Функции памяти

Наши учёные до сих пор не могут определиться, считать ли вообще то, что есть у местных, государством или нет? Нечто среднее между социализмом и анархией без денежной системы. Хотя поняли они её, принесённую людьми, прекрасно, пользуются нашими деньгами, но – только для расчётов с пришельцами. При таких отношениях, казалось бы, они должны застрять в первобытном укладе и натуральном хозяйстве, но – нет: и полезные ископаемые добывают, и сталь льют, и электричеством пользуются.

Некоторые мои коллеги полагают харров экспериментом некой древней цивилизации, построившей тот грандиозный храмовый комплекс, который совершенно случайно нашёлся в здешних лесах. Следы этой цивилизации, неизвестно куда сгинувшей, находили на многих обитаемых планетах, её влиянию приписываются и некоторые земные сооружения, вроде пирамид Египта и Теночтитлана. Не в том смысле, что именно они построили, а в том, что вдохновили людей. Аргументом за эту теорию её сторонники считают и культы всевозможных гор – вершин мира у множества древних народов Земли.

Лично я эту версию не разделяю. Некоторое архитектурное сходство, конечно, есть, но пирамида – слишком простая и естественная форма, чтобы всерьёз полагать, будто люди не могли придумать её самостоятельно.

Впрочем, и без земных мегалитов по галактике разбросано достаточно ясных свидетельств, что цивилизация такая существовала достаточно недавно, каких-то пять-шесть тысяч лет назад. К сожалению, никто из дружественных видов, с которыми Солнечная империя вступила в контакт за время собственного существования, не сохранил памяти об этих существах, поэтому следы исследуем не только мы, и не только мы растерянно разводим руками. И не только мы возлагали на храм Индры большие надежды, с которыми пришлось распрощаться.

До сих пор не нашлось никаких письменных свидетельств и, главное, рисунков, оставленных древними, и до сих пор основной считалась гипотеза, что изображения оказались гораздо больше подвержены влиянию времени. Но она не подтвердилась: здесь, где храм сохранился прекрасно, никаких рисунков тоже не было. Похоже, та цивилизация по непонятной причине пренебрегала подобным простым способом самовыражения, и потому мы до сих пор не догадывались, как выглядели её представители. Да, явно гуманоиды, да, близких нам пропорций, но – и только.

Сны заставили меня задуматься и об этом. Почему в них явными хозяевами храма выступали именно харры? Почти такие, как сейчас, разве что одетые иначе. Да, нелепо всерьёз считать эти видения какими-то реальными свидетельствами, но… лично я не могла не верить в них совсем: слишком сроднилась за годы.

Однако самой разумной мне казалась версия о том, что харры могли и не быть создателями этих построек, а использовать их после ухода истинных создателей. Да, сейчас аборигены побаиваются пирамид, но кто сказал, что так было всегда?

Эта идея косвенно подтверждалась и сложными отношениями аборигенов с религией.

Как таковой веры у них не существовало. Про загробную жизнь, сотворение мира и прочие подобные материи они вообще разговаривали неохотно, обычно отделываясь чем-то вроде «ну возникло и возникло, какая разница». Пожалуй, единственное, что удалось выудить из харров, это странную уверенность, что прежде боги жили среди них. Были они сильны, умны, красивы и бесчувственны, что их в итоге и погубило. Как именно выглядели – память аборигенов не сохранила, как и, собственно, причины гибели древних.

Да и относились к ним харры не как к богам, а со сложной смесью уважения и пренебрежения. Они вообще очень эмоциональны и не одобряют тех, кто что-то делает без чувств. То есть, например, убить из ревности, из обиды, в порыве злости – это вполне по-харрски, такого преступника в половине случаев даже судить не будут, пожурят немного. А вот убийство ради материальной выгоды непременно покарают очень сурово, вплоть до смертной казни. Но такие поступки аборигены совершают очень редко, нет в них столько хладнокровия.

