Страница 50 из 100
— Верно. Ты настоящий инженер, а не тот, что просто получил этот титул и… перестал чем-либо заниматься. Ты прилагаешь немалые и, что самое главное, постоянные и добровольные усилия. Никто не заставляет тебя чертить и перечерчивать эти схемы. Но ты делаешь это. Ты изо всех сил напрягаешь голову. Ты добровольно прикладываешь к задаче всю остроту своего разума и все свои навыки. Но ведь ты могла просто пить чай с конфетами и болтать о всякой ерунде. Могла почитать вон тот детектив в мягкой обложке. Или просто завалилась бы поспать…
— Сначала добьюсь нужного мне результата, а потом уже почитаю и даже посплю. Я поняла тебя. Охотник должен охотиться регулярно и при этом он обязан совершенствовать свои навыки. Причем делать он это должен добровольно, регулярно и в первую очередь. А все остальное — потом.
Я подтверждающе улыбнулся:
— Все как в старой и очень верной песне. Где самое главное — первым делом, а все остальное лакомое — потом.
Милена задумчиво наморщила лоб:
— Какая еще песня? Не слышала такой…
Первым догадался все это время молчавший Сергей Блат, вдруг привставший и удивительно красиво и с чувством пропевший:
— Потому, потому, что мы — пилоты,
Небо — наш, небо — наш родимый дом.
Первым делом, первым делом — самолёты,
Ну а девушки, а девушки — потом.
Первым делом, первым делом — самолёты,
Ну а девушки, а девушки — потом….
Заметив наши откровенно изумленные взгляды, Сергей смущенно закашлялся, подхватился с кресла и, тяжело бухая сапогами, заторопился к задней части салона, что-то бормоча про пересохшее горло.
— Эта песня? — спросила Милена, поднося кончик карандаша к еще чистой странице.
— Она самая — сказал я — Потому что мы пилоты. А раз пилоты — то первым делом самолеты. Потому что я охотник. А раз охотник — то охота первым делом.
— Не все охотники охотятся постоянно. Но от этого они не перестают быть охотниками.
— Не перестают — согласился я — Но и охота для них не профессия, а хобби. Я же охотник промысловый. Это моя работа.
— А вездеход водить?
— Тоже.
— А экспедиции возглавлять и опасные вылазки устраивать?
— Тоже работа. Профессия.
— И сколько их у тебя?
— Ровно столько, сколько я могу не просто выдержать, а продолжать совершенствовать свои навыки в каждой из профессий. Как только я понимаю, что никак не расту в навыках в той или иной взваленной сфере — я сваливаю ее с плеч на кого-нибудь другого. Или отказываюсь от чего-то еще. Но я никогда не буду заниматься тем, чему не соответствую в полной мере.
— И поэтому ты пошел и убил медведя в пургу?
— Поэтому я пошел и убил медведя. Да. А еще почитал следы на снегу, чтобы освежить их рисунки в памяти. Понаблюдал как хитрый матерый медведь делает крюк, прежде чем напасть на стаю сползшихся на запах крови червей. Еще я засек то время, что понадобилось мне на погрузку небольшой туши на нарты и ее привязывание. В этот раз я справился на пару минут быстрее. А пока тащил добычу домой, раз десять прогнал в голове недавнюю охоту, нашел несколько ошибок и постарался их запомнить, чтобы больше не повторять. Я, как и ты, Милена. Я черчу свои мысленные схемы и все время стараюсь улучшить свое КПД. И сейчас, ведя машину сквозь снег, я тоже стараюсь научиться чему-то новому.
— И чему ты сейчас учишься?
— Я веду вездеход по пологому склону.
— Так вот почему нас кренит — ты растишь свои навыки.
— Да.
— И как давно ты рассуждаешь подобным образом?
— С раннего детства. Благодаря одной найденной на чердаке старой пыльной книге отца. Вернее одному рисунку в этой книге.
— Подожди… а кем был твой отец?
— Никем — спокойно ответил я — Он пытался быть много кем. Но остался никем.
— Потому что не сумел соответствовать?
— Да. Потому что не сумел соответствовать.
— Почему-то мне кажется, что про него ты не очень хочешь рассказывать…
— Не хочу.
— А про рисунок расскажешь? Который из старой книги…
— Хм… — медленно спустив машину со склона на ледяное плато, я глянул наверх, я ненадолго включил мощные фары, высветил пространство впереди и, убедившись, что дорога дальше еще некоторое время будет идти по ровной местности, окликнул сидящего на койке сзади старика:
— Сергей. Давай за рычаги.
— Я? — Блат чуть чаем не подавился — А можно?
— Нужно — поправил я его, пересаживаясь в соседнее кресло — Нам не нужны незаменимые, Сергей. Так что садись и учись. А я посижу рядом и попью чая.
— Рисунок! — напомнила Милена, успевшая исписать еще одну страницу и теперь нетерпеливо постукивающую по ней кончиком карандаша — Я не отстану, титулованный сэр Охотник!
— А может не надо? — спросил я, принимая от торопливо подошедшего Филимона чай с кусочком не менее драгоценного сахара. Все же есть в экспедиции свои мелкие радости — например в щедром снабжении со стороны Бункера.
Медленно тронувшийся с места вездеход пошел вперед. Сидящий в кресле водителя сгорбленный Сергей застыл, напряженно вглядываясь в стекло кокпита. Дернув за рычаг под приборной доской, я демонстративно отвернулся, давая Сергею понять, что все зависит только и только от него самого. Глядя в глубину притихшего салона, я устало молчал, и понявшая мое состояние Милена молча кивнула и снова погрузилась в работу с тетрадью. Уверен, что мы еще вернемся к этому разговору в ближайшее время. Ну а пока у меня есть возможность немного отдохнуть…