Воительница и Сфинкс

— Какая несправедливость! Как же ты справилась? — Гомер был благодарным слушателем.

Габриэль уселась рядом с ним и качнула головой:

— Ух, как бы страшно я разозлилась! И всем показала бы, чего я стою!

Аталанта остановила на ней задумчивый взгляд:

— А ты неглупа! Именно так я и поступила: я так разозлилась, что добилась встречи с Ойнеем и отстояла свое право участвовать в охоте. В конце концов, в воззвании не говорилось, что приглашаются только мужчины. Однако царь оказался форменным слабаком, всю жизнь под пятой у жены. — Глаза охотницы потемнели, когда она вспомнила те унижения. — Алфея вертела мужем, как хотела, и Мелеагра, своего сына, пыталась заставить плясать под свою дудку. Но он был упрям. Она заявила… впрочем, неважно, что она заявила, но мне пришлось спорить с царем больше часа. Кастор и Полидеву заступились за меня и зауричали, что нужно предоставить мне шанс, раз уж я здесь. Наверное, надеялись увидеть мой позор. Остальные орали, что из-за моего нытья потерян целый день, что они могли бы уже жарить вепря на царском дворе. А царица Алфея все нашептывала на ухо царю, что пора отправить меня назад к мамочке, которая так беспокоится.

Аталанта задыхалась от ярости:

— Отправить меня домой, да еще с запиской, чтоб одели меня в приличную юбку! К матери, которая выбросила меня из дому в день моего рождения! А когда Кастор… нет, Полидевк… О, боги, я так и не научилась их различать! В общем, один из них попытался заговорить с царем, Алфея чуть не прогнала его. Вдруг вошел царевич Мелеагр, в тот же миг что-то произошло, все замерло во мне и вокруг, — Аталанта исейчас замерла. — Он встал на мою сторону. Мелеагр попросил царя и воинов разрешить мне остаться ипопробовать свои силы. Алфея не возразила ни слова. Царица попалась в ловушку: ненаглядный, бесценный, единственный сыночек должен непременно получать все, что хочет, а хотелось ему меня, ну, пусть поиграет. Но она не увидела главного — это была не игра. И для меня, и для него…

Так я осталась при своем. Мелеагру нужно было мое присутствие совсем для других целей, и это выводило меня из себя. Я должна была доказать, победить!.. В мыслях я уже выслеживала зверя в лесной чаще, готова была пристрелить его и заткнуть всех за пояс. В первый вечер Мелеагр не оставлял меня ни на секунду: мозолил мне глаза на пиру, надоедал после, а наутро оказался подле меня, едва мы собрались на охоту. Неужели не видел, что его… м-м, предложения меня ничуть не интересовали?! — неожиданно охотница густо покраснела и отрывисто повторила: — Да, не интересовали! И уж конечно, он меня не любил, по крайней мере, так я считала тогда. Он казался мне ребячливым и к тому же был лунатиком, — Аталанта начисто позабыла о слушателях и говорила сама с собой. Габриэль бросила взгляд на воительницу, та закатила глаза.

Вздрогнув, рассказчица вернулась к реальности и, взглянув на Гомера, зарделась еще больше. Но все же продолжила:

— Мне не было дела до Мелеагра, его матери и прочих героев, пока они не мешали мне участвовать в охоте. Только победа имела для меня значение, остального я просто не замечала. Как только над горизонтом взошло солнце, мы тронулись в путь. Следы ужасного вепря были повсюду, даже под стенами дворца. Поля в округе были затоптаны, изгороди сломаны. Разрушения, которые он оставлял за собой, могло нанести только целое стадо кабанов. Следы мы находили везде, но сам зверь исчез. Везде пировала смерть; везде мы находилирастерзанных овец и коров, их было слишком много, чтобы пастухи могли сжечь останки, да и боялись бедные люди выходить в поля, — Аталанта очнулась и бросила Гомеру улыбку. — Поэтому мой Эндимион не хочет слагать песни о Калидонской охоте. Никакой поэзии!

— Можно опустить некоторые подробности, — ответил поэт, но тут же извинился: — Это неважно. Прости, что перебил, и продолжай, пожалуйста!

— Так мы бродили по окрестностям до вечера, рассыпаясь на группы, чтобы прочесать весь лес, и под конец со мной остался только Мелеагр и еще один юноша. Я так и не узнала его имени. Мы стояли на топкой земле, к вечеру воздух стал влажным, ветра не было, и повсюду кишели насекомые. Помню, я подумала, что запах болотной тины и диких цветущих трав просто невыносим. Мои ноги ужасно болели, а на руках не осталось живого места, все покрывали укусы. Мне стало обидно, что досадные мелочи, когда их много, заставляют забыть о подвиге.

