Страница 14 из 59
— Максим! — кричала она в трубку. — Мою машину эвакуируют! Срочно приезжай! Отец меня убьёт! Я вышла на пять минут в торговый центр, а они уже ее опечатали!
Пять минут?! Конечно, нет! Да она если попала в торговый центр, то это минимум на три часа. А у меня встреча с подрядчиками через сорок минут. Вот я и давил на газ. Права она только получила. И отец подарил ей новую машину в подарок на окончание института. Вроде бы ездила осторожно, но вот с парковкой у неё было туго. А если сказать точно — совсем никак. Она могла бросить машину там, где ей вздумается. И знаков, запрещающих парковку, она просто не видела.
Я выехал из-за поворота на перекрёстке. Как раз пищал знак пешехода. И совершенно не заметил одинокую фигурку. Она шла в накинутом капюшоне, так как шёл мокрый снег с дождем. Погодка, конечно, так себе. И по мокрому асфальту я не смог вовремя затормозить. Меня по инерции несло вперед. Как в замедленной съемке я видел, что наезжаю на девушку. Как она, словно тряпичная кукла, перелетает через капот и падает на мокрый асфальт. Меня протащило еще несколько метров и, наконец, остановившись, я вылетел из машины.
Девушка лежала совершенно неподвижно, с неестественно вывернутой ногой. Ее глаза были открыты, но взгляд был пустой, устремленный куда-то в небо. В них, казалось, не было жизни. И они уже тогда поразили меня своей глубиной. Я сразу вызвал скорую. Хотя понимал, что поздно.
Скорая помощь, на удивление, приехала очень быстро. А я стоял и ждал своего приговора. За непредумышленное убийство полагался срок. Но случилось чудо, девушка оказалась на удивление живучей. Правда впала в кому на целый месяц, за который я постарел, наверное, лет так на десять. Откупиться от суда не было проблемой. Мне совершенно не нужна была огласка. Она бы навредила теперь уже моей фирме. Отец отошел от дел, переписав все на меня. Для него сейчас на первом месте была мама, которая вот уже последние пять лет была больна. Врачи уговаривали ее на операцию, но она категорически отказывалась.
— Сколько на роду написано — столько и проживу. А на операционном столе умереть не хочу, — говорила она отцу, как бы тот ее не уговаривал.
И я боялся ее расстроить. Боялся, что по моей вине ее больное сердце может не выдержать. Поэтому всячески избегал огласки происшествия. Родители жили за городом, но телевизор смотрели. По крайне мере новости, в которых меня могли показать.
Поэтому, я периодически наведывался в больницу, где, не приходя в сознание, лежала Таня. Естественно, ее подруга меня не пускала и угрожала судом. Но я узнавал о ее состоянии у главного врача.
А когда узнал, что она пришла в себя и ее забрала та самая подруга — растерялся. Где теперь ее искать? Но оказалось, все гораздо проще. Совершенно неожиданно они оказались почти соседями в загородном поселке, где я построил дом. В котором пока не жил, а лишь заезжал иногда в выходной, чтобы проверить его. У меня в центре города была небольшая студия, в которой я пока обитал. Мне хватало. А дом? Может когда-нибудь……. Для него нужна семья: жена, дети, возможно собака. Чего-то меня развезло?!
Таня…… Почему она меня зацепила? Я не понимал. Хотя она была довольно симпатичной, небольшого роста, с миниатюрной фигуркой. Но я всегда предпочитал длинноногих блондинок. Правда, ненадолго. А сейчас мне хотелось быть рядом с ней. Может это чувство вины?
Хотя денег я ей дал. И не мало. А она ещё и отказывалась от них, тем самым ставя меня в тупик. Разве так бывает? Все люди ищут выгоду. Всегда и везде! А она?
С этими мыслями я прогуливался по набережной, по пути в свою студию на семнадцатом этаже. Скоро Новый год. Я обещал родителям встретить его с ними. Завтра надо будет вместе с сестрой купить подарки. Она, как женщина, лучше знает, что они хотят. Хотя и я знал. Им нужно было наше внимание и забота. Но полагалось делать небольшие презенты. Просто так было заведено.
Придя домой я ещё долго смотрел в окно на сияющий разноцветными новогодними огнями город. Курил сигарету и пил черный кофе без сахара и сливок. Совершенно один и не включая свет. Мне так было комфортно. Я так привык.
