Закон Мёрфи в СССР

Глава 5, в которой девочки отдыхают, а Эрнест что-то мутит

— Понедельник, — читал вслух пухлый мальчик лет девяти, вазюкая пальцем по листку с меню, вывешенному у входа в столовую. — Хлеб белый, хлеб ржаной, сахар к чаю на завтрак и ужин, масло сливочное на завтрак и ужин. Завтрак, закуски: ветчина, яйцо в смятку, творог со сметаной, икра овощная консервированная. Первое блюдо. Крокеты мясные, жареные, поджарка из свинины, тельное из рыбы, рыба по-польски, ватрушки с творогом и 200 г молока. Ма-а-ам, а что такое "тельное"? Оно из теленка или из рыбы?

— Мам, а ватрушки точно дадут? — подергала Таисию за рукав Василиса.

— Вась, погоди, я сейчас, — Таисия замерла перед зеркалом, поправляя прическу.

Еще бы — первый выход в свет: надо было блистать! И она блистала, что уж там. Мать пухлого мальчика тоже пыталась блистать, поправляя свою копну на голове, но даже учитывая модное креп-жоржетовое платье, яркую косметику, пышный бюст и длинные ноги — рядом с Тасей она не смотрелась.

— Вто-ро-е блюдо. Биточки морковные, каша манная, творог с кефиром, пирожки с картофелем. Третье блюдо. Чай с сахаром. Ма-а-ам, чай — это ведь стакан, а не блюдо! Ма-а-ам? Обед, закуски: шпроты, сыр, галантин рыбный, салат из свеклы.

— Мам, а что такое галантин? — снова потянула за платье Таисию ее старшая дочка.

В столовую почему-то не пускали, а ушлого Эрнеста, который по щелчку открывал все двери, рядом не было. Да и не очень-то и хотелось пользоваться его услугами — обнаружив пару десятков тысяч рублей в том самом портмоне, я уверился в мутности этого парня. Ну да, десять или пятнадцать тысяч, чисто теоретически, мог с собой взять в отпуск какой-нибудь зажиточный моряк дальнего плавания, старатель с речки Вачи или шахтер-передовик, который решил погулеванить на всю катушку. Но мажор совершенно точно не был ни тем, ни другим. Да и кто мог открутить ему голову, на что он неоднократно намекал, если бы у него украли честно заработанное? Жена? Мама?

Пока я размышлял об Эрнесте, отдыхающие, которых было не так-то и много, принялись занимать места в столовой, не забывая оглядывать друг друга с ног до головы. Кажется, я один чего-то не понимал, и приперся в вечных штанах с карманами и видавшей виды рубашке. Даже как-то стыдно стало: по крайней мере, ради Таисии мог бы достать из чемодана отцовский костюм-тройку, перешитый по моей фигуре и в соответствии с нынешней модой двумя шикарными еврейскими портными — Моней и Абрашей. Но идти в столовку в костюме?..

Так или иначе — народ присматривался. Тут были "старички", заехавшие несколько дней назад, и "новички", прибывшие позавчера, и мы — самая новая партия. Мы — это я, Таисия с девочками, мнимая роскошная женщина (она, по крайней мере, точно мнила себя роскошной) со своим пухлым мальчиком, пожилая пара академического вида — скорее всего, из какого-то из минских институтов, и Эрнест.

Сейчас Эрнеста с нами не было, мой подозрительный сосед усвистал куда-то с самого утра.

Помещение столовой имело огромные, во всю стену окна, и южное, не по-осеннему жаркое солнце заливало всё пространство, добавляя теплых тонов и ярких красок. Наверное, летом тут было чертовски душно! И вентиляторы под потолком не спасли бы. Вот уж точно: хотели как лучше, а получилась теплица!

Я усмехнулся, вспоминая Виктора Черномырдина — как он там? Вроде как, диссертацию как раз защищать должен? Или его жизнь еще проходит в атмосфере нефти и газа? В любом случае — здесь нам не тут, нужно было шевелиться, и я пристроился в очередь на раздачу, вооружившись двумя подносами. Хотелось же узнать, что за звери это такие — тельное и галантин...

В общем — в санатории было классно. Кормили — от пуза, номера — с удобствами, природа — восторг.

Процедуры — на любой вкус, самое то для моих просаженных нервов: жемчужные ванны, контрастный душ, физиотерапия, механотерапия... На ЛФК мне Тася записываться запретила, держа в уме миниатюрную и стройненькую девушку-инструктора, и имела на это полное право. Я ведь не собирался отпускать ее к тому огромному армянину с белоснежной улыбкой, который тут исполнял роль массажиста! Вот еще, я и сам умею все эти массажи... А не умею — научусь! Главное — это практика. И пусть не жалуется потом на железные пальцы идиота...

Имелся тут и вполне приличный спортзал с гантелями и штангами, волейбольная площадка с сеткой, всякие разные турники-брусья на свежем воздухе. Можно было взять напрокат шашки-шахматы и рубиться в них в тени деревьев на лавочках, или — записаться в библиотеку. Вечером непременным элементом досуга были танцы, на которые нет-нет да и проникали местные парни, с известными целями.

А еще — в санатории работали целых две воспитательницы! Они занималась с дошколятами в первой половине дня, давая возможность взрослым посещать процедуры: что-то там лепили, рисовали, играли в незнакомые мне игры... Эти замечательные девушки-апсарки натуральным образом влюбили в себя детишек, и те готовы были ходить за ними как привязанные, будто в сказке про легендарного крысолова. А звали девушек по-шекспировски: Джульетта и Офелия.

И, конечно, море! Большая часть отдыхающих и все абсолютно местные купаться не собирались, мол — холодно. Но для моей биатлонистки вода с температурой +18 была вполне приемлемой, так что и она, и девочки от души плескались в волнах, заставляя окружающих стучать зубами и синеть от одних только мыслей об ощущениях после такого плавания.

Я тоже пару раз проплыл туда-сюда между пирсами, для галочки, но предпочитал валяться на каменистом пляже, загорать и наблюдать за грациозными движениями Таисии, которая смотрелась в зеленом раздельном купальнике весьма привлекательно.

Устал я от отдыха на третьи сутки. Душа требовала чего-то эдакого, и эдакое не заставило себя ждать.

Я решил сбежать — хотя бы недалеко и ненадолго. Таисия пару раз напомнила мне о запрете Привалова покидать территорию санатория, а потом махнула рукой:

— Тебя разве удержишь?

Может кто-то за мной и присматривал, и потом будет мне ай-яй-яй, но торчать в золотой клетке больше сил не имелось. Экскурсиями нам грозили послезавтра, настаивая на необходимости акклиматизации, но я бы за эти два дня, пожалуй, кого-нибудь прикончил.

Эрнест с первого дня водил к себе женщин, вылавливая их очень просто: он садился где-нибудь на лавочке и играл на гитаре романсы, потряхивая своими волосами и постукивая ногами в кроссовках. По итогу — до полуночи в комнату можно было и не заявляться, чтобы не нарваться на потные тела, стоны, охи и вздохи, и, возможно — возмущенные визги и трёхэтажные проклятья. Я и подумать не мог, что практика курортных романов в Союзе развита прям настолько!