Завершившие войну

Да уж, ты бы у нас повизжала, подумала Саша и тут же устыдилась этой мысли: глупой, злобной, беспомощной. Если ты позволяешь себе такие мысли о враге — ты уже побежден.

Неловко взяла чашку за маленькую ручку. Вкус крепко заваренного чая она подзабыла, но все же это был он, никакого подвоха. Огэпэшную отраву под обычный чай не замаскируешь.

— Я не понимаю вас, Вера Александровна. Чего вы от меня хотите?

— Хочу, чтоб вы знали: бояться вам нечего, — Вера улыбнулась ободряюще. — Разумеется, теперь вы мне не верите. Но со временем сами всё увидите и поймете. Обещаю: пока я жива, никакого вреда вам не причинят. Разумеется, мы не можем позволить вам вернуться к прежней деятельности. Потому жить будете у меня в учреждении, под охраной. Я постаралась, чтоб эти комнаты не были похожи на тюрьму… и все же это, к сожалению, тюрьма. Но никакого насилия не будет ни над вашим телом, ни над вашим разумом. Никаких пыток, гипноза, протоколов, угроз вам или тем, кто вам дорог.

— И чтобы заслужить все эти замечательные привилегии, я должна всего лишь… что?

— Саша, вы ничего не должны. Когда вы поймете, что на самом деле с нами всеми происходит, тогда и решите, что станете делать. Если решение окажется не в нашу пользу, не стану обманывать, свободы мы вам не вернем. Но ничего дурного с вами не случится и тогда. Отправитесь в ссылку, допустим, к морю, вы любите море? Отчего вы совсем не едите?

— Я не голодна.

— Как знаете. А вы ведь курите? Вот, я держу сигареты для гостей. Угощайтесь, прошу вас.

Сигарету с фильтром из жестяной коробочки Саша взяла. От табака она никогда не могла отказаться. Если она однажды и продаст то, во что верит, то, верно, за табак.

— Вера Александровна, не хочу вас обидеть, но я попросту не вижу смысла в том, что вы говорите. Вам ведь известно, кто я и что я делала. Мне также известно, кто вы и каковы ваши методы. Отчего вы предлагаете мне столь роскошные условия, не требуя ничего взамен, и ожидаете, что я поверю вам?

— Это чрезвычайно просто, Саша… Я зову вас просто по имени, возможно, это с моей стороны не вполне вежливо, но вы можете обращаться ко мне так же, если вам угодно. Я буду рада. Так вот, причина проста: нам нужна ваша помощь

— Моя помощь, — тупо повторила Саша. — Вам.

— Да, я знаю, звучит странно… — Вера улыбнулась растерянно, едва ли не виновато. — Помощь, которую невозможно получить принуждением или угрозами. Надеюсь, скоро вы станете понимать меня лучше. А до тех пор у меня будет всего одна просьба: пожалуйста, не лгите мне. Я не стану задавать вопросов, которые вынудили бы вас лгать. Я ведь прекрасно понимаю, что, хотя вы и правда беспокоитесь о детях вашего боевого товарища, вам не привыкать приносить жертвы. Вы здесь не из-за них. Наверняка вы думаете как-то навредить нам, устроить диверсию. Не отвечайте. Мне ясны ваши мотивы и, в общих чертах, намерения. Но когда вы увидите, в какую пропасть катимся мы все, то сами передумаете. Я понимаю, вы чувствуете себя беспомощной беззащитной пленницей. Но ведь на самом-то деле тот человек, у которого есть власть что-то изменить — это вы.

Саша дважды моргнула. Она перестала понимать что бы то ни было. Чего Вера добивается? Зачем привела ее в свой дом? Что вообще происходит?

— Вера, чего ты добиваешься? — бледный от гнева Андрей Щербатов ворвался в малую гостиную. — Зачем привела эту женщину в наш дом? Что вообще происходит?

Глава 12

Комиссар Объединенной народной армии Александра Гинзбург

Февраль 1920 года

Щербатов выглядел старше и более усталым, чем она помнила. Вертикальная морщина на лбу, полгода назад едва наметившаяся, теперь проступала явственно. У губ пролегли глубокие складки. А ведь ему всего-то, припомнила Саша, тридцать три года.

— Добрый вечер, Андрей, — с улыбкой сказала Вера.

Щербатов быстро взглянул на Сашу и встал так, чтоб оказаться у края стола между ней и сестрой.

