Страница 37 из 100
— И танцевать, — поспешил вставить свои пять грошей король Риамонта.
— Кто как, — заранее ушла от потенциального приглашения Лика. — Прошу извинить меня, ваши величества. Люди возвращаются на места, и нам пора.
— Действительно, пора, — согласился Эрик и как-то странно глянул на Адайна.
Через час, когда гостей проводили в более просторную залу, где уже стояли столы и играла музыка, Адайн с прежним вниманием наблюдал за Ликой.
Королева Ардара выглядела на редкость оживлённой и смешливой. Она не вставала из-за стола, отклоняла всякое приглашение на танец и не пила слишком много игристого. Но Адайну всё равно не нравилось происходящее.
А если точнее — её окружение.
Каждый более-менее статусный мужчина стремился засвидетельствовать почтение, рассказать какую-нибудь новость, курьёз или короткую байку, подарить цветок или отвесить изысканный комплимент. Им даже не приходилось упражняться в искренности — королева Ликария вошла в возраст расцвета, и если вначале сильные мира сего не слишком доверяли «бабе на троне», то по прошествии пяти лет разумного правления ардарской девы критиковать её считалось моветоном.
Время текло, пир не заканчивался, гости напивались, шутки становились всё более непристойными, а этикет — всё более условным. И если Адайн не смел нарушить порядок рассадки и продолжал сидеть на почтительном расстоянии от королевы Ардара, то Эрик попросту наплевал на церемонии, и уселся рядом с Ликой.
Впрочем, никто не обратил на это внимания. К тому моменту король Бриджеш произнёс все свои тосты, и теперь закидывал в рот виноградину за виноградиной, переговариваясь с ардарским министром торговли. А Брянка и Льюэллин уже удалились в покои.
Эрик же времени не терял. Взял Лику за руку и что-то шептал на ушко. Что-то такое, отчего она явно смущалась и то и дело покрывалась румянцем.
— Ваше величество… — проворковали над ухом.
В нос ударил столь сладкий миндально-цветочный аромат, что Адайн едва не сморщился.
— Как вам местное вино? — на пустующее слева от него место уселось прелестное создание, укутанное в мадхавский розовый шёлк, золотые цепочки и плотный парфюмерный кокон.
Выбеленные волосы девушки были завиты в небрежные локоны, глаза и губы искусно подкрашены, длинные острые коготки покрыты нежно-розовым лаком.
— С кем имею честь?
— Ах, прошу прощения… я посмела нарушить ваше уединение, — покорно вздохнула девица. — Я просто подумала: когда, если не сейчас?.. Герцогиня Презанская Гвиневра к вашим услугам.
«Принцесса Риамонта?» — Адайн вглядывался в черты лица, показавшиеся ему знакомыми.
— Вы не узнали меня? — улыбнулась Гвиневра Риганштад. — Не удивительно. Давно мы с вами не виделись.
Действительно с тех пор, как сестра Эрика покинула Ардар, от неё не было ни слуху, не духу. Казалось, она игнорирует свет.
— Столько всего изменилось, — продолжала взмахивать накрашенными ресничками Гвен.
— Угу.
«Например, цвет волос и повадки».
— Ну так как вам вино? — Гвен прокрутила в пальцах тонкую ножку зелёного стекла.
— Сносно.
— Вы, как всегда, немногословны…
«А вы — неожиданно навязчивы,» — промолчал Адайн.
Его выручил оркестр. Заиграли медленный вальс по мотиву древней драконьей песни, которые когда-то ходили по свету, и Адайн понял, что делать.
— Прошу прощения, вынужден вас оставить, — поднялся он из-за стола.
— Моя комната смежная с вашей, — неожиданно прошептала Гвиневра.
И прежде, чем Адайн успел произнести что-то вроде: «Надо же, вот это совпадение», риамонтка загадочно улыбнулась:
— Осмотрите внимательнее свой шкаф.
Ликария
Кажется, Эрик выпил чуть больше собственной меры. Ликарии и так было не по себе от его компании, а после очередного скабрезного анекдота захотелось просто сбежать. Но этикет…
«К Хосу бы этикет, да только это свадьба моей подруги. Нельзя устраивать скандал».
Настроения не добавляла и Гвен, которая нагло уселась подле Адайна, игриво кокетничала и стреляла глазами. И Адайну это, кажется, нравилось. Во всяком случае, он не показывал признаков недовольства.
