Шелковинка

Галина Ганейзер

Шелковинка

Какие сегодня все нарядные! Девочки пришли на праздник в шёлковых платьях, мальчики — в вышитых шёлком рубашках; у девочек — красивые банты, пионеры — в ярких, красных галстуках.

Из чего же сотканы эти красивые шёлковые ткани, пионерские галстуки, пёстрые ленты?.. Из шёлковых ниток, конечно. А нитки откуда взялись?

Нитки приготовили гусеницы.

Но ведь гусеницы вредные, их нужно уничтожать, они поедают листья на деревьях и кустарниках, обгладывают капустную листву. Листья, объеденные гусеницами, уже и на листья не похожи — одни жилки от них торчат, а растения погибают…

Не все гусеницы вредные; гусеницы, которые приготовляют шёлковую нитку, — полезные; их называют шелковичными червями. Но на самом деле они не черви. Черви живут в темноте, в земле, а гусеницы — на свету, на листьях; у червей трудно разобрать, где голова, где хвост, а у гусениц голова хорошо заметна и на хвосте часто рог торчит; у червяка нет ни одной ножки, а у гусениц их шестнадцать штук.

Но самое главное различие в том, что с гусеницей за её жизнь совершается ряд чудесных превращений.

Домашняя бабочка

Много есть разных бабочек на свете! Белые и жёлтые, голубые и зелёные, чёрные и красные… Есть бабочки совсем маленькие, как ноготок, а есть такие, как самый большой бант на голове девочки.

Целые дни нарядные бабочки порхают с цветка на цветок и пьют из их венчиков сладкий сок — нектар. Бабочки откладывают крохотные яички, а из них выводятся и вырастают гусеницы. Они, как и бабочки, бывают разные: коричневые и зелёные, гладкие и мохнатые, маленькие и большие.

Кружатся бабочки и в полях, и в лугах, и в лесах. Но никому не приходит в голову строить для них домики.

А вот есть небольшая бабочка коричневато-серого цвета, всё тело и лапки которой покрыты белыми волосками. Эта бабочка не умеет летать и не умеет есть. И её взял под свою защиту человек. Он защищает её от холода, ветра и зноя, охраняет от врагов, строит для неё светлые дома, а для её гусениц сажает деревья…

Эта беспомощная домашняя бабочка называется «тутовый шелкопряд». Её разводят в Узбекистане, Туркмении и других южных республиках Советского Союза.

Весной бабочка откладывает очень много крохотных яичек, похожих на жёлтые бисеринки, и через несколько дней умирает. Люди приходят, собирают яички, складывают их в бумажные коробочки и прячут в тёмные, прохладные комнаты. Там яички будут лежать до следующей весны.

Когда приходит весна

У нас под Москвой ещё и снег не растаял и дедушка Мороз за щёки пощипывает, а в Средней Азии, на далёком тёплом юге, начинается весна. Проходят тёплые дожди, согревается земля и покрывается первой, свежей зеленью. Расцветают красные тюльпаны, голубые ирисы, лиловые фиалки. Небо стало яркосиним, а солнышко светит целый день с раннего утра, и на всём небе ни одного облачка не увидишь… В полях сеют хлопок, в огородах готовят грядки, а в садах начинают зеленеть и цвести деревья.

На деревьях урюка цветы раскрываются раньше, чем листья. Деревья стоят белые и нежнорозовые, как будто нарядились на праздник. А когда подует ветерок, закачаются ветви — и летят цветочные лепестки, как снежинки, на землю.

«Расцвёл урюк, значит скоро и тутовник распустится, нужно яички оживлять», — говорят шелководы. Тутовником в Средней Азии называют дерево шелковицу. Листьями его кормят гусениц шелкопряда. (Поэтому он и называется тутовым шелкопрядом.) И вот яички, которые долго лежали в темноте и прохладе, переносят в тёплые, светлые помещения. Лежат яички, согреваются и дней через десять становятся почти прозрачными. Тогда через тоненькую оболочку в них можно разглядеть крошечную, свернувшуюся в комочек гусеничку. Приходит пора гусеничке выходить из своего тесного домика-яичка. Она прогрызает оболочку и медленно, опираясь лапками о стенки, с трудом начинает выползать. Ползёт, расправляет своё маленькое тельце, вытягивается и осматривается по сторонам.

У новорождённой гусенички тело серовато-чёрное, по бокам и на спинке жёлтые бугорки, а из каждого бугорка торчит пучок волосков. Головка у гусеницы — как круглый чёрный шарик.

Новорождённых гусениц уносят в другую комнату, тоже тёплую, чистую и светлую. В ней и будут жить гусеницы. Их раскладывают на полках и приносят свежих листьев тутовника. Листья ещё совсем молоденькие, нежные, но чтобы гусеницам было легче их есть, листья изрезали на узкие, длинные полоски…

Целый день и даже по ночам гусеницы едят. Каждые два часа приходится им добавлять свежего корма. Но зато и растут они быстро! Не по дням, а по часам…

Прошло только два-три дня, как гусеницы вылупились из яичек, а их уже не узнать: в два раза больше стали. А ещё два дня прошло — и гусеницы стали в три раза больше новорождённых! Кожица на гусеницах разгладилась, складочки распрямились.

И вдруг — что такое? — гусеницы перестали есть, стали ленивыми, неподвижными. Может быть, они заболели?

Нет, гусеницы совсем здоровы. Они наелись, да и заснули крепким сном на целые сутки.

Сколько у гусеницы платьев

Спит гусеница, а сама всё растёт. Проснулась — и совсем тесной ей шкурка стала. Так натянулась, что, кажется, вот-вот лопнет. Выросла гусеница из своего платья, надо другое надевать.

Но разве гусеница — девочка, чтобы у неё были платья? И как она может их менять?

Вместо платья у гусеницы — шкурка. Стала шкурка для подросшей гусеницы тесной, и она сбрасывает её. Но из шкурки вылезть — это не платье снять! Чтобы выбраться из шкурки, гусеница выпускает изо рта тоненькую шелковинку; сделает из неё под ноги коврик-подстилку и потом уцепится за него ножками, напружинит всё тельце, потянется как следует — и лопнет старая шкурка! Снимется, как колпачок, с головы, а потом и вся гусеница выползает из отверстия.

Новое платье у гусеницы уже не чёрное, а светлокоричневое. Оно ещё немножко великовато, «на рост» сшито, всё в морщинках и складочках. Но это не беда!

Гусеница просыпается голодная и, отдохнув немножко, с новыми силами принимается за еду. Опять она ест и день и ночь; только теперь, когда она стала постарше, её кормят не нарезанными, а целыми листьями.

Так проходит несколько дней, и новое платье тоже становится тесным. Гусеница опять засыпает, а проснувшись, снова меняет шкурку.