Страница 5 из 100
— Бери, — не желая спорить, Лика буквально сунула браслет в карман принцессы Мадхава. — И пойдёмте уже, пока лучших женихов не расхватали.
Гвен закатила глаза. Лика заразительно рассмеялась, давая понять, что последняя фраза была сказана не всерьёз. И это сработало — лёд тронулся, принцесса Риамонта тоже улыбнулась. Обрадованная Лика взяла обеих девушек под руки и повела из комнаты в ту часть замка, где располагался тронный зал.
Через четверть часа три принцессы стояли у закрытых дверей тронного зала в ожидании, когда закончился павана. Стоило им оказаться у входа, их тут же заметили и пропустили в начало очереди. Все, кто ожидал вместе с ними возможности войти в тронный зал и быть представленными их величествам, украдкой разглядывали их и перешёптывались.
Наконец, наступил долгожданный момент, двери распахнулись, церемониймейстер объявил на весь зал:
— Принцесса Риамонта — Гиневра Риганштадт! Принцесса Мадхава — Брянка Нидуза! И принцесса Ардара — Ликария Морриган!!
Девушки синхронно сделали первый шаг, и в этот момент произошло сразу несколько событий: оркестр ударил туше, по обеим сторонам от входа рванули хлопушки, выбрасывая в воздух золотое конфетти, лиловый и оранжевый дым. Все, кто находился в зале, обернулись ко входу и увидели трёх простоволосых девушек в лиловом, охровом и шитом золотом платьях, а по залу пронеслись приглушённые возгласы изумления…
6
Гвиневра Риамонт
Вот уже 6 лет Гвен жила во дворце Ардарского короля, сложенного не из тёмных вулканических пород, как замки Риамонта, а из светлого песчаника. И, казалось бы, давно должна была привыкнуть к местной роскоши. Однако её по-прежнему завораживали широкие светлые коридоры, мраморные статуи и фонтаны, комнаты, убранные бархатом и шелками, расставленные тут и там кадки, в которых росли самые настоящие кусты, цветущие круглый год. А ещё позолота… много-много позолоченной краски на мебели, рамах, на затейливой лепнине, даже чайные сервизы в трапезной их величеств были расписаны позолотой.
Светлый, просторный Триумфальный Тронный зал, отделанный мраморными плитами с розовыми и зелёными прожилками, тоже до сих пор её восхищал, хотя и был воплощением всего того, что Гвен так ненавидела в Ардаре — его мощи и превосходства… превосходства во всём, чего не коснись — территории, населения, богатства недр, науки, культуры.
Чего только стоила фреска, украшавшая сводчатый полоток этого зала, который открывали лишь для торжественных случаев. Изображенные на ней кузнец, ювелир, рыбак и строитель, выглядели, как живые. Каждый из них держал в правой руке свой инструмент — молот, увеличительное стекло, сеть и шпатель, а в левой каждый сжимал связку спелых колосьев.
Естественно, фреска в иносказательной форме изображала единство четырёх королевств, где кузнецом был драконий Грайгцур, ювелиром — Мадхав, строителем — Риамонт, Ардар же лицемерно взял себе роль босоногого рыбака. Вероятно, по той причине, что Ардар единственный имел выход к морю. Связка колосьев при этом означала общую работу четырёх королей на благо народов.
«Лучше бы они поставили своим представителем мечника. Было бы честнее,» — думала Гвен, исполняя реверанс перед рядом тронов, на которых восседали их величества и мать Ликарии — королева Блодвен.
В этот момент Гвен отвлеклась от своих размышлений и вернулась в реальность, отмечая, что выглядит матушка Лики бледно.
Ещё бы, три её подопечные предстали перед высочайшими гостями и высшим светом в возмутительном виде, больше подходящем для девушек из дома терпимости.
«Интересно, она догадается, что наша сегодняшняя выходка с нарядами — тоже идея её драгоценной Ликарии? Или по привычке накажет всю троицу?»
Выпрямившись, Гвен первым делом взглянула на собственного отца, которого не видела полгода, ожидая от него всего, чего угодно от презрения, затаённого гнева и немого осуждения своей неразумной дочери. А увидела… тень скорби и сочувствие. И растерялась.
