Страница 13 из 14
Анна вздрогнула. Никогда ещё ей не приходилось слышать, чтобы отец повышал на мать голос.
– Но придётся, Йохан! Она заслуживает того, чтобы знать правду. Если не сейчас, то когда?
– Не твоя это правда, чтобы ею раскидываться! – возразил папа.
«Какую ещё правду?» – мелькнуло в голове у Анны.
– Мне уже пятнадцать. Если вы что-то ещё знаете, я готова это услышать.
Мама с папой переглянулись. Когда мама снова обратила на неё взгляд, у неё на губах порхала лёгкая печальная улыбка.
– Ничего мы не знаем, сладкая моя. Прости. Я просто совсем разволновалась. Всё-таки Фрея была моим лучшим другом по жизни.
Анна снова уткнулась лицом в мамину грудь, и та обняла её сильней. Вместе они прижались друг к другу, а папа обвил их руками.
Всех троих охватило горе; их чувства и эмоции обострились до предела. Рыдания теперь было не остановить. Фрея больше никогда не приедет. Короля и королевы нет на свете. Казалось, будто сами стены надвигаются и давят, но Анна сопротивлялась из последних сил.
Она огляделась вокруг в поисках хоть какого-нибудь утешения. За маминым плечом светилось окно гостиной. Разглядеть его сейчас, затуманенным от слёз взором, было трудно, но Анна знала, что оно там. А ещё она знала, что, взгляни она в него, и за двумя рядами домов, там, внизу под горой, всё так же стоит Эренделл, стоит и зовёт её. Она невольно подумала: а что творится в замке в этот самый момент? Кто утешит принцессу Эльзу?
И Анна ещё сильней прижалась к родителям. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы рядом с принцессой Эльзой был сейчас хоть кто-нибудь.
Глава восьмая. Эльза
Свалившись мешком, Эльза лежала у себя в комнате на полу и смотрела на обледенелый потолок, а вокруг неё падал снег.
Прошло уже три дня с момента рокового известия о гибели родителей. Она ни разу не выходила из своей комнаты. Она не ложилась спать. Не притрагивалась к еде, которую оставляли у её двери. Отказывалась видеться и говорить с кем-либо, даже с лордом Петерсеном, который теперь был единственным, кого она могла бы назвать близким человеком. Всё, чего она хотела, – чтобы её оставили в покое.
Снежинки опускались на щёки и нос, а она любовалась сосульками, свисавшими с потолка. Сосульками, которые она сама каким-то образом сотворила.
Странная ирония: довелось же ей обнаружить в себе такие удивительные способности именно в тот момент, когда рядом не осталось никого, с кем можно было бы поделиться этой поразительной новостью.
Она подняла руку. Пальцы тряслись, и она ощутила, как из них снова текут ручейки льда. Лёд застыл, и на полу перед ней образовалась скользкая дорожка. Эльза по-прежнему не до конца понимала, как это работает, но теперь по крайней мере могла предчувствовать, когда назревает новый ледяной поток. В такие моменты у неё начинали дрожать пальцы, сердце билось сильнее. Она заметила, что такое наступало почти всегда, когда она думала о родителях и переживала о том, что отныне в её жизни их больше не будет. А думала ли она за последние дни о чём-то ещё? Кажется, нет.
И в ближайшее время вставать и куда-то идти она не собиралась.
В дверь тихо постучали. Голос оттуда ещё не раздался, как она уже знала, кто это.
– Я скоро пойду на поминки. Эльза, подумай, может, ты сходишь со мной.
Лорд Петерсен. Она ни разу не покидала комнаты, но тем не менее прекрасно понимала, о чём идёт речь. Все эти дни и Кай, и Герда, и Олина, и сам лорд постоянно приходили к ней под дверь и о чём-то ей рассказывали.
Ничего из того, что она могла от них услышать, её не интересовало. Она уже знала, кто будет править королевством. Ровно перед тем, как отправиться в путешествие, отец объяснил ей, что, если что-то с ним случится, лорд Петерсен возьмёт на себя заботу о государстве до тех пор, пока ей не исполнится двадцать один и её не коронуют. Всё остальное, о чём говорили её посетители, Эльзу не волновало.
