Содержанка

— Останься, Ив! Ну ты чего! На ровном месте поругались! — просят ребята.

Все, кроме Бориса и Рафа. Особенно громко — Олеся. В ее голосе проскальзывают умоляющие нотки, которые отчего-то трогают. Я оборачиваюсь.

Пульс ускоряется. Многовато сегодня внимания для меня одной. При этом осознаю, что начинается конфликт. Народ успокаивает Бориса, Рафа будто не рискуют даже. Нестерпимо хочется развернуться и уйти.

— Ива, останься. — Олеся берет меня за руку. — Они немного покурили, фигня. Честно. Не стоит того. Здесь ни кокса, ни соли нет.

Уйти бы и оставить их всех разбираться дальше без меня. Происходящее не интересно, оно попросту гадко! Но... Алекс.

Конфликта двух соучредителей еще не хватало. Если хлопну дверью, сцена так и останется несглаженной. Атмосфера испортилась с моим появлением. Как бы там ни было, мальчики и девочки взрослые, не мне читать нотации. Бросаю в Бориса презрительный взгляд и произношу громко, по возможности весело:

— А я думала, под травой все добрые! Врут? Или это сорт такой, а? — Нервно улыбаюсь.

Быстро подхожу к Алексу, дрожащими руками обнимаю его за шею, перетягивая внимание на себя и ожидая, что оттолкнет в любой момент.

Не отталкивает.

— Прости, я пошутила неудачно, — бормочу на ухо. — Прости-прости. Я соскучилась по тебе.

Он, чуть помедлив, обнимает одной рукой, смотреть продолжает на Бориса. По-прежнему серьезно. С вызовом. Тот натянуто улыбается, что-то объясняет Диане с Олесей. Оба мужчины напряжены. Оба ждут провокацию. Малейшую. Боже!

Продолжаю шептать Рафу на ухо:

— Был трудный день. Пожалуйста, не обращай внимания. Я... сама не своя. Я просто... нам Андреева в прошлый раз строго наказывала, что если найдут в крови, то это не просто вылет из команды. Еще и сесть можно.

— Я тоже пошутил неудачно, — произносит Борис. — Прости, Иванна, будь так великодушна.

— Всё в порядке, — улыбаюсь. — Просто переживаю за вас. — Поворачиваюсь к Алексу: — Давай побудем немного?

— За языком следи, — говорит он Борису. — Или я перестану.

Тот кивает и отворачивается. Алекс падает обратно на диван и притягивает меня к себе на колени. Молчит, губы сжаты.

Примерно через минуту кто-то гасит большой свет и включает фильм. Мы смотрим в полумраке. Какая-то комедия, все ржут, заедают снеком. Я, будучи трезвой, тоже жую печенье и стараюсь вникнуть, но мысли скачут галопом. Алекс обнимает меня, гладит.

Все на нервах. Не только мы с девочками. Вообще все.

А затем мы целуемся. Первое касание губ происходит случайно, я даже не понимаю, кто потянулся первым. Вокруг люди, и мы так никогда не делали. Но, едва почувствовав вкус друг друга, остановиться уже не можем. Его язык ласкает мой, я закрываю глаза от удовольствия. Машинально царапаю ногтями его предплечья.

Меняем положение, чтобы стало еще удобнее. И трогаем друг друга медленно, по возможности незаметно.

Он целует мою шею. Потом я касаюсь языком его горла. Трепет внутри, и даже неважно, что кругом чужие люди. Их будто не существует, есть только Алекс. Мой Алекс.

Вновь меняем положение. Я дышу ему в висок, он прижимает ближе. Ощущаю под ягодицами знакомую твердость, от предвкушения свожу ноги. Губы пересыхают. Алекс в сотый раз меняет положение, я теперь на диване, но и в его руках одновременно. Он нависает сверху, как бы пряча меня от всех, целует. В губы, щеку. Шею.

— Пойдем в номер?

Его шепот касается влажной мочки и по коже прокатывается к низу живота. Смысл сказанного — добивает.

Киваю. Отличная идея. Потрясающая.

— Мы уходим, — объявляет Алекс громче. — Хочу отдохнуть.

— Уже? Еще и десяти нет. Ребят, вы че так рано? — сокрушается Олеся. — Раф, а как же праздник? Если ты уйдешь, мне Вовка весь мозг вынесет!

— Скажи, что я не ушел.

— Ну вы придете еще? Мы же потом в клуб по плану, — говорит Артур. — Раф, я тебя сто лет не видел. И через три дня ты снова уматываешь.

