Страница 8 из 96
— Рада познакомиться. — Я нервно улыбнулась, не зная, что делать дальше и как смягчить возникшую паузу. — Буду благодарна, если поможете освоится тут, а то я даже элементарных вещей не помню.
— Конечно! Не сомневайся! Обязательно поможем и подскажем, — заговорили соседки одновременно. — Ой! Обед же скоро, — опомнилась Дарья. — Необходимо переодеться и вымыть руки.
С переодеванием я быстро справилась. Только надела черный передник поверх платья и почистила обувь. Как меня предупредили, за неподобающий внешний вид Зоя Матвеевна могла три шкуры спустить.
— Это она с виду добренькая, — нажаловалась Мила, — а как хлестнет указкой по пальцам — мало не покажется.
— Разве так можно? Ну, бить гимназистов? — изумилась я. — Мы ведь не маленькие дети!
— Ха! — басовитым голосом поддакнула Марфа. — По мне, так лучше разок хлестнет, чем устроит общественное порицание. Позору потом не оберешься.
— Вот как? А Демид Иванович, как на эти вещи смотрит?
— А ему что? — хмыкнула Дарья и пожала плечами. — Главное, чтобы дисциплину соблюдали. За особые провинности и высечь могут. Розгами. Но я не припомню, чтобы кого-то так наказывали. А Зоя Матвеевна правильно Милке по рукам надавала, чтобы не садилась за стол с грязью под ногтями.
— Но я не успела! Сама же торопила: опаздываем! Давай скорее! — передразнила подругу Реутова.
Наблюдая за словесной перепалкой девчонок, я невольно улыбнулась. Веяло от всего этого чем-то знакомым, родным.
— Скажите, а меня часто наказывали?
— Тебя? — изумленно вытаращилась Дашка и рассмеялась, будто я что-то смешное спросила. — Никогда. Ты же отличница, пример для подражания, а нас к тебе на перевоспитание подселили.
— Ну и как? Перевоспитались? — хмыкнула язвительно.
Внутри я не ощущала себя заучкой, да и соседки ко мне тепло относились, это чувствовалось за их неподдельной тревогой и искренним желанием помочь.
— Конечно! — не поняла иронии Дарья. — Марфа вон по математике подтянулась и с черчением дела на лад пошли. Учитель похвалил даже за старание. А Милка наша в кружок театральный записалась, как ты и советовала. Теперь хоть не боится у доски отвечать.
— А ты?
— Что? Я? — картинно уставилась девица, захлопав глазками. — У меня и так все хорошо! Нечего меня перевоспитывать. Хватит уже болтать. Идемте, а то к раздаче опоздаем, будем потом в последних рядах стоять.
Девушка первой выскочила в коридор, хлопнув дверью. Снаружи как раз послышались такие же хлопки и топот каблучков.
— Врет! — шепотом пояснила Милка. — С ней прежде никто вместе жить не хотел. Из-за кошмаров! — Я удивленно вытаращилась на брюнетку, и та со вздохом пояснила. — Кричала сильно по ночам, металась, спать никому не давала, вот ты и забрала ее из жалости. Но Дашка гордая — ни за что не признается, что это ты помогла от кошмаров избавиться.
— Я? Каким образом? — удивилась.
В учебе подтянуть — одно дело, но справиться с ночными кошмарами — совершенно другое. Тут же специалист нужен, не то, что я.
— Вы идете или нет? — Как оказалось, Григорьева никуда не ушла и стояла под дверью, будто знала, что о ней разговариваем. На Милку зыркнула так, что та невольно съежилась и опустила глаза в пол.
— Да, конечно, — улыбнулась дружелюбно. — Покажешь, где столовая? А то проголодалась так, что живот сводит.
— Разумеется, — девушка кивнула и направилась к лестнице.
Мы пристроились следом, вливаясь в общий поток. Однако окончательно слиться с ним не получилось. Многие оглядывались на нас, перешептывались, а то и откровенно обсуждали мое возвращение. Нашлись и такие, кто смотрел враждебно. Неужели кому-то дорогу перешла? Когда только успела?
— Это кто? — украдкой спросила Милу насчет фигуристой девицы с иссини черными волосами.
— Полина Малевская, — шепотом ответила девушка. — У них с Глебом любовь была. Полька жутко его к тебе ревновала.
— Погоди, Глеб — это, который?..
— Да! — подтвердила худшие опасения Реутова. — Погиб он, а накануне они крепко поссорились. Девочки говорят, Полька тебя винит в его смерти, а еще плачет ночами.
— Меня? Я тут при чем? Сама чудом выжила, — опешила от неожиданности.
— Тем и виновата, что вернулась, а он — нет. Полина так и сказала: лучше бы Аську сто раз убили, чем моего Глеба. Зоя Матвеевна, как услышала, тут же ее отругала и наказание назначила. Но ты же знаешь Польку! Ой! То есть, теперь уже нет, — осеклась, вспомнив о моей проблеме. — В общем, держись от Малевской подальше, она не скоро успокоится.
Для меня не стало откровением, что в женской среде есть место конфликтам. Подспудно чего-то такого ожидала. Дух соперничества, столкновение характеров, гормоны и переходный возраст в жестких рамках правил и общественного мнения должны где-то находить выход. Удивляло меня собственное восприятие ситуации, характерное для взрослого человека, а не для молодой девицы.
— Аська! — Дарья двинула локтем в бок. — Глянь, к тебе Гончаров идет.
Я подняла глаза, рассматривая приближающегося молодого человека. Широк в плечах, но по-юношески стройный, форма сидит идеально, в глазах светится упрямство и желание бросить вызов.
— Кто такой? — шепотом уточнила у девочек. — Что ему вдруг понадобилось?
— Из дворянчиков он, — успела шепнуть Милка. — Везде и во всем любит быть первым. Осторожнее с ним.
— Доброго дня, барышни, — поздоровался молодой человек, при этом глядя на меня и демонстративно не замечая остальных. — Как ваше самочувствие, Анастасия Трофимовна? Говорят, доктор Гельберг вас с того света вытащил? — проявил удивительную осведомленность.
— Доброго! — поздоровалась в ответ. — Приятно, что вы обеспокоены моим здоровьем, э… Олег Анатольевич. — Мила вовремя подсказала имя одноклассника. — Физические показатели в норме, иначе меня бы так быстро не выписали. Если это все, более вас не задерживаю.
По-хорошему, тут бы парню и уйти, но он ведь не за этим подошел. Мое здоровье, очевидно, интересовало его в последнюю очередь. К нашему столу гимназиста привело любопытство, жажду которого разделяли присутствующие в столовой ученики. Тишина вокруг воцарилась гробовая.
— Не все, Анастасия Трофимовна. Нас интересует, как погибли наши товарищи, — озвучил Гончаров истинную причину.
— И не только вам нужны подробности, — я задумчиво пожевала нижнюю губу, решая, стоит ли во всеуслышание заявлять о проблеме с памятью. Пожалуй, не стоит, это личное и никого больше не касается. — Однако я не вправе отвечать на подобные вопросы. Если не согласны, обратитесь в Следственный комитет, занимающийся расследованием преступления, — пресекла возможные возражения на корню.