Новичок

Глава 6

— Садись жонглёр, — сказал мне Кутергин когда я вышел на улицу и подошёл к его машине.

Достаточно большой, кстати, и необычного для этого времени кремового цвета.

Судя по всему это была Волга, вернее, не судя по всему а точно. На капоте я увидел знакомый мне значок. В конце двадцатых годов в Нижнем Новгороде восстановили производство Легковых автомобилей, и «Волга» снова стала узнаваемым брендом на российских просторах.

— Давай-давай, — снова сказал Кутергин, — закидывай свой баул в багажник и поехали. Ты как будто Волги не разу не видел.

— Ну почему, видел, — ответил я когда хлопнул крышкой багажника и сел на сиденье рядом с Кутергиным, — это же двадцать четвертая?

— Верно, она родимая. Машина зверь. Прокачу тебя до твоего Нижнего Тагила с ветерком.

Кутергин медленно выехал за ворота базы «Автомобилиста», а потом дал газу. Стрелка спидометра быстро перевалила за 90 километров в час, и мы поехали в сторону Свердловска, обгоняя попутные легковушки и грузовики.

— Как тебе у нас в команде? — Спросил меня Кутергин когда мы проехали километров десять, — отличается наш «Автомобилист» от твоего «Спутника»?

— Сейчас уже мой не «Спутник», а «Автомобилист», Виктор Александрович, — ответил я, — немного непривычны тренировки, но в целом нормально.

— Нормально? — хохотнув переспросил Кутергин, — пожалуй, ты выбрал верное слово. Именно что нормально. Тебе не тяжело играть? Всё ж таки ты в команде самый молодой.

— Да нет, наверное. Игра-то все равно одна. Десять полевых, два вратаря, шайба и судейская бригада.

Пока мы перебрасывались этими, мало значимыми словами, машина успела разогнаться, и уже на подъезде к Свердловску нас остановил полицейский патруль. Вернее, учитывая то, что я сейчас в СССР тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года, это были гаишники.

— Вот черт, никогда они тут не стояли, — чертыхнулся Кутергин, когда его машина остановилась.

Впрочем, ситуация быстро разрешилась.

— Нарушаем, товарищ водитель, — сказал подошедший к нам милиционер, а потом осекся и расплылся в улыбке, — товарищ Кутергин, это же вы? Правда?

— Верно, прошу меня извинить, товарищ старший сержант. Увлекся разговором с нашим юниором и не заметил, что нарушил.

— Ничего страшного, можете ехать. Только можно мне ваш автограф?

— Конечно, — ответил Кутергин и, когда милиционер подал свой блокнот и ручку, размашисто расписался.

— Можете ехать, — сказал служитель закона и улыбнулся, — аккуратней на дороге и удачи в следующем сезоне.

— Спасибо, удача нам понадобится. У «Автомобилиста» большие планы на сезон, приходите на игры и сами всё увидите.

— Непременно. Еще раз хорошей дороги.

Когда патрульная машина скрылась позади, Кутергин обратился ко мне:

— Небольшой плюс от того, что у нас хоккей любят. Не поверишь, у меня лет за пять ни разу проблем с гаишниками не было. Как увидят кого тормознули, так сразу отпускают. Если на наглеть и пьяным не ездить, например, то всё всегда с рук спускают.

За окном в это время показались уже пригороды Свердловска, а потом и улицы этого славного города. Который имел свое очарование, надо признать.

Нет, до той же Москвы или Санкт-Петербурга, вернее, сейчас Ленинграда, он не дотягивал. Но был ухоженным и аккуратным. Плюс небо и воздух вокруг чувствовались по-настоящему чистыми и звенящими, что ли.

Слушая музыку, доносящуюся до нас из автомобильной магнитолы, надо сказать, что не советской, а иностранной, японской «Panasonic», мы проехали через центр города. Никакого Ельцин-центра, снесенного в начале тридцатых годов следующего века тут и близко не было, но и без него Свердловск производил хорошее впечатление. Я пока что мало видел городов в этом времени, но этот мне понравился.

— Ты здорово играешь на вбрасываниях, — нарушил молчание Кутергин, — даже завидно. Откуда ты этого набрался? Другие ребята из «Спутника» не такие ловкие, так что это не работа Прокофьева.

— Даже не знаю. Это как-то само собой получается, — не говорить же ему про мой бэкграунд, — ну и плюс мне всегда очень нравилось работать с шайбой. Жонглировать, — добавил я, вспомнив прилипшее ко мне прозвище, — наверное, это тоже помогает.

Потом мы с ним еще долго говорили про хоккей, и вообще «за жизнь», как говорится. Так что дорога, все сто с лишним километров до Нижнего Тагила, пролетела незаметно.

Кутергин, вообще, за эти несколько часов показался мне абсолютно нормальным мужиком, даже странно, чего он так на меня взъелся поначалу.

Еще утром, да и на тренировке тоже, буквально волком смотрел, а сейчас всё совсем не так.

Дружелюбно и даже с каким-то интересом разговаривает. Как будто подменили человека.

Хотя, я не удивлюсь, что всё это не просто так, и у них с Асташевым был разговор насчет меня. Как-никак Кутергин главная звезда команды, если это слово вообще применимо к игроку советского провинциального клуба. И наверняка какие-то амбиции связанные со спортом у него всё ещё имеются.

— Этот? — спросил меня Виктор Александрович, когда мы остановились возле дома, где жили мои родители.

Благодаря позднему времени на лавочках около подъезда никого не было, хотя обычно они плотно оккупированы живущими здесь пенсионерками, беззлобными в сущности старушками, которые выполняли роль своеобразного видео регистратора, от их бдительного взгляда ничего не могло укрыться.

— Да, спасибо, — ответил я.

— Отлично, давай помогу тебе с твоим барахлом.

Кутергин вышел из машины, открыл багажник и достал мой баул с формой и клюшки.

— Может зайдете попить чаю? — спросил я.

— Да нет, жонглер, поеду домой лучше. До встречи завтра. И давай, не опаздывай, Асташев этого сильно не любит.

— Спасибо, не опоздаю.

— Ну тогда всё, бывай, жонглер.

Кутергин сел вы машину и уехал, а я немного постоял на улице вдыхая ночной воздух. Рядом с домом мама и пара её подружек-соседок разбили несколько клумб, и сейчас аромат от цветов приятно щекотал мне ноздри. Глубоко вдохнув напоследок я взял баул и клюшки и вошёл в подъезд.

Есть в этом что-то жизнеутверждающее, самому таскать своё хоккейное барахло. Сразу чувствуется, что ты молодой и у тебя всё впереди. В будущем я тоже это делал, пока еще был зеленым юниором. Потом, конечно, максимум, что оказывалось у меня в руках, когда я выходил из клубного автобуса — это рюкзак или вообще телефон с наушниками. Всё остальное брали на себя администраторы команды или работники ледовых арен.