— Как я тебя понимаю! — выпалила Габриэль, и, взглянув на нее, Аталанта кивнула.

— Пожалуй, понимаешь, — признала она, и ее задумчивые глаза надолго остановились на девушке. Наконец она поежилась и снова устремила взгляд на пламя. — На чем я остановилась? Ах да, я шла по свежему следу ивдруг услышала, как юноша закричал, а потом завизжал от ужаса. Он вылетел из-за кустов, а по пятам за ним несся чудовищный кабан. Это был он — вепрь Артемиды! Под копытами гигантского пятнистого зверя дрожала земля. Крик юноши оборвался… — Аталанту передернуло, она закрыла и вновь открыла глаза. — Вепрь замер в десяти шагах от нас, и я готова поспорить, что сам Цербер не так ужасен! Он был выше любого из нас, широк в груди, словно вол, но очень быстр и проворен. Щетина в локоть длиной торчала из его морды, а глаза были, — Аталанта зажмурилась и задрожала, — были красны, как кипящая кровь. Воплощение зла. Я смотрела в эти глаза и видела там свою смерть, видела, какой она будет. Взгляд его приковал меня к месту. Но, похоже, чудовище не могло решить, кого растерзать первым, и это дало мне единственный шанс. Вепрь остановил взгляд на Мелеагре и шагнул вперед. Я выхватила стрелу, натянула тетиву, кое-как задержала дыхание, чтоб прицелиться, и выстрелила. Стрела впилась зверю в холку, нанеся глубокую, но не смертельную рану. Вепрь испустил оглушительный рев, развернулся и ринулся напролом сквозь кусты. Разумеется, мы кинулись вдогонку.

— Вдогонку? — выдохнул Гомер, — Вы побежали за гигантским раненым кабаном? Кинулись в кусты, где ничего не видно в двух шагах?!

Охотница кивнула и облизала губы:

— Мы не могли его упустить. Он был смертельно опасен. Если б он ринулся в поля, вымещая свою ярость, убивая всех на своем пути, это было бы на моей совести, ибо я ранила вепря, а не сразила его. Я бежала изо всех сил, как только появлялась возможность бежать по этой неверной, болотистой земле, и, сами понимаете, позади мчался Мелеагр. Он отстал не так уж сильно, — прибавила Аталанта, и линия ее губ смягчилась. — Когда мы выскочили на поляну, вепрь был уже там, и дюжина охотников окружала его. Четыре копья и множество стрел торчали в могучем загривке. Он истекал кровью, но все еще был опасен. Кастор, — кажется, это был он — поймал голову чудовища и запрокинул ее назад, навалившись всем телом. Мелеагр бросился вперед и могучим ударом перерезал вепрю горло. Мы потеряли двух прекрасных охотников. Как споют когда-нибудь: только двух, — и одолели чудовище.

Она опять напряглась:

— На праздничном пиру герои собрались чествовать Мелеагра, хотели вручить ему шкуру вепря как заслуженный трофей, ибо смертельный удар нанес он. Царевич отказался от награды и убедил всех, что шкура принадлежит мне, поскольку я нанесла первый удар и спасла ему жизнь. Алфея… она никогда не простит мне этого… — Аталанта качнула головой и попыталась изобразить улыбку. — Что ж, вы хотели историю, вы ее получили. Жаль, что я не лучший рассказчик, — она резко поднялась и ушла прочь от костра.

Гомер посмотрел ей вслед.

— Мелеагр… знакомое имечко, — сказал он задумчиво. Габриэль похлопала его по руке:

— Он умер, — тихо произнесла она. — В ту самую ночь. Я слышала пять или шесть разных версий, но все онисходились в одном: он погиб, потому что уступил ей шкуру. Царская семья и все участники охоты пришли в бешенство, — девушка повернулась и бросила взгляд туда, где скрылась охотница. — Бедняга! Наверное, ужасно любить человека, о котором у тебя остались только воспоминания… да еще такие.

Зена была настроена скептически:

— Может, она и не любила его, Габриэль. Не у всех такое чуткое сердце, как у тебя. Скорее всего, она чувствует себя виноватой, потому что не принимала Мелеагра всерьез. Если вообще что-нибудь чувствует, — добавила она сквозь зубы. Габриэль смущенно посмотрела на подругу. — Не обращай внимания, забудь. Пойду посмотрю, как там Арго, и лягу спать. Советую последовать моему примеру: завтра день не из легких. Мы тронемся перед рассветом — она ушла в сторону, противоположную той, куда отправилась охотница. Габриэль вздохнула: