Страница 17 из 59
Лазур замер на столе, как пойманный за хвост воришка (впрочем, так оно и было), и с невероятно печальной мордой отодвинулся от тарелки. Еды в моем сохраняющем шкафу больше не было, и предложить замену корма Лазуру я не могла. Тяжело и скорбно вздохнув и ни капли не брезгуя, я принялась доедать за Лазуром последнее, что оставалось съедобным в этом доме.
К походу на рынок я хорошенько подготовилась — первым делом, на одном боку холщовой сумки, в которой я носила продукты, вырезала огромную дырку, чтобы у Лазура была возможность высунуть морду при необходимости и глотнуть свежего воздуха, а для снеди взяла старую, потрепанную, но еще «живую» корзинку. Правда, была еще незначительная проблема с выбором обуви, но где-то в недрах своего шкафа я обнаружила старые сандалии, их и надела на свои измученные донельзя ножки, а легкие широкие светлые брюки и такую же широкую белую рубашку — на свое измученное до предела тело. Если судить по безоблачному небу за окном, день обещал быть очень жарким. Замотав свои рыжие волнистые волосы в небрежный пучок и поправив черепаховые очки, полностью готовая я отправилась за необходимыми покупками.
Несмотря на то, что суббота в основном была выходным днем, несколько лавочек оставались свободными возле Сиреневой Яблони, почти все скамейки были заняты «жаворонками», которые нежились в лучах утреннего солнца и неспешно читали газеты, делились новостями между собой и цедили предпочитаемые напитки по такому случаю, как истинные Гордонцы.
Освежающий ветерок поприветствовал меня легким порывом и пробрался под легкую ткань одежды, а запах от отцветающего древнего дерева был таким приятными, что нельзя было не улыбнуться началу нового дня.
С Лазуром на плече и с корзинкой в руке я пошла в нужную мне сторону. Мне надо было пересечь мост и оказаться в продовольственном районе, где было огромное количество самых разных продуктовых лавок, рестораций и закусочных. Все, что съестное, можно было найти именно там. Кафетерии, конечно, и передвигающиеся закусочные встречались по всему городу, но продовольственный район был сосредоточием всего съедобного, вопрос только, вкусного ли?
До моста можно было добраться на подходящей путеводке, но я, как любительница пеших прогулок, отказалась от общественного транспорта.
Мост, переброшенный через центральный район к продовольственному, носил название «Пшеничный», и не только потому, что прочное строение вело в царство еды и напитков, но еще и потому, что оно олицетворяло значимость пшеницы для всего человечества. Тонкой работы латунные колосья служили украшением кованным перилам моста и непрозрачно намекали на свое название.
Как только я пересекла творение архитектурного искусства, то сразу оказалась в атмосфере, свойственной только этому району. Сколько раз я находилась в Гордоне и посещала эту часть города, здесь всегда пахло выпечкой и гвоздикой. Стоял постоянный оглушающий шум — голоса, масляное шкварчание, крики о выгодных предложениях и разнообразие звучаний, издаваемых посудой, и это не прекращалось ни днем ни ночью, ведь желание отведать наисвежайших продуктов и свежеприготовленных блюд могло возникнуть в любое время суток.
Проходя мимо разнообразных лавочек, продающих все на свете с одним лишь условием, что это нечто съедобно, я наслаждалась этой первобытностью.
Сначала мы заглянули в молочную лавку к леди Сисиль, где купили литр свежего молока и баночку сметаны. Затем зашли в овощную лавку к семье Патасонов, а вышли с явно пополненной корзинкой — на один маленький мешочек картошки, маленькую тыкву и несколько пучков яркой и ароматной зелени. На мой вкус, именно в этой лавке у дружной семьи с овощной фамилией были самые вкусные овощи. Сэр Патасон виртуозно владел стихией земли, а леди Патасон — воды. Такое соединение — мечта для садовода.
В фруктовой лавке у пожилой сплетницы леди Маргариты мы обзавелись одним единственным мешочком яблок.
Леди Маргарите лавка досталась по наследству от отца, и только яблоня плодоносила так же, как еще при его жизни. Все остальное с его уходом, к сожалению, потеряло прежний вкус.