Она больше не могла считать, что так уж хорошо знала своих родителей. Получше поразмыслив над тем спором, который тогда подслушала, над ларцом на чердаке с загадочной буквой «А», над теми силами, что ей, оказывается, даны, она начала задаваться новыми вопросами. Столь многое ей теперь хотелось бы у них спросить. «Знали ли вы о моих странных способностях? Если да, почему не сказали мне? Вы что, стыдились этого? Или боялись? Беспокоились о том, что скажут люди? – мысленно обращалась она к родителям. – Никогда я этого больше не узнаю. Вы забрали свои тайны в могилу и оставили меня одну со всем разбираться».
– Эльза, прошу тебя! Твои родители хотели бы, чтобы ты была с ними в этот последний раз. Ну же, открой дверь.
Она зажмурилась. Поминки по родителям проводились высоко над водами фьорда. Даже несмотря на то что смерть настигла их в море, памятные знаки решили поставить именно там. На церемонию наверняка придут сотни подданных. Все они захотят выразить своё сочувствие, а она совершенно точно не сможет сейчас владеть собой. Лёд будет изливаться из неё без удержу вместе со слезами. Все скажут, что она ведьма и чудовище. Потребуют, чтобы она отказалась от права престолонаследия. Королевство родителей моментально перейдёт в чужие руки.
Нет, пойти туда ни в коем случае нельзя. Она вообще не может появиться на публике, пока не научится управлять своим даром.
А до тех пор будет сидеть взаперти в своей комнате. Ни за что не покажет носу из замка. Затворится ото всех, даже от прислуги. Теперь её главная цель – скрыть свои способности. «Запри все свои чувства на замок, – твердила она себе. – Не смей показывать их другим».
Родители так любили её. Они по-прежнему были ей очень нужны – она сгорала от желания поделиться с ними своим открытием. Что, если она так и не сможет научиться управлять этой силой? Сказать лорду Петерсену она не могла – испугается. А ведь на кону стоит королевский трон. Значит, у неё нет другого выбора, кроме как страдать, замкнувшись в молчании.
– Эльза! Ты меня слышишь?
– Что она там говорит? – раздался ещё один голос за дверью, гораздо более настойчивый, чем первый.
Послышались терпеливые объяснения лорда Петерсена.
– Знаю-знаю, она в печали, – ответил второй голос, – но для будущей королевы это сомнительный шаг – не появиться на поминках собственных родителей. Что подумает народ?
Это был герцог Варавский. В королевстве Эренделла он не имел ни малейшей власти, однако, очевидно, считал, что раз их государства – торговые партнёры, то его слово имеет вес во всех серьёзных вопросах. Как только весть о гибели монархов Эренделла донеслась до Варавии, он примчался сюда на всех парах. И хотя сам он Эльзу скорее раздражал, всё же она не могла не признать, что он прав. Она обязана прийти на церемонию прощания и почтить память родителей. Значит, придётся собраться с силами, выйти из этой комнаты и рискнуть полностью выдать себя с головой.
– Уйдите, пожалуйста, – хрипло простонала Эльза.
Молчание.
– Она не пойдёт, – послышался за дверью голос лорда Петерсена, обращённый, по всей видимости, к герцогу. Тот спорить не стал. Через пару мгновений Эльза услышала их удаляющиеся шаги.
Она встала. Взгляд упал на кровать, точнее – на сэра Йоргенабьоргена. Он так и валялся там все эти дни, с того момента, как она сама его туда забросила. Только теперь его покрывала корка льда. Эльзе вдруг захотелось взять его в руки. В детстве это была её любимая игрушка. Сэр Йоргенбьорген служил принцессе не только прилежным слушателем, но и верным спутником. И девочке нравилось тогда думать, будто он тоже любит её.
На долю секунды в её голове воскресло далёкое воспоминание: Эльза творит снеговика с помощью своих волшебных способностей, а рядом бегает девочка на пару-тройку лет помладше её. Вдвоём они таскают этого снеговика по комнате, залитой льдом, как каток, и девочка смеётся. Эльзу вдруг пронзило чувство трепетной любви к этой девочке. Пальцы затряслись, но как-то по-новому, в них разлилось тепло – а затем всё прошло, и только резко заболела голова.