Страница 79 из 99
— Этот не стоит. Он настроен лично на меня. Но я могу создавать и универсальные вещи. Который сможет использовать каждый.
— Создавать? — сжал губы представитель, — вы конструируете их сами?
— Это моя личная технология. Разработана мной. Кое-что я мог бы предложить и Арме, если условия договора меня устроят.
— Пожалуйста, — повременив начал Литвинин, — продемонстрируйте, что может эта ручка? Она самописец?
Я не ответил, просто ткнул ручкой в куриную отбивную, лежащую на тарелке. Кусок мяса мгновенно испарился.
— Ого, — распахнул орехового цвета глаза Литвинин, — куда она делась?
— По этой технологии можно изготовить ножи, боеприпасы, иные поражающие элементы. Представьте, как только такой предмет попадет в цель, она немедленно исчезнет. Просто испариться из реальности. И вы никогда ее не найдете. Идеально для тайных операций.
— Боже, — глаза представителя удивленно забегали, он нахмурил брови, — как вы дошли до таких магических технологий? В одиночку?
— Это место не слишком подходит для того, чтобы вести подобные разговоры.
— Согласен, — кивнул Литвинин, — встретимся после мероприятия.
— Обязательно.
Мы с представителем Армы обменялись контактами.
— Скажите, — проговорил он, пряча телефон в карман, — в каком статусе вы тут? Если вы отступник, не собираетесь ли вы участвовать в дуэлях?
— Собираюсь.
— Гладиатор?
— Да.
— Рекомендую вам, — серьезно сказал Литвинин, — немедленно отказаться. Мы не можем так рисковать. Если вы погибните…
— Не погибну, — спокойно сказал я, — за-то вы увидите в действии моё оружие.
— Оружие? — его глаза загорелись, — такое же? Одержимые вещи?
— Да.
— Что ж, Роман Евгеньевич, — повременил немного представитель РосАрмы, — мне кажется, вы самый интересный дворянин, с которым я познакомился за последнюю пару лет. От имени Армы заявляю, что то, что вы делаете, нас очень интересует.
Когда начались соревнования, дворяне переместились по широкой застекленной галерее, из поместья прямо в личную арену Добронравовых. Она круглым купольным зданием, разместилась за дворянской резиденцией и имела два этажа — надземный и подземный.
На верхнем, в окружении нескольких сотен аристократов, начались скучные соревнования фехтовальщиков. Дуэли до первой крови напоминали какой-то полутеатральный фарс.
Соперники перебрасывались высокопарными заявлениями, восхваляли свои рода. Благодарили хозяев турнира за предоставленную возможность войти в часть высшего общества города.
Когда я стал у входа, на самом верху сужающихся к арене трибун, я видел их. На пьедестале, у дальней части “Колизея” восседала троица бояр-хозяев.
Добронравов седой, но крепкий мужик, одетый в дорогой и вычурный красный костюм с разводами, сидел в центре. Его строгое римское лицо было обращено к Зосимову.
Зосимов грузный и широкоплечий, в кремовом костюме блестящем красном галстуке, расплылся на своем месте. Высокий лоб блестел в местном освещении. Пухлые щеки зарумянились. Длинные, но редкие светлые волосы, тянущиеся с висков и затылка, падали на плечи. Полные губы беззвучно шевелились. Они с Добронравовым о чем-то болтали.
Ланской, с кислой миной и совершенно отсутствующим взглядом даже не смотрел на очередной поединок. Всем своим видом дворянин показывал, как он расстроен. Видимо, тон нашего с ним и представителем Армы разговора, подкосил его. Он явно переживал.
Когда мы с представителем закончили беседовать, я попытался проследить за Ланским. Он поднялся на второй этаж. На широкой, открытой террасе, с видом на нижний ярус зала, Ланской встретился с жирным Зосимовым. Они стали беседовать
Тут ничего невозможно было сделать. Слишком людно. Да и дворяне стояли в компании женщин, окруженные охраной.
Когда гостей позвали в арену, к началу турнира, я влился в поток дворян, решил действовать по ситуации.
— Ты будешь повержен, Лыков!
— Это мы еще посмотрим!
Дуэлянты встали в стойки, через мгновение их складные мечи скрестились. Забавное, все-таки получилось оружие. Насколько я понял, в этом Мире Параллели, складной меч — это символ аристократа. Носили их далеко не все, но клинок остался таким символом еще с Большой Войны.
Тогда дворяне, в основном маги, носили эти складни, как оружие последнего шанса. Ведь большинство из знатных не пользовались стрелковым. Автомат считали грубым и плебейским оружием низших каст. Лишь табельные пистолеты иногда использовались дворянами-офицерами. Такие нравы сейчас несколько подтаяли, но все равно сохранялись.
Я лениво оперся о стену, у входа на верхних трибунах. Смотрел вниз, на дерущихся дворян. Они прыгали и вертелись, делали выпады. Клинки звенели друг о друга.
— Роман Евгеньевич?
— Да, — я повернулся на звук.
Это была девушка из прислуги. Ее черно-белая униформа с пышной юбкой подчеркивала стройные ножки.
— Меня послали отыскать вас. Рефери просил сообщить, что всех гладиаторов приглашают на нижнюю арену через сорок минут. Там вам разъяснят правила, и мероприятие начнется.
— Благодарю, — я отвернулся, и тут же увидел внизу, у самого ограждения ринга, Добронравова младшего. Тот, облаченный в белый костюм фехтовальщика торопливо шагал к выходу с арены. Скрылся под трибуной.
— Прошу, не опаздывайте, — проговорила девушка мне вслед, когда я принялся спускаться с трибун.
Я успел увидеть, как шедший по длинному коридору Добронравов, свернул влево. Я быстро зашагал следом. Поймал на себе несколько озабоченные взгляды прислуги. Когда свернул в технический коридор, увидел, что он уходит вниз, на цокольный этаж.
Там, у санузла для обслуживающего персонала, чуть в стороне я увидел широкую дверь. “Бойлерная” гласила светящаяся в полутьме надпись.
Я осмотрелся. Прислушался. Приглушенные голоса раздались за дверью бойлерной. Я направился к ней, замер у приоткрытой створки. Заглянул в проем.
— Держите ее крепче, сучку, — проговорил Павел Добронравов, — и только пусть дернется! Сразу под дых ей!
Полутемное помещение, освещаемое единственной кварцевой лампой, мерно гудело газовым оборудованием.
В центре стояли несколько человек. Добронравов, сбросивший верхнюю часть белого комбеза, скрестил руки на груди. Перед ним, в лапах двух громил из родовой гвардии дергалась девушка в красном вечернем платье. Она возмущенно мычала. Рот был забит какой-то тряпкой.
— Как думаете, — Добронравов тронул подбородок, — если вынуть, кляп громко орать будет?
— Да, господин. А еще начнет матом ругаться.
— Ладно, пожал плечами он, — тогда сдирайте с нее трусы, — он приспустил штаны.