Смертельная «бабочка»

Я снова попытался дозвониться до Насти, но безуспешно. Поехать опять к ней домой? Но я уже там был и ничего толком не узнал. Как бы не сделать ещё хуже. «Стоп! А если она выпила не одну и не три таблетки, а больше? Может, у неё кроме этой одной была ещё другая упкаовка!» – подумал я и задышал быстро и тяжело, с каким-то странным хрипом.

Эти таблетки могли если не убить Настю, то вывести её из строя. На что был способен роллер, только-только вырвавшийся из трясины долгого, тягучего, нездорового сна? Какие трюки были бы ему под силу? Уж точно не чемпионские. И тут мне показалось, что Алиса вернулась и снова присела на корточки возле меня, повторяя снова и снова:

«Настоящий чемпион – ты».

Я резко, раздражённо махнул рукой, отгоняя от себя это воспоминание, как назойливую муху. Злился я не на Алису, а на себя: за то, что, пусть даже ненадолго, но усомнился в справедливости Настиных побед, и ещё… за то, что я вдруг пожалел о том, что сам пока так и смог получить «золота». Ни разу. Именно в тот момент мне искренне, отчаянно захотелось победы. Хотя бы одной-единственной. И сейчас захотелось, из-за чего снова стало не по себе. Потом пусть Настя снова становится бессменной чемпионкой – пожалуйста, я ведь был не против, всегда только за. А может, моё желание победить хоть раз было абсолютно нормальным, а не предательским по отношению к Насте? Почему я всё время запрещал себе даже думать не о Настиной, а о своей победе? Из-за любви к ней или из-за неуверенности в себе?

Мои мысли вскоре снова свернули к Насте, как русло реки, которое изгибается то влево, то вправо. Пакет с чем-то, что может быть гладким или с шипами… «Холодное оружие вроде кастета?» – вдруг осенило меня. Ещё – снотворное… Всё это так не вязалось с Настей: её нежным лицом, которое всегда было в моей памяти и никогда оттуда не исчезало, даже на секунду; рыжими волосами, развевающимися на ветру, когда она неслась на колёсах быстрее этого самого ветра; звонким, переливчатым смехом, которого я, казалось, не слышал уже целую вечность. Теперь было понятно, что я знал о ней так мало, и за той Настей, которая была всегда передо мной, не видел настоящую. Мне стало так стыдно. Вряд ли кто-то наблюдал за мной, я был один среди развалин, и всё-таки мне казалось, что множество пальцев осуждающе тычут в меня. Я покраснел до кончиков волос – почувствовал, как жар быстро разливался по всей голове, и вскоре она вполне могла превратиться в огненный пылающий шар.

В этой самой горящей голове вдруг стали вспыхивать и тут же гаснуть, как угольки, очень страшные мысли о Насте. Такие жуткие, что я рванул с места. Сначала бегом, а потом, когда домчался до асфальтированной дороги, быстро скинул кроссовки, надел ролики и понёсся вперёд, к Настиному дому. Я точно знал, что на этот раз позвоню в дверь, а не буду топтаться у порога. Буду звонить, стучать, пока мне не откроют и не скажут, где Настя и что с ней. В тот момент я был готов если не на всё, то на очень многое: ничего подобного я раньше не делал. Потому что это был уже другой я.

Не прошло, казалось, и получаса, – и вот я уже был возле Настиной квартиры. Нажав кнопку звонка, я стоял так очень долго, не отпуская её, пока за дверью не послышался недовольный голос Настиного отчима. Он открыл дверь, а я всё ещё продолжал звонить, как будто мой палец приклеился к кнопке звонка, и его невозможно было оторвать.

– Ты что, совсем свихнулся? Говорил я Настьке: хватит кататься со своим бездельником, с тобой то есть. От тебя же всё равно толку нет. Только забиваешь ей башку всякой дрянью: покатушками вот этими, тусовками вашими. Ну, чего тебе? Говори уж, раз пришёл.

От него противно несло табаком и перегаром, так что понятно было, почему он все эти обвинения вывалил на меня. Хотя, как говорила Настя, он и в трезвом состоянии был против наших отношений и «покатушек».

