Страница 23 из 41
— Вершки, что ты хочешь, — отвечает ей Зоник.
— Мы их видим не с лучшей стороны, — поясняю я. — Никто не хвастается тем, что ходит в бордель. Особенно — красивой девушке, Шонь. Это как заявление «Я лузер, я покупаю секс». Из-за этого им неловко, и они хамят. Чтобы показать, что не лузеры.
— Мне от этого должно стать легче? — мрачно спрашивает Шоня.
— Не знаю. Нет, наверное. Хочешь, передвину тебя на бои или на игры? Раз уж бордели тебе осточертели? Вообще, подумайте, может, нам ротацию устроить? Меняться профилями работы. Будет не так скучно…
— Да нет, прем, — отмахивается рыжая, — думаю, везде один хрен. Не в этом же дело.
— А в чём, Шонь?
— Почему работы больше, чем веселья? Настолько больше? Это, блин, фигня ж какая-то!
Все одобрительно закивали, только Кери смотрит на них удивлённо, а Лирания на меня — торжествующе.
Я в растерянности. Как объяснить им, что мир устроен именно так и никогда не был другим? Они не читали книгу про «кормиться от трудов своих, есть хлеб в поте лица своего, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят». Они не были изгнаны из врат Эдемских. Им просто стало скучно, и они ушли.
— Шоня, — сказал я печально, — если бы ты арендовалась, то веселилась бы год на десять лет работы. Сейчас у тебя условия лучше.
— Если бы я арендовалась, то веселье составляло бы сто процентов моей жизни, — встряла Колбочка, ― а не… Сколько ты там насчитала, Шонь?
— Два к тридцати пяти. В процентах это…
— Четырнадцать примерно, — сказал Кери.
— В общем, какая-то фигня со всем этим, прем, — вздохнула Шоня.
— Так уж устроен мир, — ответил я.
— Говённо он устроен!
На этой радостной ноте наши посиделки и закончились. Хреновый вышел тим-билдинг. Все расползлись по комнатам с рожами кислыми и недовольными, и взгляды, которые они кидали на меня на прощание, далеки от восхищённых моей руководительской мудростью. Может, права Костлявая — надо сразу в морду?
***
— Братик, ты всё равно самый лучший! — утешает меня Нагма. — А они дураки дурацкие. Всё у них есть, а они недовольны. Их бы в кыштак на годик, коз подоить…
— Я не знаю, как им это объяснить, — жалуюсь я. — Просто не нахожу слов.
— Ерунда, ты отлично объясняешь. Я же всё поняла? Просто они тупят.
— Им никто не говорил, как устроена жизнь. У тебя была мама, которая научила тебя всему, а у них никого не было. Чтобы они меня поняли, им надо столько всего объяснить, что у меня язык сотрётся.
— Тогда просто скажи, чтобы делали, как ты велел. Ты же главный!
— Это работает до какого-то предела, колбаса. Потом они просто откажутся подчиняться. И этот предел уже близок.
— Тогда заставь их!
— Как? Не могу же я побить, например, Шоню?
— Ну как так? — вздыхает Нагма. — Ведь это им же самим нужно!
— Они не знают, что им нужно, солнышко. Чтобы понимать, что тебе нужно, надо знать, что вообще есть. Из чего можно выбирать. А они не знают совсем ничего. Ты, прожив десять лет в кыштаке, моментально адаптировалась в чужом мире. Они, прожив по пятнадцать-шестнадцать, не могут адаптироваться в своём. Их просто никто не готовил к жизни. Они не собирались жить.
— А ты их заставил, — кивнула понимающе Нагма. — И они на тебя обижаются.
— Да, ватрушка, именно так. Ты умница и всё правильно понимаешь.
Нагма — чудесный ребёнок. Мы проболтали с ней до вечера, обсудили кучу всего, и нам не было друг с другом скучно. Я успокоился и решил, что чёрт с ними со всеми. Перед своей совестью и Мирозданием я отвечаю за Нагму, и только за неё. Остальное — как получится и если получится. Решит моя корпа прислать чёрную метку с надписью «Низложен» — так тому и быть. Я уже не совсем новичок в этом мире, не пропаду. Мне ещё Дмитрия вытаскивать.
