Страница 3 из 4
Самое важное в этих рассуждениях применительно к нашей теме состоит в том, что появление электрических токов в мозгу как следствие появления «химических батареек» возможно именно потому, что нейроны утрачивают важные свойства, которые появляются у живых компартментов – способность к размножению, но именно благодаря этому все их ресурсы тратятся на многократное усложнение межклеточных взаимодействий со всеми их синапсами, дендритами, аксонами, нейромедиаторами и электрическими токами, ради которых все эти синапсы, дендриты, аксоны и существуют.
И вот появляется разум – психический организм. Или психический орган. Внешний к телу, внешний к мозгу, неотделимый от него, несводимый к нему. Психика, по выражению Вячеслава Романовича Богданова , – профессора биологии (и, по совместительству, моего отца) – экстракорпоральный орган по отношению к телу.
Разум, психический организм. Сознание
Я сразу хочу оговориться, что буду употреблять эти понятия почти как синонимы, иногда нажимая на какой-нибудь смысловой оттенок в них. Сознание понимаю прежде всего как философскую категорию, как форму отражения, а не утилитарный термин, означающий уровень бодрствования в неврологии и психиатрии. Ну и не только философскую категорию, но и нашу самость, то, что делает нас индивидами, разумными индивидами, осознающими себя разумными – индивидами, обладающими рефлексией, эмпатией, личностью. Разум – техническая составляющая сознания, это анатомия сознания, его внешность, его физиология и патологическая физиология, по тому что, – увы, описание жизни и сознания без категорий болезней и патологий немыслимо. А психический организм включает в себя эти две стороны медали. Это такое живое существо из сферы мысли, которое способно к самоподдержанию в известных границах, с учётом сохранности биологического субстрата, в котором он существует.
В своей работе «Дух, душа и тело» профессор Войно-Ясенецкий приводит высказывание И.П. Павлова, в котором он так определил сознание: «Сознание представляется мне нервной деятельностью определённого участка больших полушарий, в данный момент, при данных условиях обладающего оптимальной (вероятно, это будет средняя) возбудимостью. В этот же момент вся остальная масса больших полушарий находится в состоянии более или менее пониженной возбудимости». И далее уже Ясенецкий комментирует: «участок с оптимальной деятельностью не есть, конечно, закреплённый участок, наоборот, он постоянно перемещается по всему пространству больших полушарий, в зависимости от связей, существующих между центрами, и под влиянием разражений – соответственно, конечно изменяется и территория с пониженной возбудимостью». Мне это напоминает работу операционной системы персонального компьютера, когда она, по нашей воле, но по своим законам, открывает и закрывает те или иные программы, файлы, расположенные на жёстком диске, на съёмных носителях, для своей работы она использует оперативную память, видео – и звуковую карты, материнскую плату. Мы «слышим», как она работает по шуму CD-привода, винчестера, флоппи-дисковода. Более того, мы можем визуально проконтролировать её работу при помощи специальных программ, которые расскажут нам, какая программа активна в данный момент и в каком локусе жёсткого диска «идёт процесс». Работа нашего мозга, конечно же, не столь прозрачна. Но мысль в том, что сознание, как операционная система, использует мозг (не будем пока конкретизировать каким образом) – как материальный субстрат своей деятельности. Windows для своей работы необходима материальная база компьютера, вне его она может существовать только на другом компьютере – т.е. на специфическом материальном субстрате. Вне компьютера Windows как динамическая система существовать не может, только в виде статичного «инсталляционного пакета». Инсталлируясь, она «воплощается и оживляет железо». Так же и человеческое сознание, вернее какая-то его значительная часть (в том числе и большая часть самосознания), «нуждается» в специфическом материальном субстрате – мозге. Вне мозга человеческого сознания нет. Как нет жизни вне клетки, так и сознания вне мозговой деятельности нет.
