Кентурион

Глава 14

Еле опережая им же пущенный огонь, Зухос уплывал на запад. За спиною у него ревел и выл пожар, в его опаляющем дыхании вяла даже зеленая и сочная поросль, а гнившие плавни добавляли к черному дыму удушливые белые клубы. Но пламень, жадно пожиравший сухой тростник, не пугал Каара. Его гнал иной страх, страх перед возмездием.

Сергия Роксолана он увидал на Комариной плеши – проклятый преторианец мчался на него с мечом, и не надо было иметь развитое воображение, чтобы представить, как под лезвием древнего кепеша лопнет кожа на шее, как хлынет кровь из рассеченных вен, как с тупым хряском переломятся позвонки…

Он напрягся до того, что в ушах зазвенело, а пульсирующая кровь затемнила глаза. Он полностью отрешился от земного, задействуя всю великую силу сэтеп-са, но выражение на лице подбегавшего Сергия осталось тем же холодным, исполненным суровой ярости и жажды мести. «Ветерком смерти» подуло на Зухоса, и он побежал. Побежал впервые в жизни, ибо никогда ранее не отступал, всегда ему защитой служило его умение. Сэтеп-са останавливало великих воинов, люди, подпадая под действие сверхразвитой лемы, склоняли головы и преклоняли колени. Сэтеп-са ужасало толпу чудовищными видениями и обращало в бегство смельчаков, а ныне он сам, прозванный суеверными «Тем-Кто-Велит», позорно бежал, ибо испытал страх смерти и поражения… Но Сергий будто и не замечал его усилий, он небрежно отмахивался от насылаемых заклятий, словно сметая паутинку, щекочущую лицо, и отводил меч для удара, суживая глаза, в которых разгорался кровожадный огонек…

Зухос замычал, встряхивая головой, однако мысли не покидали его, как надоедливые мухи, облеплявшие морды быков на пастбище. Мычи, хоть замычись, мотай рогатой головой, стегай хвостом – мухи отлетят, покрутятся и снова сядут – кусать и мучить.

Каар тверже сжал весло, посылая лодку узкой протокой. Две стены парируса уходили вверх на десять локтей и смыкались в высоте, образуя травянистый шатер, пропуская вниз зеленистый свет, крапчатый от солнечных пятен на воде. Рев пожара утих и отдалился – сухой камыш выгорел дотла, оголив и вычернив землю. Огонь лишь обжег зеленые ростки, удобрив золой подсохшую хлябь.

Пожар задержит погоню, но лишь отсрочит неизбежную встречу, последний бой, из которого Зухосу победителем не выйти. Силы его мышц довольно, чтобы задушить девчонку, но вступать в борьбу с бойцом, владеющим приемами «страшной борьбы» панкратион… Полное безрассудство! А с мечом он не дружит… Да если бы и дружил, что толку? Сразиться с Сергием на мечах? Вот будет зрелище! Говорят, Роксолан был гладиатором… Да одно то, что он покинул арену живым и невредимым, говорит о его редких боевых качествах. Это очень опасный человек. А ныне, когда Сергий отпил тайного зелья Тота, пала последняя защита. Больше ничто не охранит тебя, Зухос, фараон-неудачник…

Каар хрипло застонал, и выгреб на просторное озеро, настолько плотно усеянное водоплавающей птицей, что не видно было мутной нильской влаги. Появление человека на лодке вспугнуло пернатых, и колоссальная туча птиц взлетела одновременно, оглушая криками и хлопаньем крыльев. Вонь накатила на Зухоса, снегопадом осыпались перышки.

Проклиная пичуг, носившихся в воздухе и сыпавших пометом, Тот-Кто-Велит поспешил к западному берегу, высматривая потайной знак, указывающий на нужную протоку. Вот он!

Глянув на покосившийся каменный столб, издревле торчавший на глинистом берегу острова Кочка Анубиса, Зухос направил лодку левее, и загнутый нос ее, распушенный пучком, нырнул в заросли камышей. Если бы не сильное течение, протока давно бы заросла илом, но вода продолжала струиться даже в сезон Суши.