Права Костлявая, эти ребята — просто балласт неблагодарный. И всё равно, отчего-то очень грустно. Дурацкий возраст.
***
Когда Нагма поужинала, помылась, почистила зубы, натянула «фубольку» и улеглась в свою кровать, а я пристроился рядом, чтобы она спокойно уснула, неожиданно сработал коммуникатор.
«Немедленно валите оттуда! — написала Костлявая. — Вас кто-то сдал. Боевая группа северных выезжает».
«А вы что?» — напечатал я в ответ.
«Против клана не впишемся. Свои не поймут. Бегите, у вас минут пятнадцать, не больше».
— Нагма, вставай!
— Что случилось, братик? — недовольно сморщила нос уже начавшая задрёмывать девочка.
— Быстро одевайся, кидай вещи в сумку, мы уходим.
— Но…
— Все вопросы потом.
Нагма умничка — тут же вскочила и помчалась одеваться.
— Еды какой-нибудь возьми! — крикнул я ей, выскакивая в коридор.
— Шуздры, па-а-адъём! — заорал я своим лучшим казарменным голосом. — Тревога!
— Что такое? — первым высунулся в дверь неугомонный Зоник.
— Одевайтесь, хватайте вещи, сколько влезет в сумку, и все ко мне!
Шоню и Колбочку пришлось будить, Лолю буквально одевать и выталкивать, но вскоре все собрались. Если верить Костлявой, у нас ещё минут восемь, но клановые могли и поторопиться.
— Быстро все бегом за мной!
— Какого чёрта! — возмутился Лендик. — Раскомандовался! Я никуда не пойду!
— Сюда едет вражеский клан. Это те, кто чуть не угробил меня на дороге. И они очень злы, потому что я минимум одного подстрелил.
— Они на тебя злы! Им ты нужен! Вот сам и беги куда хочешь! — упёрся парень. — А я спать пойду!
— Хотите в клановые рабы? И это в лучшем случае! Им свидетели не нужны…
— Веди уже! — Лирания прижимает к себе хнычущую спросонья Оньку.
— Я никуда с ним не пойду! — упорствует Лендик. — Достал уже!
Спорить некогда, и я просто даю ему в морду, получив при этом удовольствие, от которого мне сразу стало стыдно. Вот такая я противоречивая личность. Костлявая бы за меня порадовалась. А я за себя нет. Зато он сразу перестал спорить и побежал со всеми, размазывая по физиономии кровь из носа.
Запасной выход мы разведали с Кери, больше никто не в курсе. Не хотел пугать наших нежных птенчиков тем, что он однажды может понадобиться. Но он понадобился, и хорошо, что он есть.
Три этажа вниз — и техническая галерея, которая проходит под эстакадой. С неё можно перебраться на крышу здания пониже, мы даже заготовили трап, чтобы не прыгать. Если его утащить за собой, то никак не понять, куда мы делись, даже если найти галерею и суметь открыть, что без волшебной отмычки Кери не так-то просто.
Одного мы не учли — что выбираться придётся ночью и в тумане.
Уровень тумана — чуть ниже наших окон, поэтому он нас обычно не беспокоит. Но когда мы добрались до лаза из галереи, то крышу, на которую нам надо, уже не разглядеть. При этом от фонаря толку мало — луч в тумане тонет. Трап мы с Кери ставим наощупь, и пока он на той стороне не зацепился, чуть не уронили вниз. На «прыжок доверия» — в туман, под наше честное слово, что так можно допрыгнуть до невидимой крыши, уговорить удалось бы разве что абсолютно верящую в меня Нагму. Даже по трапу Лендика пришлось буквально гнать пинками, а остальным эти пинки твёрдо пообещать.
Трап вытащить на эту сторону не получается, он за что-то цепляется на той, и я решительно обрушиваю настил вниз. Возвращаться не будем.
Заброшенная лифтовая будка, лестница вниз, переход в соседний дом, лестница вверх, окно, с которого мы спрыгиваем на эстакаду, снова оказавшись над туманом. Отсюда видны огни многочисленных мотов и машин на нашей развязке. Буквально чудом успели.
— Без паники, народ, — объявляю я мрачно, — всё плохо, но не совсем. Пойдёмте, тут недалеко.
***
— Какая срань! — с чувством сказала Лирания.