Страница 47 из 191
В это же время переговоры касательно плана будущей кампании прошли с польским резидентом Ежи Домиником Довмонтом. Еще 24 февраля польская сторона вновь попыталась навязать России план короля Яна Собеского, заключавшийся в ударе российских войск на турецкие крепости на Днепре и Очаков, затем на Крым одновременно с походом польско-литовской армии на Каменец-Подольский. 5 марта российская дипломатия вроде бы выразила согласие на поход к днепровским городкам, а также заявила о намерении строительства самарской крепости. В ходе этих встреч, а также более раннего раунда русско-польских переговоров (в декабре 1687 г.) состоялся уже традиционный обмен обвинениями в несоблюдении условий военного союза. Речь Посполитая выражала недовольство свободным передвижением татар из Крыма в Белгородскую орду; Россия указывала, что часть крымцев с нураддином откочевала туда еще до заключения Вечного мира и упрекала польско-литовскую сторону в бездействии в кампанию 1687 г.[478]
6 марта, на следующий день после совещания с Довмонтом, в Малороссийском приказе были подготовлены документы (два текста наказа, «отпуски» царских грамот Л. Р. Неплюеву, Г. И. Косагову, И. С. Мазепе) касательно планов военной кампании 1688 г. Благодаря тому, что с гетманом Мазепой их должны были обсудить Неплюев и Косагов, мы можем получить детальное представление о формировании этих планов. В соответствии с декларациями в адрес польского союзника русское правительство ставило на текущий год две крупные военные задачи: овладение турецкими городками на Днепре и строительство крепости на р. Самаре.
В соответствии с указом от 21 января Мазепа и Л. Р. Неплюев должны были идти на «неприятелей креста святаго для промыслу под турские городки на Днепре стоящие и… промысл чинить». Детали похода (когда и каким путем двигаться, как снабжать войска продовольствием, какую артиллерию и сколько военных припасов брать в поход и т. д.) гетман должен был обсудить на совместном совете с русскими военачальниками.
Строительство крепости на р. Самаре предполагалось вести силами русских ратных людей и «малоросийских городов работными людьми…», которые должны были «высечь бревен и иных лесных припасов», доставив их «водою к устью реки Самары». Указ о том, «какову тому городу на мере и крепостию быть», к Мазепе должны были прислать в ближайшее время. Крепость планировалось населить «ратными жалованными людьми» с семьями «из великороссийских городов» в количестве около 2 тыс. человек. Финансирование гарнизона должно было происходить за счет «зборов малоросийских денег и хлебных запасов». Помимо основной крепости в Москве предполагали «по реке Самаре на тех местех, которые удобны к переходом неприятелским, построить городы и осторожки и населить те построеные городы и острожки великоросийскими и малоросийскими людьми, такими, которыя похотят там имети свое поселение доброволно», с передачей им в пользование окрестных лугов и пастбищ. Сооружение крепости, таким образом, должно было стать началом колонизации Россией пространства между Самарой и Орелью по образцу поселений Слободской Украины. Ведать их должны бы были воеводы новопостроенной крепости, но «вольность тем новопоселеным обывателем иметь бы по оброзу слободцких городов». Г. И. Косагов с шеститысячным войском и гетманским подкреплением (количество Мазепе следовало определить самому) должен был заранее выступить на Запорожье, чтобы прикрыть строительство крепости, которым должны были заниматься гетман с Неплюевым, от возможного крымского набега. Части ратных людей Севского разряда с С. П. Неплюевым необходимо было пребывать в готовности в Севске на случай прихода неприятеля под Киев или на Левобережную Украину и «по подлинным вестям» идти к Путивлю. Войскам Белгородского разряда во главе с Б. П. Шереметевым также следовало «от приходу неприятелей креста святага быти во всякой осторожности… и стояти с ратьми по черте и за чертою, в которых местех воинской случай употребляти будет». Мазепа дополнительно должен был прикрыть границы Малой России своими казаками.
Одно из важнейших решений, которое Мазепа, Неплюев и Косагов должны были предложить правительству, касалось очередности обеих операций: «а в которое время ту крепость на Самаре и в которых местех построить, напред ли, не ходя под турские для промыслу на Днепре стоящие городки, или поворотясь оттуды?»[479].
12 марта Л. Р. Неплюев получил царское распоряжение с указанием ехать к гетману для совета, 15 марта он и Косагов выехали из Севска на Украину, прибыв в Батурин на следующий день[480]. Обсуждение плана кампании с участием генеральной старшины и полковников состоялось в 20-х числах мая в Батурине и Глухове. О его завершении Мазепа уведомил Голицына 26 марта 1688 г., приложив к письму обширные статьи[481]. Отдельно статьи по результатам встречи направил в Москву Л. Р. Неплюев, их содержание уточняло и дополняло гетманские предложения[482]. Несомненно, однако, что оба этих документа были плодом коллективного творчества казацкой верхушки и русских военачальников.