Что же ему делать? – вернулся бывший жрец Каар к тяжелым и неприятным мыслям. А что тут поделаешь? На первых порах скроемся в Александрии – в большом городе легко затеряться. Но это не выход из положения. Искать его будут везде, подключатся и легионеры. От этих-то он ускользнет, но от Сергия не скроешься, ему-то глаза не отведешь! М-да… Положеньице… Что ж, приходится признать, что возможность подчинить Египет он упустил. И что теперь? Зарыться в глубокую-глубокую нору, и дожидаться наступления тихих дней? Бесполезное занятие. Надо действовать! Нагло! Смело! Иначе не победить! Он хотел власти над Римом? Ну, так и начнем с Рима! Оставим в прошлом неудачную попытку начать путь к трону с провинции, проникнем сразу во дворец Адриана! Приручим его, подчиним, тенью будем следовать за принцепсом. И пускай все почести и прочая мишура достаются императору, а ты останешься в тени, что с того? Неужели тебя не согреет мысль о том, что ниточки реальной власти в руках твоих, что это ты по сути правишь огромной империей, а принцепс всего лишь бестолковая кукла, говорящая своим голосом, но повторяющая твои слова, подписывающая своей рукой указы, продиктованные тобою?! Всякая истинная власть – тайная, и никакой народ не видит ее. Толпе показывают наряженных и расфуфыренных царей, да императоров, а истинные властители проходят великими тенями…

Ах, тебе не хватает как раз показного великолепия? А ты не спеши! Императоры тоже смертны. Придет час, и Адриан напишет завещание, в котором укажет имя своего наследника, а перед этим усыновит тебя… Ну, не Зухоса, конечно, придется подыскать себе более «римское» имя! Но это уже мелочи. А если Адриан задержится, то можно же ему и помочь – пусть поспешит встретиться со своими достойными предками, ушедшими в мир иной… Но прежде надо обязательно привлечь к себе всю эту свору – сенаторов, патрициев, нобилей, всадников, публиканов. Всех тех, кто имеет маленькую власть или большие деньги. Кого-то приманим богатством, кому-то посулим повышение, кого-то запугаем. Или превратим в слуг!

Зухос хрипло засмеялся. О, ждать можно интересных и любопытных перемен! Тем более, что он лишился старых слуг… Ну, да, он бросил их. И теперь надо бы сыскать новых… И почему бы не включить в их число римскую знать?.. А что – может получиться! Должно получиться. Теперь спрятаться от Сергия ему помогут стены императорского дворца – туда преторианцу ход закрыт. А пройдет месяц, и влияние «средства Тота» сойдет на нет, Роксолан станет обычным человеком, таким как все. Впрочем, он и ранее не поддавался, лема у него куда как сильна… Но у него-то все равно сильнее! Взбодрившись, Зухос погреб энергичнее, высматривая следующий знак: где-то здесь начинался прямой путь к Канопскому руслу…

Тростники выгорели на огромной территории (или все же акватории? В Дельте переход от воды к суше весьма относителен). До горизонта тянулась черная гарь с проблесками проток, над нею стелилась пелена едкого дыма, на воду оседала сажа. И тишина стояла небывалая – камыши не шуршали, нечему было шуршать, а птицы покинули пожарище, подыскав себе местечко поспокойнее. Кое-где еще дымились очаги, копотя в небо серыми столбами дыма, но дожидаться полного угасания Сергий не стал – они и без того дали Зухосу хорошую фору.

Погоню возглавил контуберний в полном составе. За ним двигались девушки Кадешим – «девичьим» сехери правила Неферит. Третьими плыли египтяне из Уасета, экипированные как легионеры, но с драгоценным оружием своих предков. За рулевым веслом гордо восседал Имтоур. Добровольцев-египтян догоняли добровольцы-эллины, нубийцы Эзаны и ливийцы во главе с Ахми. Ливиец очень переживал, но и рад был, что никого из новых друзей своих не убил и не успел причинить им вред.

– Полный интернационал! – ухмылялся Искандер, оглядываясь на сехери, плывущие в кильватере.

– Ограниченный контингент, – уточнил Эдик, – исполняющий интернациональный долг в Египте!

– Вот, никакой серьезности… – вздохнул Сергий. Обернувшись к Торнаю, сидевшему за веслом в паре с Гефестаем, он спросил:

– Ты говорил, что Зухос в Александрии… Ты так думаешь или точно знаешь?