— Работа с такими людьми возможна только в специальных учреждениях, — сказал Щербатов Вере. Он тяжело дышал, и Саша видела, каких усилий ему стоит сохранять хотя бы видимость спокойствия. — В присутствии охраны. И обязательно в наручниках.

— Я ценю твою обеспокоенность, дорогой мой, — Вера снова спокойно улыбнулась. — Но право же, я вполне способна сама решить, какие методы в каком случае надлежит применять.

— Правила придуманы не просто так! За их нарушение расплачиваются жизнями, — настаивал Щербатов. — Эти люди не останавливаются ни перед чем, они чрезвычайно опасны! Не станешь же ты приводить сюда и…

— Довольно! — перебила его Вера, мигом утратив всю свою сдержанность. — Это мой дом, и я буду приводить сюда кого считаю нужным!

— Но это ведь также и мой дом, и я не хочу видеть здесь тех, с кем ты работаешь!

Саша растерянно переводила глаза с одного на другого. О ней брат и сестра, кажется, вовсе позабыли. Что Щербатов начал такое говорить, из-за чего Вера сразу перебила его? “Эти люди… Приводить сюда и…”, — о ком это может быть?

На саму Сашу Щербатов едва глянул. Она давно знала, что никаких чувств он к ней более не испытывает, но хотя бы банальное человеческое любопытство должно остаться? Ей вот интересно же, как он изменился за полгода.

— Возможно, каждому из нас пора бы обзавестись собственным домом, — холодно сказала Вера.

— Прошу тебя, не станем говорить об этом теперь, дорогая моя. Подобные вопросы следует обсуждать без посторонних.

— Ты чересчур опекаешь меня, Андрей! Это ни к чему доброму не приведет нас обоих!

Саша ко многому была готова, но только не к тому, чтоб оказаться невольным свидетелем скандала в благородном семействе. С любой точки зрения пора было прекратить эту сцену.

— Вера Александровна, — сказала Саша, и та тут же посмотрела на нее и улыбнулась ей. — Знаю, я не в том положении, чтобы просить. Но вы, возможно, прислушаетесь ко мне?

— Разумеется, Саша. Чего бы вы хотели?

— Мне нужно переговорить с Андреем Евгеньевичем. Наедине.

— Да, вы правы, — Вера поднялась. Она согласилась настолько легко, что, похоже, вся сцена для того и была затеяна. — Когда вы закончите беседу, мои люди отвезут вас туда, где вы станете жить. Завтра я не побеспокою вас, вам требуется отдохнуть. После введу в курс дела. Пока запомните: бояться вам здесь нечего. Андрей, доброй ночи.

Если бы Вера не повторяла поминутно, что бояться здесь нечего, Саша, верно, куда меньше боялась бы. Щербатов проводил сестру обеспокоенным взглядом и лишь потом посмотрел на Сашу, словно только что вспомнил о ее присутствии.

— Не ожидал, что мы начнем с этого, но я, похоже, должен быть вам благодарен, — сказал он. — Вы просто воспользовались поводом прекратить скандал или в самом деле нечто намерены сообщить мне?

— Второе, — Саша решила говорить сколь возможно коротко. — Пленка, которую я привезла. Ее должны уже проявить. Вам следует увидеть фотографии.

Щербатов на секунду нахмурился, словно пытаясь угадать, какая тут может быть ловушка. Потом пошел к двери:

— Я осведомлюсь.

Вернулся через минуту с карточками в руках. Саша не помнила, сколько тогда сделала снимков — видимо, пять. Сперва Щербатов намеревался просмотреть их стоя, но поняв, что на них, сел за круглый стол напротив Саши.

Пока он рассматривал фотографии, его лицо не менялось. После Щербатов поднял глаза на Сашу и спросил:

— Как это произошло?

Его голос стал глубже и мягче, и Саша поняла, что это не допрос пленного, а вопрос одного человека другому. Князев был другом им обоим, пусть и в разное время. Никакой военной тайны в этом уже не было в любом случае.

— Он остался прикрывать отступление, — сказала Саша. — Вызвал огонь на себя, чтоб наши товарищи смогли отойти.

Они минуту помолчали. Саша мучительно пыталась понять, что же происходит с Щербатовым. Кажется, он реагировал на нее не сильнее, чем на какого-нибудь случайного человека. Связь, которая между ними существовала — Саша теперь не могла найти хотя бы ее след. Как она делала это прежде? Кажется, все это было какой-то выдумкой, самовнушением.