Страница 164 из 191
Однако традиционные способы прославления царских побед не удовлетворяли Петра. Вскоре после взятия Азова появилась идея устроить небывалое зрелище — триумф для взявших город войск. Судя по всему, она озвучивалась и в осадном лагере сразу после падения крепости. Об этом говорит послание неизвестного автора из Азова, которое было отправлено сразу после захвата города, опубликовано в какой-то из немецких газет, а потом вернулось в Москву. Его перевод включили в сводку курантов от 11 ноября. Статья начиналась словами «Победа! Победа! Победа!». Далее шли четыре строчки стихов, а ниже — известие о результатах боев. Для нашей темы интересно ее окончание: «И все пречестное собрание выхваляло зело чреззвычайное великодушное дерзновение сего храброго Гектора (речь идет о царе. — Авт.) и намерило единогласно к безсмертной чести его триумфальную дугу восставити, которую пречестный в предбудущей почте узрит»[2247]. Данная фраза говорит о том, что автор текста находился на некоем «собрании» после взятия Азова, где и было принято решение о постройке триумфальной арки. Скорее всего, автором идеи был кто-то из «немецкого» окружения царя.
20 августа 1696 г. по пути из-под Азова Петр I написал Виниусу о необходимости устроить войскам триумфальный въезд в столицу по европейскому образцу[2248]. Впрочем, первенство в этом триумфе должно было принадлежать не царю, а полководцам — адмиралу Ф. Я. Лефорту и воеводе А. С. Шеину. Триумфальная арка была возведена за Большим каменным мостом через Москву-реку[2249]. 30 сентября Виниус, стоя на ней, зачитывал краткое стихотворное приветствие каждому из двух полководцев[2250].
7 ноября, чуть больше месяца спустя после триумфального возвращения армии в Москву, к прославлению царя подключилось дипломатическое ведомство. Посольский приказ приготовил и отправил А. Никитину в Варшаву специальную записку о победе под Азовом и связанных с этим событием празднованиях. Данную информацию следовало донести до сенаторов, а также цесарского и венецианского посла. До нашего времени сохранился сильно попорченный черновик этого листа. С точки зрения описания триумфа самое интересное в нем то, что приветственные слова, оказывается, говорились не только Лефорту и Шеину, но и другим военачальникам[2251]. Так, сообщение о московском триумфе распространялось по официальным каналам в Польше.
Ближе к середине ноября в Москву стали приходить опубликованные в европейских изданиях поздравления с победой и описания триумфа. Любопытно, что в них большое внимание уделяется казни бежавшего в 1695 г. в Азов к туркам Якова Янсена. 18 ноября государю зачитывали куранты с известием о том, что «немецкого пушкаря Якушку» казнят, как Степана Разина[2252]. 7 декабря 1696 г. Петр слушал две сводки курантов с сообщениями о том, что в Москве состоялся триумф, а привезенного Якушку «зело на высокой телеге с виселицею» казнят[2253]. 16 декабря государь вновь слушал обширное, объемом почти в 3 тыс. знаков современного набора, сообщение о триумфе и казни Якушки[2254]. Власти предпринимали серьезные пропагандистские усилия для того, чтобы показать — неудачное окончание осады 1695 г. стало результатом предательства, а не ошибок командования.
В 1697 г. тема триумфа оставалась для московских властей актуальной. Сразу после Нового года Никитин отчитался, что рассказывал о победе под Азовом и триумфе польским сенаторам[2255]. Кроме того, русский посол добился того, что сообщение о триумфе появилось в одной из местных рукописных газет. Текст публикации был прислан в российскую столицу 15 января 1697 г.[2256] До православных центров Речи Посполитой известие о победе русского воинства под Азовом дошло без помощи резидента. В частности, монахи виленского Свято-Духовского монастыря во главе с виленским старшим П. Пашкевичем-Толоконским, отправляя в Россию миссию с жалобами на гонения от католиков и униатов и просьбами о помощи, в письме на царское имя (от 6 января 1697 г.) поздравляли Петра I с «преславной победой», желая, чтобы царь («камень веры») «христо ненависнаго зловернаго бисурманскаго … беснуючагося Голиафа, до конца победил, обезглавил» и освободил «крепкою своею и побидоносною деснецею православных християн, в лютой работи агаранской стенящых, плачущых и ридающых». Называя Петра «новым Моисеем» и пресветлейшим «нашим» монархом, виленские монахи призывали его: «да потопиши измаилтянов и высокоумнаго их фараона (султана. — Авт.) во мори богомерзкой его крови, избавляюще лютой работы род избранный християнский»[2257].
