Гаптика. Побочный эффект

— Ван, у нас девка, — напомнил Маротов, — попадём в переделку конец ей. И мне чот это абсолютно не улыбается.

— Не найдём решения, конец всем. Готовь пары, старший сержант. Идём на хутор.

Диверсанту с "отрицаловкой" в голове работать нельзя. Негатив туманит мысли, изнутри гложет, мешает думать. Не дождавшись решений, ломаются планы. И когда из выверенного до мелочей задания выпадает звено, настоящий разведчик по-прежнему обязан соединить цепь воедино. На то он и профи. И никакие оправдания тут не помогут.

В нашем случае вариантов имелось два. Либо мы врага. Либо он нас. А с учётом барышни в группе, поражение выглядело и вовсе катастрофическим. Так что отступать нам попросту было некуда.

Через поле пробирались по-пластунски. Стараясь не тревожить вызревающие колосья, смещались к хутору постепенно. Движение друг за другом. По бокам строго в локоть. Стезя в таких случаях получается не широкой. Приминается лишь часть растений, и обнаружить группу на дистанции видится практически невозможным. Разве, что опытный снайпер с хорошей оптикой. Но и тот должен быть предельно внимательным. До пасеки отсюда метров 700. Прямо скажем, расстояние для профи. Исключительно спеца. Если у фрицев таковой имеется.

Хутор встретил нас неприветливо. Как и докладывал Маротов, связной висел на суку огромного, растущего рядом с домом, дуба. На груди старика имелась табличка с надписью "Partisanen", ноги были босыми, а во рту торчал плотно подогнанный кляп. Зачем немцы заткнули рот человеку, перед повешением, оставалось загадкой. Когда ветер качнул Фомича, и он развернулся, в прицел СВТ обнаружились окровавленные, оставшиеся от сорочки, лохмотья на его спине. Кровь на них давно запеклась и стала чёрной.

На окраине пересечённого нами поля имелась берёзовая роща, через которую протекал тот самый, зафиксированный на штабной карте ручей. Лучшего места для обзора трудно было придумать.

— Рассредоточиться, — скомандовал я, — дистанция в зоне видимости. Наблюдаем пока. Обо всём подозрительном сразу же сообщаем. Не высовываемся. Присутствия на хуторе немцев никто не отменял.

Девушек я оставил возле себя. Мне почему-то так спокойнее было. В случае чего всегда успею прийти на помощь. Да и вообще, на фронте их жалко. Красивые, нежные. Им бы мужей с работы встречать, да детей по хатам растить, а они вон с оружием по лесам бегают. Война, гадина. Ничего, перебьём фрицев, будут и у них дети. Главное живыми их здесь сохранить.

— Ван, — шепнула вдруг Лиза, — глянь-ка. Я уж на хуторе.

Она состроила загадочную гримасу и указала в сторону дома. Взяв из рук девушки снайперку, я плотно прильнул к прицелу. Повёл оружием по периметру и только сейчас обнаружил прибитую кем-то над входом в избу картину. Нарисованная на широкой доске пчела несла куда-то маленький, сочащийся мёдом улей. Зажав его в лапках, насекомое довольно улыбалось.

— Так-то, пчела, — возразил я, — они полезные. Не нападают сходу. Осы другие.

— Оса тоже не жалит тех, кого любит.

Воложина как-то по-особенному на меня посмотрела.

— Затейник, видать хозяин то был, — я пропустил её фразу мимо ушей, — жаль вовремя не успели.

Лиза приняла оружие обратно, на миг задумалась, а потом вдруг осторожно, словно опасаясь ответной реакции, коснулась моей щеки.

— Ты измазался, командир, сотру сейчас, — она сделала несколько поглаживающих кожу движений.

Прикосновение вышло настолько приятным, что я едва не зажмурился от удовольствия. Как показалось, и девушка задержала ладонь дольше необходимого.

— Спасибо, Воложина. — Я вовремя взял себя в руки. — Надо было просто сказать.

Лиза убрала руку, недовольно поджала губы и бесшумно откатилась в сторону.

8

В засаде отряд пролежал сутки. Всё это время мы внимательно наблюдали за хутором, однако там по-прежнему было тихо. В сумерках несколько раз пробегали одинокие зайцы, ночью выводили свои трели цикады, а с наступлением утра за дело взялись птицы. Обступившие дом вековые деревья служили им отличным пристанищем, поэтому недостатка в соловьином многоголосье не было.