Дождь ещё не успел закончиться, когда мы с соседом получили из темноты сразу несколько приветственных импульсов, и окружающий мир пришёл в движение.

К нам подошла компания из шести харров и принялась обсуждать с хозяином стоянки погрузку и какие-то ещё детали. Я не вникала, сидела спокойно и ждала, пока обратятся непосредственно ко мне, если вообще обратятся. Местные довольно бесцеремонны и за вмешательство в разговор не обидятся, но какой смысл?

Тем более транспортный вопрос решился без моего участия. Харр, которого я про себя называла смотрителем, попросил подвезти «эту урши» вон туда, к старому Бетро, насколько получится. Один из пришлых обрадованно сообщил, что они едут не просто в ту сторону, но везут часть груза как раз к Бетро, так что мне здорово повезло.

Этот же харр, который представился как Ипро, оказался водителем. Закончив разговор, он махнул мне рукой и зашагал к машине.

Погрузка много времени не заняла просто потому, что грузить ничего не пришлось: шестёрка харров уже притащила к стоянке полностью упакованный прицеп, и оставалось только выбрать тягач. Вот так и докатили, да, своими руками, они довольно сильные ребята. Правда, и груз был не слишком большим, но всё равно мощь хвостатых внушала уважение.

Тягач нам достался новый. Когда люди привезли на Индру свою технику, кое-какие принципы и детали харры охотно позаимствовали. Например, им понравилась идея, что в кабину можно сажать не только одного водителя, но и кого-нибудь ещё – всё веселее. Да и закрытыми делать кабины они начали именно с нашей подачи.

Вообще, по галактическим законам контакта с харрами случиться не могло. Запрещено связываться с цивилизациями, не освоившими ещё межзвёздные перелёты или уж в крайнем случае – межпланетные внутри собственной системы. До такого уровня жителям Индры далеко, да и вряд ли они с собственным отношением к прогрессу когда-нибудь его достигнут.

Но на планету первыми наткнулись браконьеры. Пока всё вскрылось, пока вмешались правоохранительные органы – делать вид, что инопланетного присутствия не было, стало уже поздно.

Надо сказать, братьев по разуму харры восприняли на удивление спокойно. Мы вызывали у них любопытство, но скорее своей необычной наружностью, чем технологиями. Причём люди из всех гуманоидов галактического сообщества показались обитателям Индры самыми интересными, с остальными видами аборигены контактировали вовсе уж неохотно, особенно с негуманоидными.

– Давно Бетро знаешь? – спросил Ипро, когда машина с басовитым урчанием двинулась к окраине города.

– Нет. Была тут… четыре года назад, тогда познакомились, – перевела привычные стандарты в чуть более длинные местные меры. – Бетро хороший, мне в тех краях понравилось.

– Да, у них славно, это ты правильно решила. Вот я ему, значит, и тебя привезу, он гостей любит.

– А что ты вообще везёшь?

– Образцы, – не стал скрывать харр. – Устройства разные – землю обрабатывать, урожай собирать, ткани делать. У них там проверим, понравится – будем использовать.

Всё же у них потрясающая организованность для столь разобщённых существ. Но я прекрасно знала, что поднимать эту тему бесполезно, поэтому заговорила о другом.

– Нужное дело. А расскажи, что интересного за последние четыре года было?

– Это можно!

Харры вообще любят поговорить, поэтому если ты умеешь слушать, то симпатия аборигенов обеспечена. Очень любят, например, обсуждать общих знакомых, у них это не считается дурным тоном. Отчасти, наверное, потому, что они не склонны к лицемерию и притворству в вопросах личных отношений и всегда озвучивают о ком-то одно мнение – что в лицо, что за глаза.

Охотно говорят и обо всяких местечковых новостях, о видах на урожай и даже новой технике, вообще очень открытые. Только некоторые вопросы вызывают странную реакцию. Например, если расспрашивать об их организованности или средствах связи, они только недоуменно пожимают плечами и то ли правда не понимают сути вопроса, то ли помалкивают. И это закономерно будит в исследователях подозрения.