В Москве чествования Петра в 1697 г. также продолжались. Братья Лихуды, учителя греческого языка, составили для царя по правилам риторики новую «похвалу»[2258]. Решили повторить и триумф. Сделали это в форме потехи на сырной неделе 13 февраля. За городом на пруду у села Красное поставили триумфальные ворота, а также изображения Азова и каланчей[2259]. Об этой потехе, сопровождавшейся фейерверками и салютами, мы знаем в подробностях благодаря ее изображению на гравюре А. Шхонебека, сохранившейся в единственном экземпляре в Рейксмузеуме в Амстердаме. На ней указана дата 12 февраля 1697 г. (см. цв. вклейку, рис. 16)[2260]. Проблемой в датировке этой гравюры оставалось то, что Шхонебек поступил на русскую службу во время пребывания Великого посольства в Амстердаме, уже после того, как произошли описываемые события. Противоречие снимается, если обратить внимание на введенную в научный оборот еще И. П. Козловским черновую запись Виниуса, касающуюся триумфального въезда в Москву 1696 г.: «к Витцену листы триумфальных врат и с надписанием, как и где что было…»[2261]. Получается, что Виниус отправлял рисунок празднества с триумфальными вратами бургомистру Амстердама Н. Витсену, а тот передавал его местному мастеру для гравировки. Упомянутого в процитированной Козловским записи изображения, к сожалению, пока не выявлено. Но источник материалов для гравюр Шхонебека очевиден.
Череда панегириков продолжилась и после отъезда Петра в Великое посольство. Теперь это уже были панегирики европейских авторов. 14 (24) апреля 1697 г. московские дипломаты прибыли в Митаву, а на следующий день канцлер герцога Курляндского устроил для послов торжественный обед, в ходе которого членам посольства презентовали печатные листы «с похвалою» на немецком, греческом и латыни[2262]. Текст в форме элогиума составил Христиан Борнманн, придворный поэт курляндского герцога[2263]. В нем московский монарх восхвалялся как завоеватель Азова и владыка многих земель. Царя призывали продолжить угодную Богу войну, уничтожить «фракийских лисиц» (турок), завоевать Татарию, Константинополь и стать цесарем греков. Текст был переведен сразу же после его вручения кем-то из участвовавших в посольстве переводчиков. Его также послали в Москву, где панегирик повторно перевел для курантов Иван Тяшкогорский. На заседании Боярской думы он прозвучал уже 5 мая[2264].
2247
РГАДА. Ф. 155. Оп. 1. 1696 г. Д. 12. Л. 450–459.
2248
Богословский М. М. Петр Великий. Материалы для биографии. Т. 1. Детство. Юность. Азовские походы, 30 мая 1672 года — 9 марта 1697 года / отв. ред. С.О. Шмидт, подгот. текста А. В. Мельникова. М., 2005. С. 338–339.
2249
О ее украшении см.: Григорьян К. Н. Об одной из последних работ Богдана Салтанова // ТОДРЛ. Т. 24. Л., 1969. С. 305–308.
2250
Панегирическая литература петровского времени / подгот. В. П. Гребенюка, О. А. Державиной. М., 1979. С. 13. Следует уточнить, что сообщения о личном зачтении Виниусом виршей требуют проверки. Ф. О. Туманский утверждает, что текст зачитывал подьячий Посольского приказа И. Герасимов: «и с тех ворот сверху из-за знамен стоя в скрытном месте Преображенской съезжей избы подьячей, которой был в Посольском приказе, Иван Герасимов чрез великую трубу его боярина по письму поздравлял, а труба была жестяная немного сажени не в полторы и через которой конец он боярину поздравление говорил, гораздо пространно будет с лишком в вершок, а в другом конце в роструб будет в аршин с лишком. А как он Иван ево боярина поздравлял, и та ево речь всему народу была слышна и явна будто гром гремел». О Лефорте: «И ему через туж трубу было також поздравление… а как чрез ту трубу им боярину и адмиралу говорено, и в то время чрез туж трубу он Иван сперва крычал, чтоб молчали, и как народ умолкнул, в то время поздравление говорил». См.: Туманский Ф. О. Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полнаго сведения о жизни и деяниях государя императора Петра Великаго. Ч. 5. СПб., 1787. С. 40–41.
2251
РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1687 г. Д. 11. Л. 38–56; РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Кн. 251. Л. 261.
2252
РГАДА Ф. 155. Оп. 1. 1696 г. Д. 12. Ч. 1. Л. 468–479.
2253
Там же. Л. 508–535, 544–553.
2254
Там же. Л. 561–575.
2255
РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Кн. 251. Л. 281 об. — 282 об.
2256
РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1687 г. Д. 11. Л. 444.
2257
РГАДА. Ф. 124. Оп. 3. Д. 1084. Л. 1.
2258
Белоброва О. А. Лихуды Иоанникий и Софроний // СККДР. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 2: И — О. СПб., 1993. С. 302–303.
2259
Желябужский И. А. Дневные записки. С. 301.
2260
Изображение в большом разрешении представлено на сайте музея. См.: URL: https://www.rijksmuseum.nl/nl/collectie/RP-P-1925–46 (Дата обращения: 08.10.2022).
2261
Козловский И. П. Первые почты… Т. 1. Варшава, 1913. С. 198. Прим. 1.
2262
ПДС. Т. 8. Стб. 777.
2263
РГАДА. Ф. 32. Оп. 1. 1697 г. Д. 30. Л. 1 об. — 2. Сочинение и его переводы исследованы в совместной работе с О. А. Кузнецовой и В. Г. Ченцовой. См.: Кузнецова О. А., Ченцова В. Г., Шамин С. М. Русские переводы элогиума Христиана Борнманна: Великое посольство Петра I и литература // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2016. № 2. С. 111–125.
2264
РГАДА. Ф. 155. Оп. 1. 1697 г. Д. 13. Л. 222 об.