Страница 4 из 29
3. МАРОДЕРСТВО И ЕГО АНТИТЕЗА
В одной теледискуссии я попытался определить свое отношение к этой власти ночного политического мародерства, наступившего после проигранной битвы в моей родной стране. Я тогда сказал, что кто-то в этом доме должен взять на себя функции элементарного ЖЭКа. То есть помешать хватательным рефлексам части обитателей разрушить сам дом, похоронив под его обломками остатки надежд, ожиданий и сотни миллионов человеческих судеб. В подобной ситуации такие функции исполняются “на общественных началах”, “аварийной командой”, которая всегда стихийно складывается в зоне бед- ствия, даже если никакой помощи извне нет и в помине. Потом, когда уходит ночь и безумие мародерской хватательности, общественный “ЖЭК” сам собой распускается. Приходят другие, способные профессионально обеспечить сохранность дома и удобства его жильцов. Потом и жизнь жильцов становится другой. Зная, что дом в сохранности и не может рухнуть им на голову, они вновь могут яростно бороться друг с другом.
Но для того, чтобы это “потом” могло состояться, нужно сейчас организовывать особый вид деятельности аварийное государстводержание. Это нужно, исходя из практических соображений: чтобы какой-нибудь безумец, одержимый хватательным рефлексом, не пытался в мародерском раже изъять и “загнать” несущую конструкцию. Это нужно и в плане нравственном. Потому что в столь скверной ситуации, как у нас сегодня, антигосударственность и внегосударственность полити- ков страны питается не только идеологической злобой или хватательными рефлексами. Есть и еще один источник понимание того, что государство становится своей противоположностью. Развивая метафору, скажу, что антигосударственность нашей политики питается и резко повышенной концентрацией мародерского безумия именно в пределах официального и высокооплачиваемого, несмотря на беду, “ЖЭКа”, призванного блюсти данный дом. Аварийное, альтернативное и сугубо общест- венное государстводержание в этой ситуации необходимо, как никогда.
Мы не хотим “стоять над схваткой”. В нынешней России это и невозможно. Мы просто пытаемся еще и еще раз расставить приоритеты. Приоритет номер один дом. Приоритет номер два тип жизни, организуемый в этом доме его жильцами. При этом два приоритета не отделены непроницаемыми границами. Если в доме побеждают силы, организующие криминальный, мародерско-ночной тип жизни, то эти силы втягивают всех в мародерское безумие. И тогда дом обречен. Но справедливо и обратное. Никогда ничто не объединит жильцов бедствующего дома, если для них не аксиома главное: выяснение вопроса о типе жизни в доме предпо-лагает, что дом нужен им всем. В противном случае спор о типе обустройства ста- новится беспредметным. Дома нет и обустройства не может быть толку ли бороться за тип обустройства? Можно бороться только за тип неустройства… Но бомж это и есть бомж. Правый бомж… Левый бомж… Бомж-спикер… Бомж-президент… Это уже не жизнь, а производные ночного кошмара. Того самого, где правят бал мародеры.
Аварийное государстводержание и политика не противоречат друг другу. И все же главным, что нас объединяет или разъединяет вопреки всему остальному, должно быть сопротивление мародерству, преодоление послебитвенного ночного кошмара. Какой бы ни виделась нормальная человеческая жизнь тем или иным политикам если они отвергают мародерство, им есть о чем говорить друг с другом. Как узнают в таких ситуациях друг друга люди из разных лагерей? Это знает каждый, кто бывал в зоне бедствия. Узнают по глазам, по типу поведения, по многим трудно поддающимся словесному описанию приметам. Узнавшие друг друга начинают действовать. И тут уже ничего не перепутаешь. И мародеров тоже ни с кем не спутаешь.
Добавлю, что мародерство и политика вещи несовместные. Мародеры не могут вести честную политическую борьбу. Рано или поздно эта борьба превращается в сочетание крикливых демонстративных жестов и циничных сговоров. Очень хочется, чтобы в ближайшие дни российская политика, оппозиционная в первую очередь, могла скинуть с себя мародерский морок. Хочется верить в лучшее. Но реальность не позволяет предаваться этой оптимистической вере.
