Последний Рубеж

– Морек, где речь идет об убийстве, там неуместна лесть. Говорите конкретно, чего вы хотите.

Морек был взбешен:

– Того же, чего и вы! У нас нет выбора, если мы хотим стать жертвами одного безумца. Или вы согласны умереть ради того, чтобы он утешил свое оскорбленное самолюбие?

– Конечно, нет, – честно, хоть и неохотно, ответила она.

Морек приблизился к ней так, что она почувствовала на своих щеках его тяжелое влажное дыхание. Положив ей на плечо ладонь, он осторожно провел ею до локтя, и тут Виксис оттолкнула его.

– Вы забываетесь, Морек. Я – Первый помощник, и ваша судьба во многом зависит от меня. Но если вы еще раз дотронетесь до меня… капитан прислушается к моим советам.

– Прошу прощения, – смиренно сказал Морек, но она видела мгновенную вспышку ярости в его глазах. – Я пришел к вам от имени всего экипажа с просьбой не дать погибнуть «Орконе» из-за прихоти одного безумца.

– Мой долг обязывает меня спасти «Оркону», – ответила Виксис. – И я сделаю все, что в моих силах. Но это все – общие слова. Что конкретно вы предлагаете мне, стрелок?

– Идите к нему, Виксис. Я видел, как он смотрит на вас. Идите к нему – развлеките, отвлеките его… а все остальное я сделаю сам.

Виксис внимательно изучала крупные, грубые, казалось бы, бесхитростные черты лица Морека и за маской рубахи-парня, радеющего о судьбе всей команды, разглядела лицо завистника и честолюбца. Он стоял ниже ее лишь на одну ступеньку служебной лестницы, и если не станет капитана и ее, первого помощника, командование кораблем автоматически перейдет в руки Морека. Неплохо задумано!

«А если слегка подкорректировать план и убрать капитана и Морека?» – подумала она, а вслух сказала:

– Я все обдумаю и дам вам знать раньше, чем мы подойдем к Великому Барьеру.

Морек отрицательно покачал головой:

– Сегодня ночью.

Глава 14

Недолго длилась радость Маккоя от обещания Звездного Флота прийти на помощь. Едва они вместе с Джимом и Споком отошли от передатчика, торопясь покинуть обзорную кабину, путь им преградил Сибок с целой группой вооруженных светоармейцев. Брат Спока довольно улыбнулся, увидев ошарашенные лица вновь потерявших свободу беглецов.

– Будем надеяться, что ваше послание дошло до адресата, – спокойно сказал он, словно спасательный корабль спешил на помощь ему, а не его противникам.

«Джим был прав, – он действительно сумасшедший», – решил про себя Маккой. И было с чего так решить: он никогда не встречал ни среди землян, и уж тем более, ни среди вулканцев так часто и так открыто улыбающееся лицо.

Спок невозмутимо молчал, а Кирк так решительно шагнул вперед, что заставил солдат взять его на прицел.

– Ты можешь снова бросить нас в камеру, – со злостью заявил он, – но я сделаю все возможное, чтобы сбежать еще и еще раз. Я не собираюсь и не буду ждать, когда ты погубишь «Энтерпрайз», направляя его к Великому Барьеру. И даже если ты убьешь меня, а вместе со мной и их, тебя остановит Звездный Флот. Лично до тебя мне нет никакого дела. Тебе хочется быть самоубийцей? Будь им, но без моего корабля и без моей команды.

Улыбка сошла с лица Сибока. Он сделал знак своим солдатам, и те опустили оружие. Словно не заметив ни оскорбления, ни злобы в словах Кирка, он терпеливо и заботливо приступил к разъяснению:

– Капитан Кирк, скажите, пожалуйста, мне, кто и когда открыл что-нибудь новое, предварительно не избавившись от старого страха? Было время, вы – земляне – верили, что ваш мир плоский, а он оказался шаром. Было время, вы утверждали, что человек – не птица, и летать не может, а мы с вами летим в такой космической дали от Земли, о какой птица и не ведает. Вы утверждали, что скорость транспортного средства не может превысить скорости света, пока не открыли искривленное движение. Примеры такого рода можно приводить до бесконечности. И страх перед Великим Барьером – это всего лишь один из примеров страха перед неизведанным. Но не подумайте, что я подвергаю сомнению вашу смелость, – я говорю не о личном, а о надличностном страхе.

