Страница 18 из 82
Лада легко поднялась, особое состояние пропало вместе с первым произнесённым словом, нет, даже раньше, когда она задумалась об ответе. Обострённое восприятие как-то сразу притупилось до обычной нормы, но приятная лёгкость всё ещё чувствовалась.
— Встать, встал. Про случившееся, сам хочу у тебя спросить, расскажи мне про ваше ушу, — Василий крякнул от изумления.
— Э тёзка, как тебя торкнуло. Этот разговор лучше к Олегу, вернётся и расскажет. Он у нас специалист по всяким восточным эзотерикам, чакры всякие, третий глаз, пятый хвост. Без бутылки не разберёшь, — услышав про бутылку оживился кузнец.
— Василий, а что ты сказал про третий глаз, давай, рассказывай, интересно, что за диковина. Ночи пока длинные, — Тут Ладу осенило во второй раз.
— СТОЙ! — все в удивлении уставились на неё, — рассказ, разговор, интересно. Горыня, тебе и в самом деле интересно узнать про восточные премудрости? — кузнец не понимая к чему вопрос, всё же утвердительно кивнул, — Людмила, а ты хочешь узнать?
— Послушать не откажусь, но бутылку не дам, лекарю вашему сие для дела благого, а вам пьянству ради! — насупилась стряпуха, прекрасно понимая к чему всё идёт.
— Люда, зайка, так мы разве про спирт, ты нам не очищенной, которую в светильники заливают — стал канючить Василий.
— Разве не интересно послушать про страны заморские, вон сколько диковин в них встречается. Ты когда-нибудь зеркала такие встречала, небось только в корыте себя и видела. А теперь как княгиня аль боярыня, собственное стеклянное зеркало у тебя, — подключился к нападению Горыня.
— Интересно, интересно, только причём тут пьянство, — контратаковала Людмила.
— Дык под это дело разговор легче складывается, слова нужные проще находятся.
— Что-то я не замечала, чтоб Алексей к вину прикладывался, а слова у него за всегда находятся, — не сдавалась стряпуха.
— Ну ты загнула, — разочарованно потянул Василий, — он же военный, ему нельзя на службе.
— Да чего ты мне мозг конопатишь, — вставила Людмила индийскую фразу, — будто я княжих воев не видала. Налижутся до поросячьего визга, увечье кому нанесут, потом ходят каются, виру выплачивают.
— Да хватит вам, — не выдержала Лада, — мне для дела разговор этот нужен. Статей у нас в газету не хватает, вот я и решил его записать, а потом напечатать. Думаю и другим людям будет сие не без интереса.
— Молодец тёзка, — рассмеялся Василий и хлопнул девушку по плечу, — голова светлая. Зачем сидеть, голову ломать, статьи выдумывать, когда можно интервью напечатать. У нас это дело на поток ставили, народ даже деньги платил, лишь бы в тираж попасть или в телевизор пролезть, — и тут же переключился на Людмилу, — вот видишь Люд, не пьянству ради, а для важного дела.
Газета стала решающим аргументом. Ещё зимой Людмила сильно изменилась. Как то раз вызвал её к себе для разговора Олег, о чём с ней говорил, осталось тайной. Однако перемены с ней произошли значительные, перестала болтать без умолку, довольно долго ходила вообще, как пыльным мешком стукнутая. Потом отошла, стала более ворчливой, но с другой стороны и рассудительней. Большинство фраз теперь продумывала и лишь после этого произносила вслух. За что индийцы меж собой, в шутку, называли её подтормаживающей.
Новая Людмила нравилась девушке куда больше. И не только ей одной, на масленицу, которая совпала с индийским женским праздником, Олег, отмечая положительные перемены, подарил ей зеркало. Не маленькое, с ладошку, которое может любой состоятельный муж для своей супруги приобрести, а большое настольное, размером с книгу. После этого случая, не стало у индийцев более верного человека. И хотя большую часть из происходящего она не понимала, но остро чуяла, что от неё требуется. Так, она не могла понять идею с бумажной мастерской и газетой. Мороки много, каждую неделю что-то ломается, а прибыток — так себе, с зеркалами и близко не стоял. Но чувствовала, бумажное и печатное дело для индийцев, в чём-то ей недоступном, значительно важней столь прибыльного стекла.
— Хорошо, если для газеты, то оно конечно, — сердито зыкнула на неё Людмила, — но только одну. И мужа моего звать не думайте. И ты, — указательный палец упёрся девушке в грудь, — пить не будешь. Тебе голова светлая нужна. В ответ Лада недоумённо пожала плечами, мол не пью и не собиралась.