Утром, купив подарки, мы с сестрой отправились за город к родителям.
— Максим! Ты забыл подарки в багажнике! — раздеваясь в прихожей, сказала сестра.
— Галинка, дай брату поздороваться! — упрекнул ее отец, подходя к нам. — Подарки подождут.
— Папочка, они там замерзнут! Максим! — она посмотрела на меня с укором.
Я, закатив глаза, поплелся к машине. Зная сестру был уверен, что она не успокоится пока не принесу их. Подарок для родителей она заранее приглядела. Это были какие-то редкие сорта орхидей. По мне — цветы, как цветы. Но Галина была уверена, что именно этих сортов маме не хватало. Я со своей стороны купил еще дорогой коньяк для отца.
Достав пакеты из машины я вошёл в дом.
— Сыночек! — воскликнула мама, ждавшая меня у двери с отцом.
Галинка была уже где-то внутри дома. Скорее всего на кухне, уплетая мамины пирожки, запах которых витал в воздухе.
Отдав пакеты отцу — обнял маму. Она похудела и, казалось, стала маленькой. Я невольно сглотнул ком в горле и посмотрел на отца. Тот, заметив мой немой вопрос, опустил глаза и пошёл в гостиную. Видимо ей стало хуже, но они нам ничего не сказали, чтоб не тревожить.
— Мамуль, зачем ты встала? — спросил я, нежно гладя ее по плечу.
— Так чего мне бока отлеживать в праздник. Я и так лежу целыми днями. Вот только сегодня и встала. Мы с отцом вам пирожков напекли, — ответила она, держа меня под руку и проходя в комнату.
— Мамуль, а мы на что? Вон, Галинка бы и напекла.
— Нее…. у меня так не получится….- сказала сестра с набитым ртом.
Запихнув остаток пирога в рот, она начала распаковывать цветы и с гордым видом ставить на стол.
— Вот! Мам, ты говорила, что таких сортов орхидей у нас не купить. А я нашла!
— Спасибо, дочка, — сказала ей мама, целуя в щеку. — Но, не стоило.
Пока они были увлечены расстановкой цветов, мы с отцом пошли на кухню, где я отдал ему коньяк.
— Ты почему не сказал, что маме стало хуже?
Отец устало сел за стол.
— Она запретила вас тревожить, — усмехнулся он. — Да и чем вы можете ей помочь? От операции она отказывается.
Отец всегда был сильным, но сейчас передо мной сидел старик. В его усталых глазах стояли слезы. Я не привык видеть его таким.
— Я боюсь засыпать. Боюсь проснуться и увидеть ее мертвой. Я не переживу этого.
— Пап, не надо! Не говори так, — прошептал я.
Я боялся этого не меньше, но озвучить не мог.
Я подошел к нему и, обняв за плечи, сказал:
— Не хорони ее раньше времени. Не надо. Все может измениться.
Он усмехнулся и, тяжело вздохнув, ответил:
— Я смирился сын. Врачи даже года не дают.
Меня будто кипятком ошпарило. Как? Так мало?
На кухню влетела сестра.
— Ну, вы чего такие грустные? Скоро Новый год!
Отец посмотрел на меня и покачал головой, чтоб я молчал. Он не хотел расстраивать дочку, оберегая ее.
— Макс, давай делать салаты уже. Мама прилегла отдохнуть. Но мы справимся сами. Да?
— Конечно. Давай командуй. С чего начнём? — ответил я.
Отец вышел, чтобы посмотреть как там мама. А мы принялись за дело. Я резал лук, а сестра занялась курицей. Она любила готовить с детства, мешаясь под ногами у мамы, когда та готовила.
В итоге у нас получилось два разных салата: Оливье и греческий. А также запечённая в духовке курица и всяческие нарезки. До Нового года оставалось два часа, и мы с довольным видом занялись ёлкой. Я принес ее из кладовки, а ещё целую коробку с гирляндами и игрушками. Вдвоём с сестрой мы ее нарядили. Мама, войдя в гостиную, радостно улыбнулась.
— Красота какая! А отец не хотел ее доставать. Молодцы, дети! А то какой Новый год без елки?
— Я просто не хотел этим заниматься, — отмахнулся тот. Но я видел, что ему понравилось, как улыбалась мама, глядя на переливающиеся огоньки гирлянды.