Страница 17 из 20
— Присмотри за моим телом, пока я буду в медитации, — сказал я. Девушка опять кивнула, хотя на этот раз мне показалось, чуть радостнее.
Затем я взял в руки семена разных растений, водрузил на голову живой артефакт, и прикрыл глаза.
На самом деле, это была не совсем медитация. Скорее, возможность подумать наедине с собой, за закрытыми глазами. Будучи погружённым в мысленный редактор будущего растения-гибрида.
Первый этап создания обороны: борщевик, скрещенный с репейником. Второй был среди тех, что мне выдал торговец на рынке. Бесполезное растение… для него. Для меня же — способ зацепиться за ланцетную тварь.
Затем такое растение начинает жалить червя, причиняя ему сильную боль. Когда раны от яда станут достаточно большими, и проступит кровь, такой репей будет считать это своей новой землёй с поливом. В таком случае из зацепившейся рядом с кровавой раной червя колючки внутрь может вырасти новое растение, пуская корни во врага.
Ну и если всего этого было мало, то я добавил и продолжение этой сказке. Перезревшие колючки, не оказавшиеся в «земле», выстреливались в случайном направлении. Так размножались растение-стрелок, и так предстоит размножаться моему гибриду.
Затем этап второй: несколько кусачников, скрещенных с тем же борщевиком, и пасифлора, скрещенная с терновником и всё тем же борщевиком. Я старался максимально сохранить гибкость плетущейся лианы, чтобы та могла запутывать червей, насколько это возможно. Впиваясь колючками в их плоть, растение могло вкусить крови и измениться на плотоядное.
Таким образом я создавал своеобразную растительную паутину из кустов, запустивших свои колючие ленты по всему полю боя. Всё это было ядовитым, и начинало обильно цвести. Пасифлора цвела удивительно красиво, большими бледно-фиолетовыми с белым цветами. Когда на них прольётся кровь ланцетов, они изменят свой цвет.
Затем третий этап. Арбузы, скрещенные с местным сторожевым деревом с разрывающимися плодами. Я постарался сделать их более приспособленными для тонкого слоя почвы и разбрасывать корни подальше. Когда придёт враг, ему придётся преодолеть ещё и минное поле.
Это было то, что я мог сделать прямо сейчас. Но когда придёт враг, возможно я смогу вырастить внизу и несколько сторожевых древ. Думаю, если скрестить дерево с разрывным плодом, и возможности стрелка — можно оплести этой красотой саму башню. Хотя… ещё по башне можно пустить виноград со схожими свойствами.
Оставалось сделать для обороны последнее — создать тех, кто засеет для меня это поле.
Создание древней.
Селекцией я выкрутил на максимум дальность стрельбы стрелка, за счёт всех остальных свойств, внедрил все созданные ранее гибриды, и отдал приказ всей троице древней обстреливать вересковую пустошь…
А затем началась помощь странного артефакта.
В голову впились острые шипы и потекла кровь. Сознание повело в сторону.
Проклятый артефакт меня предал и пытается убить?!
Слабеющими руками я потянулся к голове, но так и не успел. Хорошо, что Тия рядом, и…
Додумать мысль я не успел, когда почувствовал… будто духом парю над локацией, и могу наблюдать на ней всей одновременно. Будто в стратегической игре, где я мог видеть сразу всё поле будущего сражения.
Об этой способности нигде не говорилось ни артефактором, ни системой. Может, потому, что ещё никто так с ним не взаимодействовал?
Мысленно приближая отдельные участки локации, я изучал все возможные входы. Их было десять, но два — завалены.
Таким образом я мог заранее указать места для засевания тех или иных растений.
Благодаря этой своеобразной тактической карте я смог не просто раскидать семена, как я сперва планировал, а расположить всё максимально правильно. Попутно родилась ещё пара идей для гибридных растений, которые по мелочи могли бы стать полезными в конкретном месте.
Когда я вынырнул из медитации, времени уже почти не оставалось.
Троица древней без остановки плевалась семенами, выполняя план по строительству.
Всё говорило о том, что мы сможем отбить нападение всего, что угодно. Нам буквально падал один рояль за роялем. Неожиданный навык артефакта, боевые возможности базы селенитов… и сдаётся мне, не просто так я могу применять столько обновлений подряд, даже не заметив этого.
Что-то мне подсказывает, мне и ещё на десяток хватит, чтобы создать из ничего целый сад.
Как мы можем проиграть?
— Спускаемся, — сказал я.
Но Тия медлила.
— Что-то не так?
— Арк… — начала она тем самым голосом, после которого всегда следовало, — …враги.
— Откуда и сколько?
— Они приближаются со всех сторон. Первые идут вот отсюда — она указала на шесть часов. — Напоминают дождевых со множеством щупалец. Затем они придут вот здесь.. кажется, это одержимые монстры. Что-то однорогое, покрытое серой шерстью. Но внутри — ланцеты. И.. это не всё, Арк. Я чувствую приближение чего-то могущественного.
Подняв взгляд, я увидел пронзительно-яркие, чистые глаза шаманки. Цвета насыщенного янтаря посреди чёрных белков.
— Скажи, Арк… — тихо начала она. — Мне просто интересен твой ответ. Что бы ты сделал, если бы узнал, что монстры здесь только из-за кого-то одного из нас? Сайны, Альмы, или скажем.. меня?
— Это бы ничего не поменяло. Мы — одна команда. Но этот вопрос не имеет значение, так или иначе.
— Почему? Разве не проще отдать ланцетам то, зачем они пришли?
— Проще перебить столько ланцетов, сколько получится, а когда мы поймём, что не справляемся, у нас должен быть путь отхода.
— Куда?
— Увидишь, — хмыкнул я, и взявшись за верёвку, шагнул вниз.
Вся моя команда была уже в сборе. Гарри стоял чуть поодаль, не решаясь коснуться терминала. Дина всё так же сидела на полу, смотря в никуда. Остальные уже прошли изменения.
Но больше всех изменилась Синица.
Девушка переоделась в боевой костюм селенитов. Теперь она была в изящной белой броне, плотном скафандре с золотыми узорами и печатью герба селенитов — птица на фоне полумесяца. За спиной торчала бело-золотая винтовка.
Но… это всё так, мелочь.
На фоне стоящей позади неё незнакомой девушки с вересковыми волосами, светящимися глазами и с горящей из под них подсветкой...
Одета она была в похожую бело-золотую броню… хотя нет, не совсем. Броня и была частью этого существа, которое я поначалу принял за девушку. Бело-золотое тело венчало лицо почти настоящей девушки. Почти — потому что механическое создание было прямо таки неестественно красивым.