Страница 4 из 40
— Я контролирую сеть, я бы её давно засек!
— Если бы знал, что именно искать. В нашем мире о Конторе знают очень не многие, но она существует.
— Здесь все оцифровано, — убеждал он. — Если захочу, я могу отследить всё. Я уже давно подкапываюсь под основы, я раскачиваю здешнее болото, я втыкаю иголки в жопы элитариям, но они лишь делают глупые лица. В этом мире нет спецслужб! Они слишком полагаются на компьютеры!
— То есть ты не просто сидишь и хихикаешь подземным смехом, какой ты хитрый? Ты тут, оказывается, Че Гевару косплеишь, партизан хулев? — разозлился я. — И ничего мне не сказал?
— Этот мир устроен крайне погано, сам знаешь. Но у него огромный потенциал. Чуть-чуть сдвинуть каменную жопу верхних элит, эту Верховную Владетельницу, и ты его не узнаешь!
— Точно. Сложно будет что-то узнать в оставшихся руинах, — мрачно ответил я. — А что касается Верховной Владетельницы… Ты уже забыл, что увёл у неё девушку? Единственного человека, которого она любила, или думала, что любила?
— Два года уже прошло!
— Если она пошла в папу (а она таки пошла в папу, и даже дальше), то она ничего не забыла, ничего не простила и два года точила на вас острейший зуб.
— Заодно его и обломает! — смеялся Дмитрий.
Мне хотелось назвать его самоуверенным молодым болваном, но в моём состоянии это выглядело глупо.
Тогда я напомнил, как его, такого умного и прогрессивного, Контора без труда повращала, на чём хотела, причём именно в тот момент, когда он был уверен, что вращает её. Возможно, это сработало бы, если бы мы были одни, но яйца заслоняли мне глаза, и я рисанулся с этой речью перед Алькой. Разумеется, добился лишь того, что Дмитрий разозлился и мы поругались. После этого поднять эту тему было уже невозможно, и всё кончилось тем, чем кончилось.
Просто чтобы понять, как это работает: я, будучи взрослым неглупым мужиком с большим опытом в психологических манипуляциях, взял да и выставил сына дураком перед его девушкой просто потому, что у меня на неё встаёт. Отчётливо понимая мозгом, что испорчу отношения, но яйцами пытаясь привлечь к себе её внимание. Это было фантастически тупо и абсолютно неэтично, но яйца доминируют. Я вижу мир сквозь них, как любой подросток. Алька мне в дочери годится, она девушка моего сына, — но, засыпая, я мечтаю остаться с ней в душе вдвоём. И не скажу, что делаю при этом.
Чёртов сраный возраст.
Глава 2. Too Old to Rock'n'Roll: Too Young to Die!
— Премом стать хочешь, вершок? — в коридоре стоит, упрямо наклонив голову, Пупер. — Вы, верхние, нас всегда за мусор держите.
— Что, штаны высохли, осмелел? — ответил я спокойно.
Мне не особо нужен конфликт. В принципе, всё, чего я хочу, — чтобы к нам с Нагмой не лезли. Но мне шестнадцать физических, и яйца быстрее мозгов. Яйца требуют унижать и доминировать тестостерон-стайл. Стать альфой, чтобы девочки давали. В шестнадцать всё пронизано этим суперстимулом. Вообще всё.
— Это было нечестно! — зло кричит Пупер. — Ты напал неожиданно!
Правильная стратегия — позволить сохранить лицо, перевести конфликт в сотрудничество, дать остаться… Как там он это назвал? «Премом», да. Раз он тут рулит, то не совсем дурак, обладает некими организационными навыками и уж точно всяко лучше меня разбирается в обстановке.
Сейчас я скажу что-нибудь примирительное вроде: «Вот так вышло, дро, не парься. Никто не побеждает всегда». Как бы признаю, что в честном бою ещё неизвестно кто кого. Дам возможность спустить на тормозах, поддержу авторитет. Глядишь, и подружимся. Встану за его плечом серым кардиналом, поставлю между собой и остальными, буду аккуратно манипулировать — это несложно, если знаешь, куда давить. А я знаю. Пуперу тоже нет смысла лезть в залупу, ему почти семнадцать, то есть вот-вот местное совершеннолетие. Пацану, по-хорошему, уже не до этой гоп-компании, ему надо киберконтракт получше выбирать.
