Страница 11 из 13
Рассудив таким образом, дриада со скрипом встала и, погладив свое дерево по мощному боку, тяжело двинулась в сторону леса.
Войдя во влажный сумрак под сплетенными кронами, почувствовала некоторое облегчение. Тело стало чуть лучше двигаться. Деревья еле слышно приветственно шелестели. Далеко не у каждого дерева была дриада. Только у особенных, выросших из семени, упавшего в почву при стечении определенных сил. Когда пробившийся росток такого дерева достигал высоты человеческого роста, в мир приходила дриада. Они принадлежали друг другу. Но и прочие деревья и обитатели леса в округе получали дополнительную защиту в виде сил дриады, при необходимости. Лес ценил это.
– Дождя и солнца вам, братья и сестры! – пожелала Третсшель. – Вижу, стволы ваши крепки и листья полны сочности, это радует меня!
– Дождя и солнца, дождя и солнца, старшая сестра, – зашелестело со всех сторон. – Дождь обошел тебя. Нам жаль, жаль.
– Да, я сохну. И не знаю, что с этим делать. Влаги, судя по вам, вокруг много, но к моему дереву она не идет. Кто даст совет? – спросила, особо не надеясь.
– Мы не знаем, не знаем, – прозвучало ожидаемо.
Третсшель вздохнула. Понурив голову, собралась обратно, как вдруг послышался знакомый голос:
– Зачем ты у них спрашиваешь? Что они могут знать, простые деревья и века не прожившие? Если кто и скажет, в чем дело, дак это Старшее дерево. Могу тебя отвести к нему, – гордо подняв хвост вышла из-за ближайшего куста серая кошка. Судя по тому, как она довольно облизывалась, перекусить ей уже удалось.
– А сразу сказать нельзя было? – несколько сердито спросила Третсшель.
– Надо было проверить, способна ли ты в принципе слушать советы. Да и как видишь, у меня было некоторое дельце с мышами. Я, знаешь ли, тоже не хочу «засохнуть», – парировала кошка. – Ну дак что, вести тебя?
– Да, веди. Надеюсь, не очень далеко. Не хотелось сильно отдаляться, да и двигаюсь я еле-еле, – нахмурившись ответила дриада.
Никак не прокомментировав, кошка смерила напоследок Третсшель проницательностью своих зеленых глаз, развернулась и пошла. Дриада последовала за ней, следя за мелькающим впереди хвостом. Она в своем состоянии не могла сказать точно, но казалось, что кошка ведет ее какими-то необычными местами. Здесь прошли сквозь древесную развилку, с непонятным ощущением чуть другого места после нее. Здесь нырнули в небольшой овражек, очутившись по другую его сторону в непохожем на начало овражка месте. Словно перемещались на большие пространства, чем казалось глазам и ногам.
Наконец они вышли на обширную поляну, по краю которой росли огромные, стремящиеся прямо в небо, деревья. Огромные, если не смотреть на дуб в центре поляны. По сравнению с ним, они были подобны юной поросли. Серая кошка направилась прямиком к дубу и, запрыгнув на низко спустившуюся к земле массивную ветку, поднялась повыше и с видом выполненного долга разлеглась.
Третсшель, пройдя середину пути от края поляны к дубу, остановилась. Она увидела сидящую подле древнего колосса. Сидящая поднялась на ноги и, улыбнувшись, кивком поприветствовала Третсшель. Это была статная высокая дриада с наполненными вечностью глазами. Чуть запоздало Третсшель глубоко склонилась, припав на колено, выражая вспыхнувшее внутри почтение.
– Встань, дитя. Называй меня Элдретре. Твое имя я знаю, – произнесла дриада Старшего дерева. – Подойди ближе.
Третсшель встала и испытывая трепет подошла близко к Элдретре. Та, ничего больше не говоря, положила одну ладонь на середину груди Третсшель, вторую ей на лоб и закрыла глаза.
Словно смесь ласкового солнечного тепла и влажность легкого летнего дождика окутала измученное тело молодой дриады. Любовь принявшей семя земли, давшей опору корням и питание, а с ним и силу для роста. Почувствовав это, она вдруг поверила, что еще не все потеряно.
– Я знаю с чем ты пришла. Я попробую показать путь. Но идти придется самой, – сказала, спустя время Элдретре, – пойдем, присядем. Нам надо поговорить.
Они прошли к дубу и сели в его корнях. Элдретре немного помолчала и начала рассказ.