«Ещё бы».
Ликария признавала: время пошло Гвиневре на пользу — она похорошела, слегка округлилась сверху, осветлила волосы и научилась носить косметику.
«В отличие от меня, которой некогда заниматься собственной внешностью».
В памяти всплыл вечер, когда Лика застала их вместе… сердце будто тупой иголкой пронзили, оживляя старую боль. Ноющую, блёклую, похороненную под завалами страшных переживаний, под слоями новых эмоций и мыслей, порождённых днями и месяцами трудов над необъятными целями и практическим нерешаемыми задачами.
Нельзя позволять той боли проснуться. Нельзя тянуть за ниточку. Кто знает, что выйдет наружу? В ту ночь её сердце разбилось. А дальше была беспросветная липкая тьма…
«…запечатанная обещаниями: не любить больше Адайна. Принимать его помощь. Уважать. Благодарить. Но не любить».
Ликария выдернула свою руку их цепких пальцев короля Эрика и пригубила бокал.
— Ваше величество? — король Риамонат запнулся на середине очередной пошлой истории.
«Нельзя давать старой ревности проснуться. Завтра же я покину Мадхаву и постараюсь не думать об…»
Взгляд против воли остановился на середине зала, сквозь который к ней решительно шёл драконий король. Как назло, оркестр играл вступление к вальсу.
«К драконьему вальсу. О, нет».
Если дракон пригласит её…
«Но он ведь не пригласит? Он просто хочет откланяться».
…ей придётся с ним танцевать. Иначе это будет трактоваться присутствующими, как неуважением к культуре и обычаям Грайгцура, что может повлечь долгосрочные дипломатические последствия, особенно если учесть, что в кулуарах всё ещё есть недовольные, обвиняющие её в слишком тесном контакте с драконами, и плевать, что она долгие годы выстраивала равноправное, равноудалённое сотрудничество со всеми тремя королевствами… А ещё она выпила, наслушалась всякого, и вообще с ней в последнее время творится странное: на мужчин поглядывает, о детях подумывает, даже велела мастеру Боттлому, который генеалогиями занимается, поискать в старых записях практику применения в истории звания «принц-консорт». Так, на всякий случай.
«Короче, нельзя мне с ним танцевать! И не танцевать нельзя!!»
— Ваше величество, — подошёл Адайн вплотную к столу, где сидели Ликария с Эриком. — Окажите мне честь, — протянул он руку, не оставляя сомнений в намерениях.
«Хос!!!»
Ликария подняла на дракона взгляд, полный скрытой мольбы, и едва заметно качнула головой, надеясь, что Адайн поймёт. Но Адайн не понял. Лицо его оставалось непроницаемым, рука всё ещё висела в воздухе. Ситуацию усугубил захмелевший Эрик, который против всяких приличий ухмыльнулся и процедил:
— Её величество ясно дала понять, что не танцует сегодня.
— Напротив, — вежливо улыбнулась Ликария. — С удовольствием принимаю ваше приглашение.
Она вышла из-за стола на ватных ногах, подала руку, чувствуя, как обжигает горячее прикосновение, как тело тянет к нему, душу тянет, тянется ниточка…
«Нельзя…»
Рука на плече, другая — в его руке. Шаг в такт. Другой. И ещё… Всего лишь танец. Так близко, что чувствуется, как от него веет теплом. Танец старый, они оба хорошо знают его, и оттого двигаются слажено, легко. И ей тепло рядом с ним, от его дыхания на плечах, на лбу и в волосах… Казалось, вот-вот, и он коснётся её… как шёлковая юбка, что запуталась в ногах и скользит по коже…
«Это лишь наваждение… оно пройдёт,» — уговаривала себя Ликария.
— Лика, — вдруг назвал её Адайн так, как лет пять не называл.
«А ведь то был наш негласный договор. Теперь он его нарушил. Отчего?»
— Мне нужна твоя помощь, — голос подвёл Адайна, и это тоже было до странного необычно.
Ликария изумлённо взглянула на него. На её памяти король Грайгцура впервые обращался за помощью.
«Да ещё и ко мне».
— Просите, чего угодно, — заверила она дракона по-дружески. — После всего, что вы для меня сделали, как я могу отказать?