И я уже открыл рот, чтобы сказать правильные слова, но яйца сделали «бздынь» и успели раньше.
— Ах, да, я же должен был заявку подать! «Прошу разрешить мне отмудохать Пупера. Имя, подпись». В трёх экземплярах, — бросил я тоном настолько ехидным и презрительным, что выбора у здешнего према не осталось.
Это его «нечестно» — полнейший детский сад, факт. Но дело не в этом. Дело в девочке, которая вышла на шум вместе с остальными.
Полуазиатский метисированый тип лица. В Японии таких называют «хафу». До сих пор не встречал здесь людей азиатской внешности. Темнокожих и мулатов тоже. Не зная истории этого мира, не могу сказать, как так вышло. Впрочем, увидев девочку, я задумался отнюдь не об истории или генетике. Я вообще ни о чём не задумался. Просто внутри что-то ёкнуло. И это даже не яйца, это хуже. Она не красотка, просто в ней что-то есть. Что-то такое, от чего мой взрослый циничный мозг безнадёжно упустил руль.
— Ах ты, сраный вершок! — Пупера аж трясёт. — Пошли во двор! Я изуродую тебя так, что на контракт возьмут только мусорщиком!
Раз уж я просрал возможность разрулить ситуацию без конфликта, то дуэли устраивать глупо. Надо врезать ему прямо сейчас, когда он не ожидает, задействовать остатки таланта и вырубить с одного удара. Я не обязан играть в детские игры и соблюдать дворовые ритуалы. Но…
— Утибоземой, какие мы страшные! — ответил я вместо этого. — Не обкакайся от натуги, а то штанов не напасёшься.
На нас с интересом смотрят раскосые глаза удивительной девочки, и я не могу ответить иначе.
***
С тех пор, как мне снова не надо бриться, я как бы раздвоен внутри. Взрослый я и я-подросток периодически настолько не совпадают в мотивациях, что смотрят друг на друга с недоумением: «Ты что, с ума сошёл, пацан? — Отвали, дедуля, меня прёт!»
Меня-пацана пёрло.
— Она прямо как из аниме, да? — проницательно спрашивает Нагма, пока мы спускаемся во двор.
Лестница изрисована граффити, на площадках валяются мешки с мусором, судя по запаху, кто-то на них ещё и нассал. Но я ничего не замечаю, я кошу глазом — спускается ли за нами та девочка.
— Кто «она»? — краснею я.
— Такое интересное лицо. Необычное, да? — отвечает Нагма.
— Просто ты мало видела азиаток.
— Ага, — засмеялась моя названая сестричка, — так ты понял, о ком я, братец Док! Не крути головой, она идёт сзади.
— Да я…
Но Нагма меня уже не слушает, она отстала. Наверное, подбирается к той девочке, чтобы со всей детской непосредственностью что-нибудь ляпнуть. Типа «Привет, я Нагма, мой брат на тебя залип». С неё станется.
Квадратный двор-колодец, как в нашем Питере. Засран так, как у нас было разве что в девяностых. Вообще муниципальные службы худо-бедно работают даже на низах, город не тонет в говне, но ребятки перекрыли проезд для мусорщиков, а сами убирать не торопятся. У тех же алгоритм простой: не вижу ― не убираю. Мусорщик — самый паршивый вариант аренды. Муниципалы набирают тех, кто больше ни на что не годен — слабых, больных, калек, тупых и вообще убогих. Дешёвый контракт, тяжёлая вредная работа, импланты разряда «чего не жалко». Отпашет арендник лет десять, выключится — а на счету чуть больше чем ничего и здоровье ни к чёрту. В мусоре какой только ядовитой дряни не попадается…
Такую судьбу мне прочил Пупер, обещая изуродовать. Но меня прёт, я думаю яйцами, и, выйдя во двор, смотрю не столько на према, сколько на дверь — жду, когда выйдет та девочка.
Поэтому по морде мне прилетает внезапно и жёстко.
Пупер не дурак и пренебрегает обрядом ритуальной перебранки — обмена оскорблениями и угрозами, которой должен, по пацанячим понятиям, предварять любую драку. Бац — и в рыло. Мне.