Это было так непохоже на строгого и холодного Эрмунда Риганштада, который сурово воспитывал своих сына и дочь до самого совершеннолетия.
Да-да, Гвен и Брянка отнюдь не были ровесницами Лики. Через несколько дней после приезда в Ардар, принцессе Риамонта исполнилось 17. Правда, в суете нового послевоенного времени никто даже не вспомнил о её дне рождения, никто не позаботился о том, чтобы устроить праздник и подарить подарки, как это бывало дома.
Чуть позже принцесса узнала, что в Ардаре, как и в Мадхаве, не принято праздновать дни рождения, но обида осталась. Да, здесь широко праздновали свадьбы, особые дни годового колеса и прибытия важных гостей, как сейчас. Гвен же хотелось запомнить день своего взросления не как дебютный бал, на который её вывели через полтора года в качестве потенциальной невесты с отрядом других подросших к тому моменту ардарских невест. А как свой личный день! Пусть не торжественный, отмеченный лишь в кругу её новой «семьи» и «сестёр», но только для неё. Разве это много для единственной принцессы Риамонта?
— Принцессы… Их величества рады видеть вас, — приветственно кивнула трём девушкам королева Блодвен. — Можете пройти в левую нишу, — королевская рука плавных движением указала, куда именно должны прошествовать девушки.
А что ещё оставалось королеве? Публично признать плоды своего ужасного воспитания? Конечно, она отругает и Лику, и Гвен, и даже обычно послушную Брянку. Потом. Без свидетелей. Пока же можно отползти к стене и сделать вид, что ей весело, что она буквально наслаждается обществом высокородных тупиц, которые обязательно соберутся вокруг, болтая со всеми тремя, но алча внимания от самой перспективной невесты — конечно же, Лики.
Однако прежде, чем отойти в нишу, отгороженную двумя мраморными колоннами, стоящими по периметру зала, Гвиневра обратила внимание на нечто белое, мелькнувшее в ладони отца. Это оказался клочок бумаги. Значит необходимо будет под любым предлогом подойти к родителю, чтобы забрать тайное послание.
Вообще-то отец мог передать его через брата-близнеца Гвен — Эрика, который конечно же, прибыл в составе риамонтской делегации. Вот, кто по-настоящему рад оказаться здесь. Как пить дать, будет танцевать всю ночь, будто козлик, и так же неутомимо виться вокруг Ликарии, не догадываясь, что она видит в нём лишь названного брата, а теперь, дурёха, ещё и на дракона замахнулась.
«Интересно, как Эрик отреагирует, когда услышит о влюблённости Лики в молодого Ясскарлада? И о том, что они одеты так странно лишь для того, чтобы впечатлить этого нелюдимого повелителя заоблачного края?»
В нише оказался узкий, но длинный диванчик, который поставили для того, чтобы принцессы могли отдохнуть после танцев. Надо сказать, подобные диванчики ставили не каждый бал и не в каждую нишу, но принцессам обычно везло.
Вот и сейчас Гвен уселась в угол и, пока не набежали надоедливые юнцы, перебросила волосы вперёд, закрывая декольте. Ещё она тут же расправила пышную юбку — этот нехитрый манёвр лишал любого тупицу хоть какой-то возможности шептать ей на ухо банальные комплименты, несмешные шутейки, устаревшие сплетни и гнусные скабрезности.
— Доброго вечера, ваши высочества, — Эрик не заставил себя ждать, явившись под первые аккорды нового танца.
Поздоровался он, кстати, сразу с тремя королевскими дочками, якобы для соблюдения паритета.
За ним притащилась и вся его компания — отпрыски двух богатейших графов, отцы которых тоже вошли в делегацию Риамонта, и кучка ардарских приятелей из числа сынков местных вельмож.
— Сестра, — Гвен он удостоил кивком.
— Доброго вечера, брат, — сдержанно кивнула Гвен.
Да, она полгода не видела брата, а он — сестру, но на этом их общение можно было считать оконченным.
Это раньше они были близки. Вместе играли и учились, делились сладостями, прикрывали друг друга от бдительных воспитателей и равно несли наказания за шалости. А потом что-то изменилось.
«Всё изменилось незадолго до нашего 17-летия,» — Гвен натянула улыбку, чтобы не выдать раздражения, с которым наблюдала за Эриком.