— Невероятная история, — прошептала Юлия, засыпая. — Какие же они счастливые. Интересно все же, как звали Мастера? Как бы я хотела посмотреть на твой мир.