Пока Лада бегала в мастерскую за бумагой, в горнице уже накрыли стол, за которым ей отвели самое освещённое место, Василий уселся напротив. Прежде чем начать, кузнец наполнил маленькие стопки, Василий поднял свою, посмотрел на Ладу сквозь плещущуюся в ней мутную резко пахнущую жидкость и весело сказал.
— Ну Васька, за начало твоей журналистской карьеры. Для тебя, сегодня первое в жизни интервью. Будь! — стукнулся с Горыней стопками и опрокинул жидкость во внутрь, поморщился, закусил мочёным яблоком, — для меня кстати, тоже в первый раз, но это к делу не относится. Так что ты там хотел знать про военные искусства?
Индийские военные искусства и воинские хитрости были конечно интересными, но на следующий день просматривая наработанный материал, девушка пришла к выводу, что печатать можно далеко не всё. Под конец беседы пошёл вообще пьяный разговор, Василий вспоминал забавные случаи происшедшие с ним во время службы. В основном, связанных с тайными отлучками из воинского лагеря в ближайшее село с целью поиска приключений на собственное седалище. Про войны рассказать ничего не мог, так как время его службы выпало на долгие годы мира. Прямо отослав с такими вопросами к главе рода, который по его словам отвоевал за всех. Уж такое, точно ни кому читать неинтересно. Вот если бы поговорить с кем-нибудь из первых людей города…
А ведь в её теперешнем положении нет ничего невозможного. Их дядька лекарь, вхож в любой дом и родственник их Зима, человек непоследний. Если попросить, наверное смогут устроить встречу. Не мешкая, отправилась к Василию, отпрашиваться в город. Тот не возражал, наоборот, похвалил за рвение, набросал записку для лекаря и даже разрешил взять коня. Напоследок, дал несколько советов, о чём спрашивать.
Не успела Лада выехать со двора, как её перехватил Пётр Михайлович, узнавший о её намерениях. Искренне похвалил, рассказал, за какое важное и нужное дело она взялась, тоже дал несколько советов по поводу предстоящей беседы. Говорил правильные, толковые вещи, о том, как важно людям знать правду, как надо постоянно контролировать деятельность власти, и много других хоть и спорных, но интересных тем поднял в своём наставлении. Перед расставанием, девушка подумала о проклятье «либерального интеллигента», что-то не сходилось. Поверить Олегу, выйдет, что всё его родичем сказанное пойдёт во вред. Но всё сегодня сказанное им было правильным и не несло в себе зла, скорей наоборот. По видимому разрешить этот не простой вопрос предстояло ей самой.
До городского дома индийцев она добралась уже к вечеру, всю дорогу прокручивая в голове предстоящую беседу. Открывший ворота слуга её уже знал, без вопросов пропустил и принял коня. Лекарь был в своей комнате на третьем этаже, прихлёбывая горячий травяной отвар, что-то рисовал на большом листе. Квадратики с надписями соединённые между собой стрелочками. Молча прочитав записку, обратил на неё заинтересованный взгляд.
— Подход одобряю, вопросы подготовил?
— У посадника спрошу, когда плахи негодные заменят на Рыбной да Бронной улице, уже ни пройти ни проехать. Почему канавы для отведения воды не прорыть, как весна да осень, так в городе грязи по колено. Когда… — её оборвал смех лекаря. Лада покраснела, подумав, что по не знанию сморозила глупость.
— Всё, всё, всё. Понял, вижу сам знаешь, о чём политиков спрашивать. Ох и не любят они такие вопросы. Лучше бы ему сразу отказаться, чем попасть тебе на растерзание. Акулёныш пера, — про «акулёныша пера» видимо была какая-то шутка, потому как лекарь опять усмехнулся, — ладно, будь готов к обеду. Пошли, устрою на ночлег.
Утром ни кто её не будил, но по привычке, девушка проснулась рано. В городе индийцы вставали позже. Один воспитанник главы рода упражнялся во дворе в дыхательных упражнениях. Получалось у него паршиво, максимум чего смог добиться, создать сгусток тумана между ладонями. Лада уже могла ему подсказать, что он делает неправильно, но решила не вмешиваться. Может быть он и неплохой парень, но приезжая в усадьбу обучаться у Олега владению оружием, как-то странно косился в её сторону. И обучался он, в отличие от остальных родичей, совсем другому бою.