Страница 119 из 191
В нескольких документах упоминается о том, что после сдачи Азова в 1696 г. его покинули 3 тыс. человек[1449]. Переводчик П. Вульф сообщал в своем письме, что уходили они «с несколькими женами и с детьми»[1450]. Поскольку, судя по другим источникам, гражданское население в основном покинуло город еще до начала осады, эту цифру следует признать нижней границей при определении численности осажденного гарнизона. Однако остается вопрос, насколько больше людей было в городе в начале осады, а также каково было качество этих войск. «Сказание о взятии города Азова» свидетельствует о том, что осажденные потеряли из-за обстрела 2 тыс. «боеваго люду»[1451]. Если принять на веру эту цифру, то получается, что общая численность гарнизона к началу осады составляла 5 тыс. человек. Однако нет уверенности в том, что известие «Сказания» точно отражает действительность. 27 июня один из перебежчиков сообщил, что в Азове погибло и умерло 500 человек[1452]. За последующие дни осады турецкие потери, безусловно, возросли, но вряд ли столь радикально.
Гордон отметил в своем дневнике, что бежавший из Азова пленный 10 июля 1696 г. сообщил, будто бы в начале осады гарнизон Азова составлял 4 тыс. человек[1453]. Можно предположить, что шотландец указал те данные, которые ему казались наиболее достоверными.
Следует отметить, что в распоряжение российского командования постоянно поступали сведения от перебежчиков и захваченных пленных. Порой, казалось бы, добросовестные, информаторы могли сообщать недостоверные данные, причем как завышенные (7 тыс. человек)[1454], так и заниженные (меньше 2 тыс. человек)[1455]. В означенном диапазоне в документах можно найти почти любую круглую цифру. Поскольку о численности турецкого гарнизона спрашивали всех выходцев и пленных, то вариантов ответа получилось множество. Приведем цифры, которые кажутся наиболее заслуживающими доверия. На кораблях, повезших в Азов жалование и последнее подкрепление говорили, что в Азове находится 3,5 тыс. человек: «а слышел де от тех, которые были в Озове, и приезжали к ним на суды ради выгрузки, что в Озове служилых и всякого чина людей и с новыми присланными с полчетверты тысячи, а видели де они те силы, как озовцы против русских выходили»[1456]. С учетом вновь высаженных с кораблей янычар общая численность должна была составить 4,5 тыс. человек.
Татары, чья служба была связана с Муртазой-пашой, в конце мая указывали цифры от 4 до 5 тыс. человек[1457]. Пленный «поляк» из-под Львова, поступивший в янычары, а затем перебежавший в русский лагерь, сообщал, что слышал, будто бы в Азове 5 тыс. человек, но сам не видел больше 3 тыс. пеших и 20 конных[1458]. Яков Янсен на допросе после окончания осады сообщил, что общая численность войск в Азове достигала 5 тыс., а к концу осады, из-за того что многие погибли при обстрелах, осталось не больше 3 тыс.[1459] Следует учитывать, что при подходе российских войск служилые люди стали разбегаться. Чтобы это прекратить, азовским властям пришлось выставить караулы[1460]. Впрочем, массовым это бегство не было. Один из пленных сообщил, что служилые люди бегут из Азова «по одному человеку и по два»[1461]. На наш взгляд, 5 тыс. человек — это максимальные данные, округленные в большую сторону. Реальная же цифра находилась в диапазоне от 4 до 5 тыс. человек.
Подсчеты затрудняет тот факт, что пополнения прибывали в Азов на протяжении нескольких месяцев. Первые отряды, как уже говорилось выше, подошли зимой и в начале весны, в основном из Крыма. Один из пленных янычар этой группы сообщил, что зимой по указу султана с Муртазой-пашой и Аджимуратом-агой из Крыма явилось 1500 человек[1462]. Качество этих войск явно оставляло желать лучшего. При допросе обнаружилось, что пленный — калека: «Да он же Усейнко увечен левою ногою, и спрашиван, для чего он выслан в Озов увечен. И он сказал, что в Крыму за малолюдством того не розбирают»[1463]. Причина низкого качества контингентов состояла в том, что «в Кафу де хан присылал указ, чтоб ис Кафы старым янчаром в Озов, и воивода де кафинской их не отпустил для того, что бояца приходу фуркатов руских»[1464].
