Воительница и Сфинкс

— О… Э-э, — растерялся Гомер и откашлялся. — Никогда об этом не думал. Что ж, обещаю воздержаться от подобных вопросов, если ты позволишь мне пойти с тобой.

— Конечно! — радостно согласилась Габриэль, но тут же бросила встревоженный взгляд на Зену: — А ты не против? Ну, если Гомер…

— Нисколько, — мягко перебила ее воительница и этим ответом заработала подозрительный взгляд подруги. Зену вполне устраивало, что Габриэль будет без умолку болтать не с ней, а с Гомером. — Вы сможете поговорить об Аталанте, а я пока подумаю о своем. Смотри, там море, а на берегу беговые дорожки!

— Неужели? — Габриэль вытянула шею, всматриваясь в направлении, куда указала Зена, и тут же мрачно добавила: — Придется поверить тебе на слово, ибо все, что я вижу, — это толпа.

Гомер тихо прыснул и поспешил ее утешить:

— Я тоже вижу море и толпу на плотном песке. Аталанта пользуется успехом у зрителей. Знаешь, я вспомнил загадку…

— Ой, и ты любишь загадки!

— В Академии от них некуда деться, они сейчас в моде — последний писк. Кроме того, это мое увлечение. Слышала такую?.. — Зена покачала головой: опять загадки. Слава богам, эти решать не ей.

Чем ближе они подходили к северной окраине рынка, тем гуще становилась толпа и тем медленнее путники продвигались вперед. Чья-то рука украдкой легла на бедро воительницы. Зена схватила пальцы исильно дернула, заставив их владельца пошатнуться. На нее уставились совершенно круглые и якобы невинные глаза: мальчишке не было еще и десяти лет.

— Если не хочешь остаться безруким, держи свои лапы подальше! — велела она, сжимая его пальцы.

— Но… Но я ничего не делал…

— Делал. Повторить не пытайся, иначе рука останется у меня, уяснил?

— Ай! Ай-ай-ай! Уяснил, — выдавил побледневший воришка.

— Вот и отлично. Передай мои слова остальным: меня, этих двух и коня не трогать, не то будет хуже. Сдержишь обещание, получишь пару монет, когда окончатся забеги.

— Правда?

— Клянусь. Я не нарушаю своих обещаний; постарайся сдержать свое, — воительница отпустила руку мальчишки, тот энергично закивал и через мгновение затерялся в толпе, а Зена вернулась к изучению обстановки. Кажется, никто не обратил внимания на разыгравшуюся между ней и воришкой сцену, именьше всего Габриэль и Гомер.

— Ой! — Габриэль подняла руку и заслонила глаза от полуденного солнца. — Как ярко светит! Готова поспорить, что лучшие места уже заняты, причем по обеим сторонам беговых дорожек.

— Вовсе не обязательно, — ответил Гомер и вытянул шею, пристально разглядывая толпу. — В конце концов, это всего лишь соревнования женщин, у них нет популярности Олимпийских игр.

— Ну да, — хмуро ответила Габриэль, но устыдилась: — Вот и хорошо! Ты сможешь пробраться к воде?

— Может быть, я лучше… — что бы он ни сказал дальше, никто этого не услышал, ибо позади них, где-то в глубине винного рынка, возникла чудовищная неразбериха. Толпа оживилась, с берега донесся визг икрики сотен девчонок: начался очередной забег. Габриэль забеспокоилась, а точнее говоря, чуть не лишилась разума от нетерпения. Она отпустила наконец стремя и рванулась вперед; Гомер, протиснувшись сквозь толпу, обогнал девушку и взял ее за руку, помогая расталкивать народ. Зена, спрятав усмешку, направилась следом. Внезапно толпа раздалась, и путники почувствовали дуновение соленого морского ветра, под ногами оказался плотный песок.

— Ах, так мы немного пропустили! — радостно воскликнула Габриэль. — Начался только второй забег средидевочек. Можно передохнуть: мы пришли слишком рано.

Глава 2

— Вроде бы, — начал Гомер, но пронзительный визг перебил его. Десять девочек в длинных просторных туниках стартовали с дальнего края дороги. Они босиком бежали по утоптанному морскому песку, и крики болельщиков подбадривали их. Девочки добегали до противоположного конца дистанции, крики на время стихли, и юноша смог наконец закончить: — кажется, там, вдали, есть свободное место. Надо обойти дорожки и чуточку подняться. Не так уж далеко.