– Скажите, Настя дома? – как можно вежливее спросил я, чтобы не разозлить этого огромного хряка ещё больше. В конце концов, мне ведь от него нужна была информация о Насте, и стоило очень постараться, чтобы её добыть.

– Дрыхнет Настька. Если ты её своим треньканьем не разбудил. Всё, узнал, что хотел? Тогда отчаливай отсюда, – прохрипел Настин отчим и уже собрался подтолкнуть меня к лестнице, – а может, и спустить с неё, – но я вовремя увернулся и поспешил вниз, во двор.

Я, конечно, никуда не собирался уходить. Решил, что буду дожидаться Настю здесь, возле её подъезда. Мне было плевать на то, что меня тут могли увидеть её родители, и это их совсем не обрадовало бы. Двор – не их квартира, они не могли, не имели права меня отсюда вытурить, как Настин отчим отогнал меня только что от своего порога. Сев на скамейку, я достал телефон и написал Насте сообщение о том, что жду её во дворе, возле её подъезда. В этот раз мне не пришло уведомление о том, что сообщение не может быть доставлено. Значит, Настя включила телефон перед тем, как лечь спать! Я так обрадовался этому, что чуть было не позвонил ей сразу, но вовремя себя остановил. «Надо дать ей выспаться. Что бы там у неё ни случилось, оно наверняка сильно подкосило её, так что пусть поспит и забудет об этом ужасе. А потом, когда проснётся, выйдет сюда, ко мне, и всё расскажет», – подумал я. Потом я представил себе, как она положит мне голову на плечо, – она всегда любила так делать – возьмёт мою руку в свою и начнёт перебирать пальцы так, будто играет на струнах гитары какую-то мелодию, слышную только ей одной. Настя с детства мечтала научиться играть на гитаре, но как-то не сложилось. Я тоже не умел, а так научил бы её, конечно.

От нечего делать я открывал одно приложение за другим и тут же их сворачивал. Потом крутил телефон в одной руке, в другой, жонглировал им, пока не уронил его. К моему счастью, экран не разбился.

– Руки не из того места выросли, да? Так ты их отрежь, а потом пришей куда надо, – раздался где-то сверху, надо мной, знакомый отвратительный голос, а потом – жуткий хохот.

Миха вернулся домой с какого-то очередного своего «дела». И теперь он решил, наверное, что прожитый день его удовлетворит на все сто процентов, только если он сделает ещё какую-нибудь гадость. Ладно, пусть ржёт надо мной сколько угодно, лишь бы Настю не трогал. Я давно понял, что молчание – лучший ответ таким отморозкам, как Миха. Правда, не всегда это срабатывает, особенно когда у отморозков боевой настрой. Но Миха, видимо, к тому моменту совсем выдохся, и ему было неохота особенно напрягаться ради меня.

– Ладно, живи, роллер-фиголлер, – буркнул он напоследок и исчез в подъезде.

Я продолжал смотреть на дверь подъезда, закрывшуюся за Михой. И буквально через пару минут оттуда появилась Настя. Это было так неожиданно, что я сначала подумал, будто обознался. Но когда она села рядом со мной на скамейку, положила голову мне на плечо, взяла мою руку и стала перебирать пальцы, как струны, у меня уже не осталось никаких сомнений в том, что это Настя. Моя Настя. На ней была та же одежда, что и в тот день, когда мы виделись последний раз, только глаза казались какими-то другими: немного изменившими цвет. Но это, наверное, из-за долгого сна, хотя я не был уверен в такой взаимосвязи. А в остальном она выглядела так, будто мы с ней и не расставались вовсе, не терялись; будто не было никаких пакетов с запрещённым оружием для кулачного боя, разговора с Алисой, мыслей о том, что я и правду мог бы стать чемпионом, если бы не… Интересно, а внешне я изменился по сравнению с тем днём, когда Настя вдруг сорвалась и уехала неизвестно куда? Алиса вроде что-то говорила мне про «другое лицо». Внутри у меня точно что-то сдвинулось, сместилось – я это чувствовал. Я боялся спросить Настю о чём-то, мысленно подбирал слова, которые никак не срастались друг с другом, и вот она заговорила сама:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.