Страница 25 из 100
Я съел сало и допивал вторую порцию травяного настоя, когда сквозь узкий проход в пещерку втиснулся Сергей Блат, таща за собой кусок ткани, в которой я опознал разодранную палатку. Замерев у входа, он оглядел полускрытые снегом скелеты, оценил мою позу, а я сидел ровно так, как и вмерзшие в стену останки напротив, после чего гулко кашлянул и спросил:
— Тебя, Охотник, вообще ничего не берет что ли?
— Бояться надо не мертвых, Сергей — тихо ответил я, глядя как в забитых снегом глазницах смотрящего на меня черепа поблескивают искорки льда — Бояться надо живых.
— А то я не знаю! Я не об этом сейчас. Че я мертвых не видал? Может побольше твоего повидал.
— Скорей всего — кивнул я, вспоминая кладбище Бункера и то, сколько там относительно свежих могил.
Пусть старики и подпитаны «особыми» добавками в похлебке, но они все же не бессмертны. Так что да — еще живые обитатели Бункера успели вволю насмотреться на мертвых друзей. Кажется, я даже что-то читал на эту тему, когда начинаешь с особого рода безразличностью и странным пониманием относиться к регулярным смертям вокруг себя. Такое бывает у докторов, работников хосписов, в концлагерях и у жителей домов для престарелых.
— Тогда чего спрашиваешь-то? — спросил я, наливая себе еще немного чая и бросая еще один взгляд на скелеты в снежной стене.
— Так одно дело мертвецов хоронить… но ты то просто сидишь тут напротив скелета, попиваешь чаек и солнечно так улыбаешься.
— А… да это я о своем задумался. О личном.
— О личном в компании мертвецов?
— А почему нет? — я удивленно взглянул на Сергея и приглашающе указал на место рядом с собой — Присаживайся. Чая налью.
— Не — отказался он — Моя очередь снег копать. Я там все тобой накопанное разгреб, стенки поднял, чтобы с боков не задувало порошей. Филимон перекрестился и рычаг в вездеходе дернул — ну чтобы не глохло ничего. Вот ведь шут гороховый… почти сто лет прожил, а смерти все боится… Радист тоже при делах.
— Спасибо — кивнул я, оценив проделанный им объем работы — Черви не появились?
— Ни одного не нашел.
— Хорошо — я успокоено кивнул.
Черви — первый признак опасности. Медведи приходят вслед за червями, зная, что там их может ждать вкусное угощение. И есть у меня пока ничем не доказанная и может совсем глупая теория о том, что все крупные хищники наводятся на цель именно стайными червями, при этом хищникам не обязательно видеть самих червей. Между ними, возможно, существует какая-то иная связь.
Застегнув пуговицы, затянув потуже шарф и вернув на место капюшон, я подтянул к себе рогатину, проверил остальное оружие и снова замер у стены, погрузившись в спокойные полусонные мысли. При этом я знал, что надолго старика не хватит — дело даже не в возрасте, а как раз в тренированности. И я не ошибся. Вытолкнув кучу накопанного снега в пещеру, отдуваясь, он вылез следом и привалился к стене плечом, хватая ртом воздух.
— Так не пойдет — произнес я — Не хапай так воздух. Хочешь свалиться с простудой?
— В моем возрасте считай верная смерть… — просипел старик, утыкаясь ртом в воротник и силясь унять дыхание — Годы уже у меня не те, Охотник. Ой не те…
— Возраст тут не так важен — возразил я, протискиваясь мимо него — Когда последний раз за лопату или копье брался?
— Да, наверное, лет пятьдесят тому назад — рассмеялся он — А тут разве что на похоронах снегом покойника заваливал, так там и остальные помогали. Я этому всегда удивлялся…
— Чужой помощи? — удивленно спросил я уже из темного отнорка.
— Ей самой. В Холле раньше ни в одном деле, ни от кого помощи не допроситься было. А вот как кого снежком навеки прикопать — так все рады по горсти кинуть! Что за люди…
— А я считаю, что так и должно быть — отозвался я, вонзая лопату в плотный снег — Это инвестиция.
— Чего-чего? — пыхтящий Сергей сгреб снег на остатки палатки и с недоумением глянул на меня — Что за слово такое?
— Инвестиция — повторил я — Денежное вложение.
— Только здесь не деньги, а снег в могилку вкладывают.
— Именно — улыбнулся я — Это как гарантия того, что вложенные инвестиции однажды вернутся к тебе хотя бы в том же объеме. А лучше в двойном размере.
— В смысле — горстью снега похоронного?
— Ага. Ты закапываешь мертвеца, чтобы однажды закопали тебя.
— Ха! Тогда я немало вложил в это дело! Скольких я здесь похоронил? Сколько горстей снега уронил на брошенные в трещину тела друзей? Наши братские могилы полны…
Я рассмеялся и швырнул в его сторону, выбитую из стены снежную глыбку:
— Вот видишь, Сергей. Жизнь прожита не зря. Теперь тебя точно закопают, а не бросят в углу.
— Ну… уже неплохо, верно?
— Согласен.
— Хотя я от личной могилки не отказался бы.
— Хочешь лежать под крестом?
— Хочу лежать узнаваемо. Ну чтобы подошли люди к холмику и на кресте прочли, что здесь лежит Сергей Блат, желающий всем благ. А лежать в общей могиле…
— Так для тебя лично никакой разницы уже не будет — заметил я.
— А вдруг будет? Похороны ведь не зря существуют — с отпеванием, с лежанием в крепком гробу, и чтобы крышку как следует заколотили.
— Похороны придуманы людьми — ответил я — Остальные живые существа просто возвращаются в экосистему.
— Куда?
— В природу.
— Кормом для зверья и червей?
— Ага — улыбнулся я — Кормом для зверья и червей. И удобрением в почву.
— Да ну… к черту всех этих голодных тварей! Я хочу спокойно сгнить в своем гробу! Чинно! И даже достойно!
— В автолизе очень мало чинного и достойного — вздохнул я и пожал плечами — Да и ладно.
— Любишь ты словечки странные использовать. Начитанный что ли?
— Начитанный — подтвердил я — Когда-то читал очень много. Стремился достичь порога. Хотел напитать мозг как можно большим количеством максимально разнообразной информации.
— Зачем?
— Вот и я думаю — зачем? — хмыкнул я — Но тогда считал, что этот метод приведет мне к качественному прорыву на рубеж выше.
— А что там выше?
Я пожал плечами:
— Ну… лучшее будущее. Больше денег и путешествий, больше осмысленной и осознанной жизни, меньше глупых поступков и меньше всякой порождаемой тупыми делами грязи…
— Ну да… слыхал я о таком. Не будешь умные книги читать — в тюрьму попадешь или всю жизнь чужие канализационные стояки чинить будешь. И
— Ну… как-то так — согласился я — Не настолько буквально, но…