— Пойдем, — Габриэль закричала, чтобы перекрыть восторженный гул толпы. Девушка оглянулась на Зену, та пожала плечами:

— Не возражаю. Это лучше, чем целый день смотреть на солнце: оно так слепит глаза, что ничего другого не видно. Там вроде тень.

Габриэль сморщилась:

— Эй, я же твоя подруга, ты не должна мне лгать. Зачем говорить, что тебе нравится то, что на самом деле… ну…

Воительница улыбнулась, ее глаза потеплели:

— Габриэль, все в порядке. Я же говорила, что в долгу перед тобой за морское плавание: ты там намучилась. Кроме того, мне нравится смотреть, как соревнуются девочки, — она чуть отвернулась и добавила: — Когда-то я тоже могла участвовать в забегах, — и тут же спохватилась, увидев морщинку меж бровей подруги: — Ну да ладно, это неважно. Иди-иди. Я следом.

Прилив почти достиг пика, и, когда Гомер привел их на свободный пятачок, тот оказался залитым водой. У самых ног плескалась морская пена. Юный певец виновато взглянул на спутниц:

— Да, мокровато… Теперь понятно, почему здесь никого нет. Если хотите, я поищу другое место, — но Габриэль энергично замотала головой, отказываясь. Она прислонилась к юноше спиной и принялась расшнуровывать сандалии.

— О, как чудесно! О таком месте можно только мечтать! — со счастливым вздохом сказала она, когда про-хладная волна коснулась ее усталых ног. — Ты сюда специально пришел?

Он рассмеялся:

— Хотел бы я ответить "да", но не могу. Кстати, я вспомнил загадку, — он помолчал немного, а потом произнес нараспев: — Я не имею собственной формы, но могу отнять ее у всего; я падаю с огромных высот, но не разбиваюсь на части; я даю жизнь и отнимаю ее; я древнее людей и богов.

Габриэль расхохоталась и пихнула Гомера в бок:

— Ты не мог найти штуку посложнее? Это же вода, ребенку ясно!

Поэт тоже улыбнулся за компанию, но вид у него был смущенный.

— Да я просто так это выпалил: должно быть, прилив напомнил. Дай мне шанс, Габриэль! Я найду загадку, которая тебе не по зубам.

Девушка уперла руки в боки и дерзко посмотрела на Гомера:

— Ого! Да это вызов! Как ты посмел? В мире нет никого, кроме богов, конечно, кто мог бы сравниться со мною, — на всякий случай болтушка вставила фразу про Олимпийцев: не хотелось ей навлекать на себя гнев небес.

— Вызов брошен, — гордо выпрямился юный поэт, но секунду спустя оба закатились от хохота. Серьезность с них как ветром сдуло.

Зена кисло хмурилась и тихо бормотала себе под нос: "Вода, конечно! Ох, уж мне эти загадки! Ответы, как на подбор, простые — Когда тебе их скажут". Усилием воли она отмахнулась от мрачных мыслей. Для того чтобы решать эти задачки, нужен особый дар: не такой, как у нее, вот и все.

Однако на Итаке пригодились таланты Зены, ибо Пенелопе нужен был воин, способный разработать хитрый план, создать армию из темноты и тумана, из одной женщины, одного мальчишки да нескольких пастухов и слуг. Тыловую поддержку обеспечивала только девушка с золотыми волосами, посохом вместо оружия и большим запасом верности — Габриэль. Игра со смертью! Но план сработал, разве нет? Войско-призрак, существующее только в воображении, разметало реальную и грозную армию Драконта.

Цирцее нужен был человек, который бы ей посочувствовал. Зена хотела обвести колдунью вокруг пальца идобилась своего. Значит, Зена не просто гора мускулов — у нее острый ум. Правда, нельзя не учитывать вклад Габриэль: она тоже не деревенская простушка.

"Похоже, равновесие скоро нарушится", — мрачно хмыкнула воительница. Она бросила мимолетный взгляд на шутливую ссору, разгоревшуюся между спутниками, потом посмотрела на беговые дорожки: девочки-бегуньи уже развернулись и мчались обратно. Среди них были великолепные атлетки — то есть многообещающие, ведь родители могут заставить ребенка отказаться от соревнований, чтобы дочь не сочли странной. "Что ж, есть вещи и похуже, чем репутация странной девочки", — подумала Зена, которая, однако, хорошо знала, что это мнение не разделяет большинство родителей, включая ее собственных. Быть непохожей на других опасно и нелегко.