По описанным причинам события собственно политические для меня во многом отходят на второй план. Это не значит, что они не существуют вовсе. Они существуют, они важны. Но при всей их важности меня неизмеримо более беспокоит другое. Выступления высокопоставленных отставников в США… Подхват этих выступлений господином Фри… Цепь маневров НАТО от Балтики до Центральной Азии… Явное наличие у этой дуги маневров украинского фокуса… Фактическая беззащитность Юга России… Полное отсутствие реакций нашего капитала на убийственные для него выступления отставников и при- мкнувшего к ним Фри… Странное поведение президента России и его окружения… Смутное, но не беспочвенное предчувствие странных политических союзов, отдающих тем же мародерством… Все это требует тщательного рассмотрения с позиций аварийного альтернативного государстводержания. Чем я и попытаюсь заняться.
4. ОППОЗИЦИЯ
И “ЗАПАДНЫЙ ЦК”
Итак, налицо полное отсутствие реакций нашего так называемого “крупного капитала” на официальные обвинения в том, что этот капитал представляет собой “банду паханов”. Отсутствует и реакция нашего президента. Подчеркну — не “Бориса-Кровавого”, не “оборзевшего пьяницы” а законного президента моей страны. То есть моего президента, которого я могу оценивать сколь угодно негативно, но который, как только речь идет о штуках в духе Фри, не может меня не интересовать как носитель российской политической легитимности. Легитимность эта является в той же мере моей “собственностью” гражданина России, как и “собственностью” самого президента. И обокрасть себя я не позволю. Вот почему мне так важно понять, почему президент России не реагирует на официальное обвинение официальных лиц другой страны в том, что некий “совет крупного капитала”, о создании которого он сам заявил после встречи с банкирами, является “сходняком” воровских авторитетов. То, что Ястржембский с простительной в его “непервичной” роли вялостью на это отреагировал, не означает адекватности господина Ельцина по отношению к беспрецедентному удару извне и по нему самому, и по его опоре, его элите, его властным техноструктурам. Меня тут же могут спросить: “А что плохого, что бьют по этому негодяю и по его опорам? Почему это нас должно беспокоить?”
Отвечаю: во-первых, мы работаем в общественной аварийке, в группе “домозащиты”. И понимаем, что бьют-то в данном случае по самому дому. Во-вторых, нанесенный удар это “проба на вшивость”, на способность или неспособность политической элиты страны преодолеть мародерство в своей среде. Или, иначе говоря, выступать в неколониальном качестве. Что имеется в виду под подобным качеством? спросят меня. Отвечаю: умение установить рамки общегосударственного консенсуса, в пределах которых происходит политическая борьба. Умение налаживать уровень понимания между враждующими силами. Умение в рамках этого понимания сплачиваться там, где речь идет о стратегии. Еще точнее о “консенсуальных вопросах” (территориальная целостность, общественная дееспособность, независимость, политическая легитимность власти, статус элиты одной из влиятельных стран мира и пр.) Умение сочетать лояльность в этих вопросах с политической жесткостью в том, что касается борьбы за декларируемые цели, отстаиваемую форму существования общества и государства.
Все это вместе показатель реальной неколониальности общества и страны. Если происходит путаница, если в декларирующей антизападность оппозиции в момент военных маневров на сопредельных территориях вдруг слышатся голоса об обращении к Западу за помощью в борьбе со своей собственной властью, то это уже сущес- твенный показатель не только колониального поведения. В колониальном поведении еще есть своя логика. А тут порой начинается царство такого иррационализма, который возвращает нас к уже затронутому вопросу о мародерстве, хватательных политических рефлексах и прочих последствиях переживаемой беды. Последствиях, превращающихся в причины, воспроизводящих замкнутый круг нынешнего политического блеска и нищеты. Хотелось бы все дело свести к властному хулиганству. Но объективность требует начать с другого.