Кирк не смягчился:

– Можете не извиняться. Речь идет не о психологии, а о физическом явлении, в котором нет места ни страху, ни бесстрашию, зато есть или здравый смысл, или безумие. Интенсивная гравитация, мощная радиация поражают с одинаковым результатом и трусов, и смельчаков. Или печальный опыт других для вас ничего не значит? Вам требуется личное доказательство? Пожалуйста, убедитесь! Но оставьте других в покое!

Маккой предполагал, что терпению Сибока пришел конец, и он взорвется, как и Джим. Но к его удивлению, Сибок лишь опечалился, и ответ его прозвучал мягче обычного:

– Капитан, я вас очень уважаю и понимаю. Но почему вы не хотите понять меня? Вы принимаете меня за безумца только потому, что я не разделяю ваших взглядов. А почему вы не хотите ознакомиться с моими взглядами, почему вы не хотите выслушать меня? Или вы боитесь?

– Я ничего не боюсь! – с такой убежденностью ответил Кирк, что Маккой позавидовал ему. Сибок повернулся к своим солдатам:

– Подождите, пожалуйста, за дверью.

Один из них, видимо, ближайший помощник, энергично запротестовал.

– Исполняйте, Дж'Онн, – приказал ему Сибок.

Солдаты неохотно повиновались. Как только дверь за ними закрылась, Сибок шагнул навстречу своим пленникам.

– Пошли.

Маккой заметил тень на лице Джима и точно знал, о чем раздумывает капитан, Сибок был безоружен, и втроем они, конечно же, одолеют его. Но стража была совсем рядом, за дверью. Достаточно одного крика, чтобы она ворвалась сюда. Лучше все-таки дождаться спасательного корабля, не подставляя себя и других под выстрелы фазеров.

Маккой прочитал все эти мысли на лице Джима за какую-то секунду. Но было мгновение, когда Кирк был, кажется, готов на риск, и трудно сказать, что его остановило.

– Притушите свет, – скомандовал Сибок, и обзорная кабина погрузилась в сумрак, освещаемая лишь ярким светом звезд, льющимся сквозь иллюминаторы. Не обращая внимания на демонстративно отсутствующий взгляд Спока, Сибок приступил к беседе:

– Я уверен, что у вас будет много вопросов ко мне, – его манера была удивительно теплой и доверительной. Создавалось впечатление, что маститый профессор делится своими обширными знаниями с талантливыми учениками. – Вместе созерцая эти звезды, мы попытаемся совместно найти на них ответы.

Маккой расслабленно вытянулся в кресле, прикрыл глаза, погружаясь в давно забытую студенческую атмосферу. Спок не менял своего взгляда, а Кирк медленно остывал после приступа гнева.

– Ша Ка Ри, – начал издалека Сибок, – «источник», а говоря более, привычным для вас языком – рай. Клингоны называют это место Квай Ту, ромулане – Ворота Вор. Каждая культура лелеет мечту найти место, где зародилось все сущее. А для нас это место скоро станет реальностью.

«Но не той, о которой ты мечтаешь», – подумал Кирк, а вслух, отмежевываясь от какой либо примиримости, заявил:

– Единственная реальность, которую я вижу перед собой, не имеет ничего общего с раем, зато до ада ей недалеко. Я капитан звездолета, стал пленником на своем же корабле, ты психологически одурманил мою команду и крутишь-вертишь ею, как хочешь. Нас осталось трое, не одурманенных тобою, и сейчас ты, очевидно, приступаешь к одурманиванию нас. Что ж, приступай. Но прежде мне хотелось бы узнать, в чем твоя сила, которая позволяет тебе подчинять и контролировать чужой разум?

Спок придвинулся поближе к Маккою. Сибок заметил его движение и вздрогнул, как от удара, a на вопрос и обвинения Джима ответил с ноткой беззащитности:

– Я не контролирую ничей разум. Наоборот – я освобождаю его.

– Как? – настаивал Кирк.

А доктор, опережая ответ Сибока, заметил:

– С моей, чисто, профессиональной точки зрения, все эти люди, которыми ты окружил себя, подверглись психологической обработке. Ни о какой свободе разума не может быть и речи.

– Доктор, – обрел спокойствие Сибок, – как профессионал вы должны знать и хорошо знаете, что абсолютно свободного разума нет вообще. Всякая свобода относительна, а свобода разума – тем более. И я вовсе не покушаюсь на чужой разум. Я просто открываю людям их боль и учу черпать силы из своей боли…