Темные сестры

В последний раз я бросила взгляд на разложенные на столе картинки, задержавшись на старом маяке, и вдруг изображение будто ожило. Среди грубых мазков магической краски в мягком свете луны на маяке промелькнул силуэт, очень похожий на воплощение моего ночного кошмара.

Я моргнула и тряхнула головой.

— Ким? — спросил Хантер.

Его голос, как и всегда, разрушил наваждение. Картинка осталась статичной.

— Я хочу спать, — повторила я.

— Идем. Завтра продолжим.

Как долго я не спала в нормальной постели!

При виде двуспальной кровати с горой подушек и огромным тяжелым одеялом перехватило дыхание. Не верю, что мне разрешат спать здесь, и как же не хватает Хейвен! Она непременно должна это увидеть!

— Хейвен? — позвала я. — Ты здесь? Смотри, какая шикарная кровать! Эй! Почему ты пропала?

Хантер сбросил покрывало на пол и кивнул:

— Ложись. Мне нужно тебя осмотреть. Как ты себя чувствуешь?

— Голова болит.

Я осторожно легла на подушки и тут же вскочила: испугалась. Сердце засбоило, разгоняя по венам кровь, дыхание сбилась.

— Эй, — мягко произнес лекарь, — тебе нечего бояться.

— Тук-тук, за окном…

— Ким. Ким! Это просто кровать. Мы в служебной квартире. За ее пределами стоит охрана, и никто не войдет сюда. Тебе нечего бояться.

— Почему ушла Хейвен? — хныкнула я.

— Вероятно, сейчас ты в ней не нуждаешься. Ложись. Закрой глаза. Не бойся. Я не стану вторгаться в твой разум, просто удостоверюсь, что ты в порядке.

Это все равно страшно. Прикосновение чужого разума рождает глубинный, животный ужас. Я до боли в костяшках сжала одеяло, когда почувствовала, как Хантер проникает ко мне в голову.

Каждый день. Два года. Им просто нужно убедиться, что я в порядке. Что внутри еще есть личность Ким.

Когда все закончилось и воцарилась тишина, я открыла глаза и поняла, что плакала. Или от яркого света заслезились глаза?

— Ты молодец. Я думал, будет хуже. Отдохни. Я буду в соседней комнате, но не делай глупостей, Ким. Иначе придется вернуть тебя в палату — и больше ты ее не покинешь.

Облизнув пересохшие губы, я спросила:

— Можно вопрос?

— Давай.

У меня не получалось говорить громко, я почти шептала, обессилев после ментального воздействия, и Хантеру пришлось сесть на краешек постели.

— Ваша сестра как-то сказала, что я почти не помню детства из-за того, как со мной обращался отец. Что моя магия не дает мне помнить, это ее способ защитить нас. Что из-за жестокости моя личность отделилась от магии — и поэтому я больна.

— Немного примитивно, но в целом верно. Мы часто подавляем страшные воспоминания. Это наш способ выжить. Ты не одинока и не уникальна, даже здоровые люди порой предпочитают что-нибудь забыть.

— Тогда почему я не помню вас?

Он усмехнулся.

— Может, потому что я тоже тебя мучил?

Я похолодела, но не смогла пошевелиться. Хантер покачал головой, я только сейчас заметила, что и он едва держится на ногах от усталости.

— Я обязательно вспомню. Я вас вспомню.

— Тогда у меня мало времени, — улыбнулся он.

Поднялся, погасил свет, оставив лишь небольшой ночник на тумбочке у постели.

— Для чего? — спросила я.

— Чтобы тебя спасти. Спокойной ночи, Ким.

Год назад

— Леди Кордеро, лорд Уолдер, прошу прощения за задержку, сложный пациент. — Хантер входит в кабинет и быстро окидывает взглядом гостей.

Девушка лет двадцати — двадцати пяти, не больше. Красивая шатенка с роскошными длинными волосами, собранными в косу. Кортни Кордеро — он слышал о ней. Единственная законная наследница состояния Карла Кордеро. Хантер украдкой рассматривает ее, пытаясь отыскать сходство с отцом. Но, судя по тому, что он выяснил, Кортни не самое большое зло в Хейзенвилле.

А вот ее супруг, Герберт Уолдер, может создать много проблем. Юрист, поверенный семьи Кордеро, всецело преданный Карлу. Классический случай: работал на друга, женат на дочери друга. Верный пес со смертельной хваткой.

— И что же Хантер Дельвего забыл в провинциальной лечебнице для безумцев? — кривится Герберт.

Кортни удивленно смотрит на мужа.

— Вы знакомы?

Тот кивает, и одновременно с его ответом Хантер вспоминает, где видел Уолдера.

— Пересекались несколько раз на процессах. Он был судебным менталистом. После его допросов немногим удавалось сохранить разум.

— Я не выбирал свое назначение, — мягко говорит он. — Приказы его величества не обсуждаются. Как и на прошлой должности, я выполняю свою работу. И пригласил вас, чтобы обсудить состояние Ким.

Кортни выдыхает, отводя взгляд, а Уолдер едва заметно стискивает деревянные четки, которые до этого вертел между пальцами. Что ж, им все еще больно от того, что случилось с младшей Кордеро, и эта боль сейчас — его союзник.

— Я хочу немного поработать с Ким. Мне нужно ваше разрешение на ментальное вмешательство.

— Вы уже лишили ее магии. Что еще вам от нее нужно? Оставьте ее, дайте провести остаток дней без боли! — Голос леди Кордеро звенит.

— Я не собираюсь причинять Кимберли боль. Намеренно уж точно. Я лишь хочу попробовать несколько экспериментальных методик. Сейчас Ким замкнута, она не разговаривает, не принимает пищу. По протоколу я должен заставить ее, лишить воли, но вы и сами знаете, что это только приблизит конец. Методики, разработанные мной…

— Знаете, что о вас говорят, Хантер? — перебивает его Уолдер.

— Что я гениальный менталист?

И что ему не хватает выдержки. Он всерьез собирается мериться крутостью с опекуном своей пациентки? Просто потому что… что?

— Что вы полный подонок. Для вас не существует границ, морали, принципов этики. Не знаю, кому пришло в голову назначить вас на это место…

— Хорошо, я буду честен.

Видят боги, он не хотел делать это так. Но ему нужно проникнуть в голову Ким Кордеро. Нужно достать ее воспоминания и удостовериться, что он сам не безумец.

— Хейвен О’Ши, Эмили Фаннинг и детектив Портер, вероятно, могут быть не единственными жертвами Ким.

Кортни вздрагивает, и маска холодной наследницы из высшего общества слетает. Перед ним испуганная девчонка, отчаянно ищущая руку мужа как опору в мире, где у нее забрали сестру.