Мышление, по моему мнению, – процесс жизнедеятельности смыслов, эмоциональная деятельность – их реакционная способность, а воля – мера организации смыслов. Любовь же – организующая сила. Мышление через любовь организует эмоциональную деятельность – специфическую психическую реактивность. Раньше у меня в этой формуле не было любви. Я считал так: эмоциональная деятельность – специфическая психическая реактивность, мышление – организующая сила, воля – мера этой организации. Но смыслы существуют и в вычислительных машинах, однако же, никто не осмелится назвать работу компьютера жизнедеятельностью, психической деятельностью. Этой живостью наделяет смыслы любовь, она обеспечивает их аффинитет, реакционную способность, воспроизводство, а в целом – способность к самоподдержанию. Она и есть антиэнтропия в мире смыслов. Я ниже более подробно опишу роль любви в жизнедеятельности смыслов. Если читателя интересует терминология, которую я использовал в своей работе, то в конце книги, перед разделом литературы приведены основные понятия и даны их определения.
Поскольку психику я считаю организмом подобным многоклеточному биологическому организму, то выделил элементарную её "клеточку", компартмент психики – смысл. И первоначально жизнь смыслов я понимал как жизнь клеток в многоклеточном организме: они делятся, размножаются, дифференцируются, воспроизводят себе подобных, стареют, элиминируются, подвергаются процессам, подобным апоптозу, некрозу и так далее. Живут, одним словом по своим законам. Но законы эти, если и рассматривать психику именно как организм, нельзя, конечно, сводить к биологическим понятиям и определениям. Хотя бы даже потому, что смыслы, будучи связаны в своём существовании с нейронами головного мозга, не являются ни ими самими, ни их ассоциациями как таковыми, хотя их жизнь тесно связана именно с нейронными ассоциациями и состояниями этих ассоциаций. Смыслы – это память о состояниях функциональных систем нейронов, которые формируются постоянно в ответ на внешние и внутренние стимулы и обеспечивают как условно-рефлекторную реактивность, так и связанную именно с рассудочной деятельностью, которая, конечно же, основана на рефлекторной деятельности мозга, но превышает её качественно по своему разнообразию и адаптивному потенциалу. Смысл – это инструкция или рассказ о каком-то совместном действии нейронов, которое оказалось наиболее адаптивным или дезадаптивным , победило в конкурентной борьбе по принятию частных решений или наоборот, проиграло. Это можно сравнить с записями удачных или неудачных шахматных партий, что позволяет потом использовать эти инструкции для более адаптивных стратегий. Эти инструкции и рассказы записаны такими же точно механизмами – то есть нейронами. Это такие же функциональные нейронные системы, которые отражают то, что происходит с их соседями. Они копируют их поведение, или, если хотите "обезьянничают" , но в целом, всё же, делают то, что присуще нервной ткани вообще – они отражают то, что происходит во внешней и внутренней среде. Только эти функциональные нейронные системы занимаются почти исключительно отражением действий себе подобных функциональных систем. Почему они это делают? Возможно потому, что так они ведут борьбу за метаболический и энергетический ресурс. У соседа получилось хорошо – можно попробовать повторить успех. И вот эта функциональная нейронная система, копирующая или кодирующая действия и состояния себе подобных, и есть мельчайший компартмент психики – её клетка, или смысл. Жизнь смыслов заключается в воспроизводстве самих себя, в размножении, в дифференцировке, в интеграции, в иерархии. Навряд ли аналогию размножения смыслов можно искать в таких процессах как митоз или мейоз, скорее можно искать её в ветвлении деревьев, хотя и тот же митоз продлённый во времени можно представить в виде древа. И вот эту способность создавать такие функциональные системы и её меру можно называть сродством, или аффинностью смыслов. Психика – это жизнь нейронов, записанная на языке нейронов, книга, которая постоянно себя переиздаёт и у которой довольно много авторов – целый авторский коллектив. Число нейронов большого мозга огромно, но всё же конечно, его можно сосчитать. Число смыслов нельзя сосчитать. Это число в состоянии соперничать с самыми большими числами во Вселенной.