Красавица для Чудовища

Михаил посмотрел на меня презренно, сужая глаза в прищуре и тяжело дыша. Он жестом показал Всеволоду, чтобы мужчина удалился из сада и оставил нас двоих наедине.

— Мне было скучно, — пробормотала я, пытаясь вырвать свою руку из его. — Я в своем доме сама занималась садом и цветами, и знаю, как…

— Послушай, — вынудив меня замолчать, сказал он, опуская мою руку. — Ты не в своем доме, а в моем, — отрезал он. Отшатнувшись, я распахнула глаза, глядя на него с непониманием. — И я не желаю, чтобы ты работала в саду. Тем более, занималась этими розами. Ты поняла?!

— Поняла, — надрывно ответила я, кивая.

— Нечем заняться, — добавил он. — Торчи на кухне или сиди в своей комнате, — сказал он с презрением. — Делай что хочешь, но к цветам больше близко не подходи!

Кивнув, я всхлипнула, понимая, что не смогу больше сдержаться. Не дожидаясь конца его речи, я опрометью убежала из сада, попутно ловя в гостиной пораженные взгляды работников дома.

Глава 9

Анастасия

— Не расстраивайся, дочка, — говорила Тамара Васильевна. Немного успокоившись, я все же спустилась в кухню. После случившегося в саду, у меня страшно болела голова.

— Я не расстроена…

— Он привыкнет, — прошептала она.

Я стояла к женщине спиной, чтобы она не увидела моих распухших, от слез, глаз. Хотя, все и без того было понятно. Мой сиплый, с хрипотцой голос, выдавал меня с потрохами.

— Ты под горячую руку ему попалась, лапушка, — цокнула она обреченно.

Выдохнув, я налила себе воды из графина. Сердце ушло в пятки, стоило услышать за спиной его низкий голос. Я замерла, вцепившись ладонями в столешницу, но оборачиваться не стала.

— Здравствуй, Миша, — протянула Тамара Васильева.

Кухарка уже давно перестала называть его при мне «молодым господином», что означало, что я стала ей ближе. Михаил попросил женщину заварить ему чай, а затем неожиданно обратился ко мне:

— Анастасия, — повелительно сказал он.

Тон его голоса заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Такой властный, будто он обращался не к жене, или хотя бы к подруге, а действительно к служанке, которая еще и провинилась, плохо исполняя свои обязанности по дому.

— Налей мне воды.

Совсем не хотелось смотреть на него, а тем более, говорить с ним. Опустив голову, я развернулась, и поставила свой стакан, из которого еще не успела испить воды, на столешницу, не передавая его лично Михаилу в руки. Мужчина не сказал ни слова, и взяв стакан, сразу же удалился. Я поняла это по звуку его удаляющихся шагов.

— А… — прошептала я, когда мы с остались с кухаркой снова одни. — Где он был?

Михаила не было несколько часов в доме. Я услышала, когда об этом говорил дворецкий, отдавая распоряжения. Тамара Васильевна, болтающая без умолку, сразу же замолчала, делая вид, будто не расслышала моего вопроса.

— На кладбище ездил, — ответила она через несколько минут. — Утром он тоже к Всеволоду за розами для Маринки заходил.

— Я… поняла, — тихо прошептала я. Мои руки задрожали, вытащив из полки другой стакан, я снова налила себе воды.

— Нехорошо вышло в саду, — добавила кухарка. — Если бы я знала, я бы предупредила тебя.

— Ничего страшного, — отмахнулась я. — Вы же не знали.

— Это любимые цветы покойной…

— Я знаю, — прервав ее на полуслове, надрывно протянула я, залпом осушая стакан с водой.

— Петр Иванович и Всеволод должны были тебе сказать, — не умолкала она. — Миша никому не разрешает их трогать.

Очевидно, они думали, что новой жене хозяина не нужно разрешение, чтобы гулять в саду собственного дома. Хотя, разве, этой мой дом? Михаил совершенно ясно выразился несколько часов назад о том, что я здесь — временное явление. Его резкие слова вспышкой возникли в памяти, отчего из глаз мгновенно брызнули слезы.

— Тяжело тебе будет, — внезапно Тамара Васильевна осторожно опустила свою ладонь мне на плечо. Не сдерживаясь, я тихо заплакала. — Твое сердечко разбито.

— Не говорите так, — прошептала я, протирая глаза.