Дальше мы угодили в мясную лавку сэра Хрудекса, взяли отменный кусок парного мяса и коровий хвост. Оказалось, что хвост Лазуру жизненно необходим, и без хвостатой компании он отказывался покинуть лавку. Лазурная Ящерица чуть не украла этот коровий атрибут, лежащий на самом краю прилавка. Хорошо, что я успела обнаружить исчезающий в проделанной мною дыре сумке субпродукт, а то я оказалась бы в сговоре с ящерицей в мясном воровстве. Вряд ли это понравилось бы мощному и вспыльчивому мяснику сэру Хрудексу.
И, наконец, мы пришли в лавку, где продавали мед! Сэр Бизли владел огромной пасекой за чертой Гордона, а его сын занимался самой лавкой и часто стоял за прилавком.
При входе в лавочку, откуда еще издалека разносился чрезмерный приторный сладкий запах, зазвонил колокольчик, сообщая о посетителе, то есть обо мне.
— Доброе утро, леди Лия! — поздоровался со мной сэр Бизли-младший, стоявший у стойки. Я часто покупала здесь мед, и ему уже давно известно, какая я сластена и что предпочитаю.
— Доброе утро, Чарльз! — ответно поприветствовала я наследника пасеки и поставила корзинку у своих ног.
— Тебе маленькую баночку липового меда? — спросил он, и, не дожидаясь моего согласия, уже начал искать необходимое. За его спиной раполагалась полка, на которой таилось целое многообразие различных форм стеклянных баночек и разновидностей медового вкуса.
— Да, — кивнула я, наблюдая за проворными руками Чарльза. — Я смотрю, средство от насекомых работает на ура, ни одного крылатого или ползающего создания у Вас в помещении не видно, несмотря на потрясающий аромат.
— Да, — хвастливо и гордо произнес молодой полноватый мужчина с черными загнутыми усами и в белом фартуке. — Мы обратились к новому Мастеру, обладающему отпечатком земли. Он умело преобразовал растения, чтобы те начали выделять отпугивающий для насекомых запах, не ощутимый для человека, но невероятно противный для насекомых. Заметила розы при входе?
Я согласно кивнула. Действительно, у двери стояли большие глиняные горшки с зелеными пышными кустами и с крупными цветущими розовыми розами.
— Это от них исходит изводящий насекомых аромат, — заметил сэр Бизли младший.
— Превосходный способ! — послушно согласилась я и положила на стойку необходимую сумму за небольшую баночку липового меда, которую я с удовольствием приобщила к остальным продуктам, лежащим в корзинке.
— До встречи, Чарльз! — попрощалась я с продавцом, помахав рукой.
Не услышав его ответ, я вышла сквозь отпугивающий всех жужжащих созданий розарий.
Корзина приятно оттягивала руку, и нам с Лазуром пора было возвращаться обратно домой. Ящерица, изрядно подустав, не выказывала прежнего интереса и не высовывала любопытный нос из отведенной для нее дырки в сумке. Мне захотелось приобрести еще кое — что особенное, поэтому я пошла искать лавку со специями.
Обычно я брала чай на углу улицы недалеко отсюда, у пожилой женщины, имя которой мне было неизвестно. У нее не было лавки и хоть какого-то разнообразия сборов, и она продавала сушеные чайные листья прямо из холщового мешка. Зато с любовью собранные ею и высушенные листочки были самыми ароматными и обладали насыщенным вкусом после заваривания.
Но сегодня мне требовалось нечто нетипичное. Мне, конечно же, не хотелось связывать это желание с новым знакомым аристократического происхождения, но, к сожалению, не замечать очевидного — не по-профессорски.
Мой организм изъявил желание выпить вкусного свежезаваренного горячего кофе, зерна которого дома отсутствовали, как мы с Серхио выяснили. Кофе я пила редко и в основном на работе, дома же я обходилась чаем.
За зернами я зашла в новую, незнакомую для себя лавочку, за ее бесшумными дверями ярко пахло смесью пряностей, аромат чуть ли не сбивал с ног, но противным он не казался.
Стеллажи были заставлены разнообразными баночками, в которых хранились специи, сорта чая, неидентифицируемые с первого взгляда травы. Нужные мне зерна кофе располагались в маленьких холщовых мешочках, и выбор среди них был тоже богат. Как раз с выбором-то мне и необходима была помощь, которую, вероятно, мне окажет очередной экземпляр мужской красоты.