Больше всего внимания в них было уделено походу на Казы-Кермен. Гетман прислал в Москву описание крепости и ее гарнизона[483]. Эти сведения основывались на «сказке» Алея (Али) — «турченина», батуринского пленника, которого в 1687 г. захватили запорожцы, разбив на Днепре возле Сечи три турецких судна (был отправлен еще к И. Самойловичу). «Сказка» была, по всей видимости, приложена к гетманскому письму царям от 27 марта[484]. Согласно этому описанию Казы-Кермен был «силный и обронный», представлял собой каменную крепость, в которой насчитывалось «двенатцать бойниц отроговых», ширина каменной стены составляла полторы сажени (почти 3,5 м), высота — двенадцать сажен. Стена была окружена глубоким рвом, глубиной «на полтретьи сажени», шириной — пять или шесть сажен. За рвом располагалась «рубленая стена деревянная высокая так, как бы устроенный высокий взвод; от поля кругом города обведена». Артиллерия Казы-Кермена насчитывала 80 пушек, к которым прошлым летом добавились еще 30. «У тех у всех пушек пороху и ядер великий достаток», — свидетельствовал Али. Гарнизон крепости он оценивал в 2200 конных и пеших воинов, получающих ежемесячное жалованье. Для снабжения гарнизона в Казы-Кермене были устроены «три погреба под бойницами каменных великих», которые «насыпаны полны проса, и с тех погребов емлют на три месяцы обыкновенной дачи двум тысячам воинским людям и николи того проса ис погребов не починают, разве тогда дают, коли б имело гнить или коли на то место новое в запас привезут». Таким образом, указанные каменные подвалы с запасами проса были продовольственным резервом на случай осады, гарантировавшим, что по крайней мере первые три месяца после ее начала гарнизон не будет голодать. Подобных запасов не имели городки, расположенные на Таванском острове. При этом в одном из них было 25 пушек, в другом — 23 с запасами пороха и ядер. Укрепления обоих таванских фортов были по структуре похожи на казыкерменские, хотя и меньшего масштаба: «стены также ниские и уские, не так, как около Казыкерменя, по за стеною также в круг не зело великие рвы обведены, а за рвами стена рубленая деревяная кругом построена». Гарнизон каждого из островных укреплений насчитывал 500 человек. Боевой дух османских гарнизонов Али оценивал весьма высоко[485]. В случае наступления противника они рассчитывали на скорую помощь крымского хана[486].
Описание Мазепы, основанное на свидетельствах Али[487], тем не менее добавляло к его сказке ряд новых деталей. Так, в нем отмечалось, что помимо 2200 служилых людей, вместе «с торговыми и гулящими людми», способных к обороне, в Казы-Кермене может быть 3 тыс. человек. Артиллерия крепости состояла из «великих, середних и затинных» пушек, расположенных на башнях и стенах. Вместе с остальными тремя городками, гарнизон каждого из которых насчитывал по 300 человек (а не по 500, как сообщалось в сказке), общая численность обороняющихся в турецких крепостях оценивалась приблизительно в 4 тыс. человек[488].
478
Белов М. Н. К истории дипломатических отношений России во время Крымских походов (1686–1689 гг.) // Ученые записки Ленинградского государственного университета. Серия исторических наук. Т. 14. Л., 1949. С. 171–175; Артамонов В. А. Россия, Речь Посполитая и Крым 1686–1699 годов // Славянский сборник. Вып. 5. Саратов, 1993. С. 13.
479
РГАДА. Ф. 124. Оп. 1. 1688 г. Д. 35. Л. 1–33.
480
Там же. Л. 123–126.
481
З епістолярної спадщини гетьмана Івана Мазепи / упорядник та автор передмови В. В. Станіславський. Київ, 1996. С. 19–20 (издано по копии, оригинал см.: РГАДА. Ф. 124. Оп. 1. 1688 г. Д. 35. Л. 38); Листи Івана Мазепи. Т. 1. С. 138–139.
482
РГАДА. Ф. 124. Оп. 1. 1688 г. Д. 35. Л. 127–131.
483
Там же. Л. 61–70.
484
Письмо опубликовано: Листи Івана Мазепи. Т. 1. С. 143–144.
485
«Те турские люди воинские, как в Казыкермене самом, так и в Таванском острове в обеих городках пребывающие, между собою когда ни есть розговаривают, и всегда то твердят, что есть ли бы имело на них какое быть наступление от войск християнских, тогда мыслят, хотя один на одном падая, битися до смерти, а то надеютца себе против бусурманского приказу вечнаго на том свете избавления, есть ли тут им от християн будет умереть, и для того хотя бы слышали и видели на себя наступления войск христианских и чрез оная своя небезопаства, не толко бежати или здаватися, но жон и детей и пожитков своих никуды вывозить; помощи себе от турскаго салтана отнюдь не надеютца имети во время небезопаства, толко на самого хана крымского надеютца, потому что салтан турской во осторожность хану все те на Днепре городки приказал и хан по указу салтана турского всегда повинен о целости их всякими мерами в надобной обороне радение чинить» (РГАДА. Ф. 229. Оп. 1. Д. 188. Л. 93–94).
486
РГАДА. Ф. 229. Оп. 1. Д. 188. Л. 92–94.
487
«Город Казыкермень стоит близ самого Днепра на берегу, с правой стороны, и снизу Днепра под ним гора каменная, а сверху Днепра земля обретаетца, а крепости его — три пригородка, а от поля стена каменная, толщиною в полторы сажени, около города ров глубиною и шириною пяти сажен, а около рву для зарывного бою учинена крепость деревяным острогом» (РГАДА. Ф. 124. Оп. 1. 1688 г. Д. 35. Л. 68–69).
488
РГАДА. Ф. 124. Оп. 1. 1688 г. Д. 35. Л. 61–70. «А в таванских дву городках турских людей по 300 человек, также и в Шахкермене (Ислам-Кермене. — Авт.) 300 человек, а так во всех тех городках зберется числом с 4 000 человек». Полезно сравнить эти данные с показаниями крымского татарина А. Кочекаева, захваченного в плен в мае 1689 г., в ходе второго Крымского похода. Он сообщил, что гарнизон Шах-Кермена насчитывает 300 человек и 30 пушек, Казы-Кермена — 1 тыс. человек, в двух других городках «в Топ-Кермене и в Аслан-Кермене по триста человек и пушек де в тех городках много, а сколко их, того он подлинно не ведает». См.: РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1689 г. Д. 1. Л. 177.