Беспрерывно одолевали комары. После первых же атак лесных паразитов стало понятно, что они здесь размером с голубя. И если бы не специальная, надетая поверх белья защитная сетка, к утру от нас практически ничего б уже не осталось.

Кто-то умный её придумал. Знающий своё дело. Не сложная по конструкции, она работала практически безотказно. Расположенная между слоями одежды, "верёвочница" не давала коже потеть. Создавая воздушную прослойку, канатная вязь исключала прилипание к телу. Опять же, комариный нос, проткнув куртку, попадал в пустоту. И как бы теперь крылатая тварь ни старалась, добраться до человека у неё уже не получится. Весит такая сеть граммы, а пользу её переоценить невозможно.

— Командир, я проверю по-быстрому? — подполз ко мне Гулычев, — чую, на хуторе нет никого. Будь там фрицы, за это время хоть кто-то бы объявился.

В отличии от сержанта, в безопасности я себя не чувствовал. Не смотря на внешнее спокойствие, обстановка вокруг подсознательно напрягала. Я не мог определить причину, но отпускать бойца не хотелось.

— Сколько нам ещё здесь валяться? Эшелон, поди уж загрузили, — привёл он главный свой аргумент, — да и Фомич не факт, что нам что-то оставил. Зря может, здесь кукуем. Решай, Ван. Я бы мигом. Надоело брюхом землю мять.

По поводу эшелона он прав. А вот в отношении связного не соглашусь. Такие люди, как правило, оставляют контакту "записки", намёки на следующий шаг. Занимаясь подпольной деятельностью, они в большинстве своём ожидают, что могут быть ликвидированы.

Впервые с посмертной "запиской" я столкнулся в Испании. В те годы опыта у нас недоставало и в одной из операций группа, состоявшая из таких же, как я добровольцев, в похожих условиях также «потеряла контракт». Единственное, что пришло в тот момент голову, это решать задачу самим. Без поддержки курирующих нас правительственных войск. К слову сказать, при таком раскладе шансы остаться в живых сводились к нулю.

Выход подсказал Эмилио, наш проводник, в одном из подконтрольных мятежникам районов. Парень объяснил, что в такой ситуации связной не главное. Информацию ведь можно получить и другими доступными нам способами. Достаточно внимательно изучить то, чем человек в жизни своей занимался. В итоге так всё и вышло. Карлос (контакт наш) в те годы цветы выращивал. Настолько красивые, что до войны, посмотреть на растения, даже из соседних стран приезжали. Имел и собственную оранжерею. Так вот в одном из глиняных горшков и был спрятан клочок бумаги с необходимым нам адресом.

— Сходи. Осторожно только. Почувствуешь опасность, назад двигай. На случай чего, прикроем, — скрепя сердце согласился я.

Доводы про эшелон показались железными. Впустую отслеживать хутор действительно не имело смысла.

— Добре, командир, — расцвёл солдат, — я ж быстро. Одной ногой. Медку нам ещё притащу. Пусть вон Оса побалуется, хоботок свой в сладком помочит.

Он весело ей подмигнул.

Бесшумной тенью, соскользнув в ложбину, парень растворился в гуще деревьев.

— Балабол, — поморщилась Лиза, — хуже девки любой языком мелет.

Она заботливо поправила обмотанное вокруг ложа винтовки маскировочное тряпьё, и снова взяла периметр под контроль.

Непроизвольно мой взгляд упал на Дашу. Лежа сейчас рядом с Воложиной, та закрыла глаза и вроде бы выглядела спящей. Однако тревожно теребящие одежду пальцы свидетельствовали о терзающих душу девчонки тяжёлых мыслях.

*************

Воспоминания накрывали теперь Даринэ с завидным постоянством. Последнее из них казалось особенно ярким — её заточили в подвал перед казнью. Отец со своими воинами пал и мрачные Харды быстро заполонили их земли. Впереди наследницу ожидала публичная казнь. Либо предательство перед собственным народом и служение Урбаду, вождю инсектоидов. Но девушка твёрдо для себя решила, уж лучше выберет смерть, чем позорное существование на глазах тех, кто безгранично ей доверял. Ни на какие соглашения с хищниками, она естественно не пойдёт. И едва оказавшись в душном, усланном сеном подполе, измождённая тяготами войны, Дар мгновенно лишилась сил.