Страница 60 из 100
Ну… Вунро питался так скудно, что был больше похож на обтянутый кожей скелет, чем на живого человека. И никто не мог заставить его зачерпнуть лишнюю ложку тыквенной похлебки. Временами он уединялся в каком-нибудь уголку и час другой мог простоять на коленях перед стеной, но на молитву это похоже не было, а когда его спрашивали, он с улыбкой отвечал, что освежает в разуме лица своей оставленной там семьи. Он постоянно ходил. Даже во время обычной вечерней беседы, когда все собирались рядом с хижиной и после ужина мирно общались на заурядные темы, Вунро был единственным, кто оставался на ногах и постоянно ходил. Еще он считал свои шаги. Не от одного до десяти, скажем, и даже не до сотни. Нет. Он порой озвучивал действительно огромные, как пальмирцам, казалось, числа, хотя истинную их величину они понять не могли — из-за того, что здесь все говорили на русском, Вунро порой машинально называл на нем некоторые цифры, но остальные произносил на родном. Иногда на него что-то находило. Тогда он раздевался почти донага, брал пару горстей сухой почвы с мелкими камешками и растирался всем этим до крови — он буквально скреб себя почвой, крепко прижимая ее к коже. Это случалось редко и стоило его испуганно окликнуть, как он вздрагивал, приходил в себя и торопился в душ — смыть грязь и выступившие капли крови.
Когда мы выслушали эту краткую и более чем ошеломительную характеристику, я задал только один крайне интересующий меня вопрос: а ничего в душе не ёкало, когда такого вот специалиста допуска к важнейшим система убежища?
На этот вопрос Митомир ответить затруднился, зато вспомнил кое-что другое и с некоторой даже радостью заметил, что я не совсем прав — Вунро проявлял интерес далеко не ко всем системам. Так он никогда не приближался к радиорубке — в которой мы сейчас и находились.
Чтобы попасть сюда, нам пришлось пройти плохо отапливаемым узким коридором до спиральной лестницы и с ее помощью подняться на несколько витков выше. Следующая дверь привела нас в узкое и изогнутое бумерангом длинное помещение с бетонной задней стеной, несколькими уже знакомыми мне консолями управления и стальной створкой на противоположной стене. Если я правильно сориентировался в пространстве, то поднимись или опустись эта стальная створка и мы узрим колоссальный светящийся Столп.
— Ангар — подытожила Милена — С чем-то вроде наблюдательного пункта связи…
— В точку — согласился я, смотря на шесть закрепленных на полу кресел.
Четыре кресла были как есть — безликие и созданные для некомфортного сидения. А еще два были «обжиты» — обернуты парой старых рваных одеял, сверху положены обрывки медвежьей шкуры и на каждом по небольшой подушке под поясницу.
— А ведь мы находимся в легендарном месте — тихо произнес я, продолжая осматриваться — Значит отсюда в давние времена Пальмира начала вещать в кружащие кресты и говорить правду? Глас Пальмиры… Глас Истины…
Доставшая из кармана диковато выглядящий здесь смартфон, Милена принялась делать фотографию за фотографией, не спросив разрешения у усевшегося в одно из мягких кресел и продолжающего рассказывать Митомира.
Вунро был кроток. Ссоры случаются даже в таком раю как Пальмира. Трудно порой совладать с собой, когда возраст за девяносто и сорок лет из них были проведены в одиночном заключении. Поэтому бывшие сидельцы бывало и разругивались вдрызг. Позволяли себе не самые хорошие слова. Но только не Вунро. С ним за все минувшие годы совместного жития так и не удалось никому поссориться. Если ситуация накалялась — он уходил, но перед этим всегда извинялся, хотя мог с полным правом этого не делать, ведь сам не начал ни одной ссоры.
Возможно, именно эта черта луковианца Вунро Дивича как-то «закрывала» собой все остальные его причуды. К тому же свое дело он знал крепко. И тем страшнее оказалось его предательство… Размякший Митомир снова пустил слезу и на время прервался. Пока Милена с удивительным умением утешала его, я нащупал взглядом приметный рычаг рядом со створкой — дерни я его и металлическая шторка уйдет, открывая бронестекло. Я бы может и попросил разрешения для такого поступка, но смысла ноль — весь ангар давно уже скрыт толщей льда и снега. Так что на самом деле никакого шикарного вида на Столп мы не получим. Тут потребуются десятки часов упорной работы снаружи, чтобы очистить обзорное окно наблюдательного пункта, но кому и ради чего это надо? Чтобы из безопасности и тепла созерцать ледяной Столп с заключенной в нем невероятной тварью? Опасное это дело… Опасно даже слишком много думать о Столпе и о его шепоте — я еще живо помнил свою встречу с Ахавом Гарпунером, что некогда был обычным человеком из плоти и крови, пока не превратился в страшное и бездумное орудие Столпа…
В этом мире упорные мысли об одном и том же действительно могут превратиться в реальность…
Митомир потихоньку успокоился и задышал ровнее. Утерев щеки, он трубно высморкался в застиранный носовой платок, убрал его в карман балахона и наконец-то перешел к самой важной части истории про Вунро Дивича.
Все изменилось относительно недавно. Где-то чуть больше месяца назад. Вунро вдруг сам попросился в радиорубку и начал захаживать туда каждый вечер. Баюкая в руках стакан с травяным чаем, он часами просиживал в дальнем кресле, с закрытыми глазами вслушиваясь в звучащие в эфире призрачные голоса. Иногда он оживлялся, порывался подойти к консоли связи, где все иноземные символы давно были продублированы понятными надписями, но его всегда что-то останавливало, и он снова обмякал. Уходил далеко за полночь, а следующим вечером снова приходил. Про доверенные ему обязанности Вунро не забывал и продолжал оставаться для всех примером миролюбивости, трудолюбия и постоянства в поведении.