Отсутствие какого-либо отбора при формировании новых контингентов в Крыму подтверждают биографии двух перебежчиков из этой группы. Один из них, родом русский, был взят в плен в двухлетнем возрасте, продан в Кафе, «обусурманен», после чего сидел в лавке и бил хлопчатую бумагу. После смерти хозяина его отпустили на волю, где он кормился «тою ж своей работой и промыслом». Из Кафы он пришел в Азов, где и записался «в янычаны» ради жалования и одновременно желая «уйти на Русь»[1465]. Очевидно, что военного опыта у него не имелось. Другой случай кажется и вовсе вопиющим. В янычары попал православный «поляк» из-под Львова, который был взят в плен двенадцать лет назад и продан в рабство. Он «ушел» от хозяина и скитался по разным крымским городам. Беглый раб пришел из Кафы в Азов с кучук-чаушем (малым чаушем), который привел 300 турок с пятью знаменами. По утверждению перебежчика, он изначально поступил на службу, чтобы перебежать к единоверцам[1466].
Пополнения, приходившие из других мест, также не отличались особым качеством. Зимой в Азов прибыли из Константинополя (Царьграда) три отряда янычар: в 100 (с «хасеки-чюлаком» Ахмет-агой во главе), 150 (с чаушем) и 50 человек. Об этом рассказал перебежчик, русский по происхождению, захваченный еще ребенком, он провел в плену около семи лет, служа сначала в Азове, а потом в Лютике у янычарского сотника[1467]. Информатор отметил, что вновь присланные янычары «зборные, а не прямые старинные янычаня и к бою неспособны»[1468]. Среди вновь собранных артиллеристов также попадались случайные люди. В числе пушкарей из турецкой столицы мы видим и сына умершего купца, и раба «черкасские породы» (захваченного в двенадцатилетнем возрасте), получившего свободу после смерти этого купца. Последний перебежал в русский лагерь[1469].
Весной подкрепления продолжали прибывать из разных мест Османской империи. Усейн Мустафин, крымский татарин, скорняк по профессии, пришедший в Азов «для прокормления», указал, что перед приходом московских людей в крепость приплыли из Царьграда и «из иных мест» 1,5 тыс. человек на корабле и на девяти тумбасах[1470]. Присланный из Анатолии янычар сообщил, что в его отряде было 500 человек[1471].
Последнее крупное пополнение азовского гарнизона — янычары, которых успели высадить на берег с турецких кораблей и отправить в город при подходе российского флота к устью Дона[1472]. Характеристику этим войскам дал пленный, входивший в состав отряда из 30 человек, который привез в Азов казну для служилых людей: «А с воинскими припасы наперед их поезду ис Томбула посланы служилые люди из Анатолии тысяча человек, а с ними начальником урт-чауш. А збираны де те янчары все вновь. Иные из городов ва Антолии, а иные из сел иманы. И ис того де числа многие померли и бежали»[1473]. Приехавший с этим отрядом, а затем перебежавший в русский стан серб, так же как и пленный янычар, указал, что на берег вышло 1 тыс. человек[1474]. Аналогичные данные приводили беглый невольник[1475] и пленный татарин[1476]. Другие информаторы независимо друг от друга доносили, что вновь прибывших янычар 1,5 тыс. человек[1477], а один из беглых пленников сообщил о приходе 400 человек[1478]. Таким образом, гарнизон Азова был составлен из многих относительно небольших отрядов, собранных в разных регионах Османской империи. В числе защитников города видим беглого раба и калеку.
1449
Богословский М. М. Петр Великий. Т. 1. С. 329.
1450
Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. Т. 2. Потешные и азовские походы. СПб., 1858. С. 494.
1451
Сказание о взятии города Азова и о преславной победе над турки и татары… // Древняя российская вивлиофика, содержащая в себе собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российския касающихся / изд. Н. И. Новиковым. Ч. 16. М., 1791. С. 270.
1452
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 220.
1453
Гордон П. Дневник, 1696–1698. С. 42.
1454
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 49.
1455
Там же. Л. 218.
1456
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 57–58.
1457
Там же. Л. 70, 77, 86, 92.
1458
Там же. Л. 154–155.
1459
Там же. Л. 283.
1460
Там же. Л. 65.
1461
Там же. Л. 72.
1462
Там же. Л. 50–53.
1463
Там же. Л. 54.
1464
Там же. Л. 58.
1465
Там же. Л. 217.
1466
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 154.
1467
Там же. Л. 254–258.
1468
Там же. Л. 255.
1469
Там же. Л. 225–226.
1470
Там же. Л. 68–70.
1471
Там же. Л. 108.
1472
ПБПВ. Т. 1. С. 69.
1473
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 57.
1474
Там же. Л. 62.
1475
Там же. Л. 64.
1476
Там же. Л. 70.
1477
Там же. Л. 76, 86, 150.
1478
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 60.