— Пожалуйста-а-а! — тянет Олеся.

— Да, придем. К полуночи, наверное.

Мы встаем, поправляем одежду.

На прощание нам протягивают косяк, который я испепеляю взглядом. Ну нет! Алекс берет его, привычно сжимает между пальцами, подносит ко рту. Я перехватываю его запястье! Заглядываю в глаза.

— Пожалуйста. Я терпеть не могу.

Он будто мешкает мгновение. Потом усмехается:

— Всё нормально. Идем уже.

Делает движение, освобождаясь. Глубоко затягивается, выдыхает дым изо рта и носа. Обнимает меня за талию и торопит к выходу.

Глава 27

Его ладонь сползает с талии ниже, пока мы ждем лифт. Слишком по-свойски, слишком нагло. Пульс шумит.

Едва двери за нами смыкаются, Алекс притягивает меня к себе. Хочет поцеловать, я отворачиваюсь. Он не обижается, целует в щеку. Говорит:

— Привет.

Банально-дурацкий заход, при этом какой-то милый. Интимный. Но сейчас это не спасает.

Надо было маму слушать и сидеть дома! Но я... мне и в голову не могло прийти!

Двери разъезжаются, мы идем к номеру. Открываем замок, заходим. Я скидываю босоножки и сразу прохожу в единственную комнату. Наш номер значительно меньше, чем у Бориса с Дианой. Не сравнить даже.

Алекс расстегивает рубашку. Отворачиваюсь к окну, задергиваю шторы. Он включает телевизор, листает каналы, пока не находит музыкальный.

— Потанцуй для меня.

Оборачиваюсь.

— Что?

— Потанцуешь? — улыбается он. Плюхается на кровать, опирается на руки, расслабляется. Окидывает взглядом. — Можешь на мне.

— Настроения нет.

— Скачи сюда, малыш, будем искать.

Голос тихий, а речь медленная. Совершенно ему не свойственная!

Подхожу, присаживаюсь на краешек. Настроения совсем нет. Алекс обнимает, притягивает к себе, прижимается губами к шее.

— Я так хочу тебя, — говорит, укладывая в постель и подминая под себя. — Соскучился пиздец. Аж трясет.

Зажмуриваюсь.

Его поцелуи будто ленивые. Рука забирается под платье, сжимает ягодицу. Проводит по белью. Раф никуда не спешит, трогает, замирает, возбуждается.

Сглатываю.

Он стягивает лямки платья, накрывает губами грудь, облизывает. Это приятно безумно, но я себя сдерживаю, не позволяя идти на поводу. Терплю, настырно думаю о плохом, пока ласки не становятся навязчиво-неприятными. Да так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть!

Через несколько секунд Алекс останавливается.

— Что не так? — Облизывает губы. — Солено. Ты плачешь, потому что?..

— Потому что ты меня насилуешь.

Он дергается, поспешно отстраняется. Я быстро сажусь, натягиваю платье выше, прикрывая влажную от поцелуев грудь.

— Насилую? Блядь.

Отворачиваюсь.

— Не видишь по моей реакции? Вернее, ее отсутствию. Я думала, уж не остановишься, тебе плевать.

Он моргает, осмысливая. Рассчитывала, что обидится, но ни фига! Видимо, травка и правда забойная. Улыбается.

— Накосячил? Давай начнем с начала. Хочу тебя.

Заладил! Его кроме секса хоть что-то волнует?

— А я хочу домой. К маме.

Алекс резко встает, поправляет одежду. Я непроизвольно сжимаюсь.

— Переночую у друзей.

Он выходит из номера. Когда замок щелкает, закрываю лицо руками. Одиночество обнимает ледяными щупальцами, стискивает грудную клетку и словно душу высасывает. Я слабею с каждой секундой.

Когда-то давно я прочитала чью-то фразу о том, что одиночество — это не отсутствие людей вокруг. Это невозможность говорить с ними на темы, которые волнуют. А еще — иметь слишком разные взгляды на существенные вещи.

Я совершенно одна и там, в Москве, и здесь, в Эмиратах. Но там у меня мама, моя любимая мудрая мамочка, которая всегда защитит!

Почему я ее не послушала?

Девочки уже засыпают, скорее всего. Завтра последний день перед выступлением. Компания Рафа обкуривается и тусит в клубе. У них завтра с утра —переговоры, но, видимо, пофиг на это.

А я... совсем-совсем одна. В чужой стране. Никому не нужная.