– Помнишь? Ты была совсем юная. Но уже вполне сложившаяся. Дерево твое уже набрало рост. Стояло гордо на возвышенности, раскинув крону выше других. Это давало тебе больше силы, больше открытости всему. Первые лучи солнца и первые капли дождя – твои. Все свежие, гонящие лишнюю прелость ветра – твои. Во все стороны свобода роста новым побегам.
Элдретре прервалась, внимательно глядя на Третсшель. А та с легкой улыбкой на лице вспоминала. Как наслаждалась всем этим, любила все вокруг, со смехом танцевала рядом со своим деревом и в этой части леса все пело звоном ее чистой, радостной, доверчивой Силы.
– А потом пришел он. Дичайшей силы ураган, что случается нечасто. И дал пример жестокости, – продолжила дриада Старшего дерева. – Тут уж обнаружились сильные стороны деревьев, стоящих группой. Ну а на твое дерево он обрушился всей своей черной яростью. Ломал бешенными порывами, хлестал шквальными струями дождя, рвал в клочья листву.
…Пробужденная словами память острой болью сломанной ветки отозвалась в груди Третсшель. Она словно наяву увидела, как что-то бессвязно кричала, обезумев от горя, обхватив ствол руками. Все имеющиеся силы бросив на спасение и защиту. С одной горящей в отчаявшемся сознании мыслью – «Укрыть, оградить!»…
– Да, вижу, помнишь. И твое дерево выдержало. Будь оно, как многие, просто деревом, выстояв, продолжило бы жить дальше свой срок. Но вы вместе и у вас неразрывная связь, дающая вам силы. Но в тоже время это может обернуться и слабостью. Ты выстроила барьер, обожженная внезапной жестокостью. Закрылась от мира. Ну а закрывшись, перестала брать то, что твое. Это повлияло на дерево, поменяло его. Корни стали тоже закрываться, переставая тянуть так необходимую влагу из почвы. Не все сразу. Дерево продолжало какое-то время расти. Процесс затянулся. Но все же шел неотвратимо. Влиял сам на себя. Ты закрывалась. Дерево страдало, получало меньше питания. Это влияло на твою Силу. Ты чувствовала необъяснимую тревогу, казалось, что мир ополчился против тебя, стал более жестоким. И ты закрывалась еще больше. Сейчас вы иссушены. Почти все корни не берут воду.
Третсшель сидела ошеломленная сказанным.
«Вот значит как. Иссушила сама себя… Мое дерево… Мое бедное дерево… Как же я так? Столько времени…»
– Что же мне делать? – спросила она вслух.
– Тебе надо встретится с ним еще раз, – просто сказала Элдретре.
– Ни за что! Лучше умереть! – воскликнула, вскинувшись Третсшель, даже сама не осознавая своей реакции, охваченная внезапным ужасом без всякого уточнения, с кем ей надо встретится.
– Умереть? Твоя реакция меня не удивляет. Она как раз подтверждает мои выводы. Но все же послушай, – между тем спокойно продолжила Элдретре. – Однажды, ты его уже победила. Да, тебе было страшно и больно. Но ты выстояла и выжила. Победила. Дак чем же лучше умереть того, чтобы встретится с однажды поверженным? Теперь ты знаешь, как это бывает. Ты и так засыхаешь, без всяких встреч. В тебе поселился страх, окунувшись в который ты и выстроила барьер, не впустив внутрь осознание победы. Но это всего лишь страх. Твой. Уже знакомый. Ты можешь всмотреться в него, увидеть и понять. В прошлый раз ты победила, увидев этот страх впервые. Подумай об этом.
Третсшель глубоко задумалась. Слова дриады Старшего дерева упали в ее душу, как волшебные семена в благодатную почву. Сразу пустили корни и начали пробиваться пока слабыми, но уверенно крепнущими ростками.
– Но во мне тогда была сила! Сейчас я жалкое подобие себя самой! – чувствуя отголоски внутреннего согласия, ухватилась она за последнюю причину отступить назад.
– Верно. Но в этом я помогу тебе. Поднимись и встань передо мной, – ответила Элдретре.
Поднявшись, они встали напротив друг друга. Элдретре свела вместе свои ладони и легонько на них подула. При этом ее дыхание вырвалось невесомым облачком золотистой пыльцы, окутало сложенные чашечкой ладони и втянулось между ними. Спустя мгновение в ладонях Элдретре загорелось все усиливающееся золотистое свечение. Она раскрыла их, выпустив на свет увеличивающийся росток вьющегося растения и протянув руки вперед, позволила ему усиками коснуться груди Третсшель. Вьюнок незамедлительно принялся обвивать ее тело стремительно растущими побегами.