— Мишка очень хороший, — женщина погладила меня по волосам. — Просто закрылся от всех.

— Я не заслуживаю такого обращения, — качая головой, протянула я, всхлипывая.

Приобняв меня со спины, Тамара Васильевна начала тихо успокаивать меня. Как раз на плите засвистел чайник, и отстранившись, женщина принялась за заваривание чая.

— Настенька, — обратилась она ко мне снова. — Отнеси ему чай в его кабинет.

Я не хочу его видеть. Просто не хочу. Хорошо понимаю, что мое поведение со стороны смотрится очень глупо, но ничего с собой поделать не могу.

— Михаил запретил мне заходить к нему в кабинет, — промямлила я.

Настолько жалкой и униженной я себя давно не чувствовала. Женщина отчаянно вздохнула и пробормотала что-то невнятное.

— Что делать то, — встрепенулась она. — У меня руки заняты, а Таисия и Катя убираются на втором этаже.

Хитрый блеск горел в ее глазах: я заметила его сразу же, как не в состоянии отказать женщине, взяла поднос в свои руки. Ее попытки помирить нас с Михаилом выглядели неуклюже.

Постучавшись, я осторожно вошла в его кабинет. Сердцебиение усилилось вдвое, так же, как и детское желание снова разреветься, стоило переступить порог комнаты.

— Все в доме были заняты, — поставив поднос с чашкой на его стол, я сразу же отдалилась. Голос немного подрагивал от обиды, а внутреннее состояние было в стократ хуже.

И не дожидаясь его слов, я вышла из кабинета. Вернувшись в свою комнату, я наспех собрала вещи и сразу же позвонила Агате, которая еще на некоторое время оставалась в России. Мне пришла мысль погостить в своем доме несколько дней, тем более после того, что сказал этим утром Михаил. Сегодня, в этом доме я задыхалась.

— Петр Иванович, — тихо обратилась я, оборачивая шарф вокруг головы. На улице было очень холодно, ведь не прекращая шел снег с самого утра. — Я погощу у папы несколько дней. Михаил мне разрешает, — сказала я себе, нежели ему.

Вряд ли супруг ринулся бы на мои поиски или же высказал свое недовольство из-за моего отсутствия.

Дворецкий кивнул и взяв сумку с моими вещами, направился со мной к выходу из дома. На улице уже полностью стемнело: напоследок взглянув в панорамные окна, в которых горел свет, я с болью в сердце села в машину.

Меня довезли до нашего дома быстро. Папе и Агате было известно, что я приеду, но я совсем не ожидала увидеть здесь и Алису.

— Прям так и сказал? — поразилась Агата. Поджав колени, я свернулась калачиком на кровати в своей комнате. По которой ужасно скучала.

— Он сильно разозлился, когда увидел меня в зимнем саду с ножницами, — прошептала я.

— Я думала, — цокнула она, а затем покачала головой. — Что тебе очень повезло с ним, — вздохнула сестра. — Выходит, он тот еще урод.

— Он не урод, — грозно ответила я и сама удивилась тому, как изменился тембр моего голоса. Я была слишком резка с сестрой, когда услышала оскорбление из ее уст в адрес моего супруга. — Просто… не оправился еще после того случая.

— Настя, — сестра сузила глаза в подозрительном прищуре. — Ты что… влюблена в него?

Ничего не ответив на вопрос Агаты, я продолжила смотреть в одну точку на одеяле.

— Бедняжка моя, — жалобно цокнула она и помотала головой.

В комнату вошла довольная Алиса вместе с племянниками. Дети подбежали к Агате и радостно завопили в руках мамы. Улыбающийся Алешка приполз ко мне на колени, утыкаясь лицом мне в плечо.

— Настюш, — улыбнулась средняя сестра, наблюдая за тем, как я милуюсь с племянником. — Тебе так идут дети, — искренне добавила она. — Глядишь, скоро тоже родишь своему Мишке ребенка.

— Нет! — запротестовала я. Сердце подпрыгнуло за грудиной, стучась о ребра.

Зачем она так неожиданно сказала такое? Никогда прежде я всерьез не задумывалась о детях, а сейчас мне нельзя думать об этом и вовсе. Нужно смотреть правде в глаза — детей от Михаила у меня не будет. Возможно от кого-то другого, после того, как мы разведемся. Но не от него.