Уроки для двоих

Это что — блатняк?

«На реке Колыме задержались морозы, на реке Колыме вечный голод и тиф, на реке Колыме мрут от туберкулёза, на реке Колыме человек ещё жив» — завывало за окном. Голова сразу разболелась ещё сильнее. Ужас какой. Нет, мои дети точно тут ни при чём. У моих детей безупречный музыкальный слух с пелёнок.

Я встала с кровати, надела халат и вышла в коридор. Здесь заоконный блатняк был почти не слышен, но когда я прошла на кухню, он вновь стал громче.

Близнецы обнаружились сидящими за столом с вытянутыми лицами, а мама — у плиты. Она жарила сырники, и судя по тому, что выглядели они слегка подгорелыми, репертуар за окном её тоже отвлекал.

— С добрым утром, — сказала я, на всякий случай рассматривая с подозрением Фреда и Джорджа. — И кто знает, что это?

— Это не мы! — воскликнули мои дети хором сразу же. — Честно, мам!

— На этот раз я вам верю, — пробурчала я, садясь за стол. — Потому что вы о существовании такой… хм… музыки даже не знаете. Ма-а-ам?

— Я грешным делом подумала, что это Лев балуется, — хмыкнула мама, переворачивая сырник. — Но нет, мы его ещё не настолько достали. Помнишь, пару недель назад висело объявление, что с июня в нашем доме начнётся капитальный ремонт фасада здания?

Я нахмурилась.

— Нет, не помню.

— Не удивительно, — пробормотала мама. — В общем, это он самый, Алён. Капремонт фасада. Ты в окно выгляни — они там уже и страховку свою натянули, или как там эти верёвки называются, и на люльке туда-сюда катаются. Ну и музыку заводят.

В этот момент очередная песня про Магадан кончилась, и за окном послышалось:

«Ну а там, говорят, супчик жиденький, супчик жиденький, но питательный… ну а там, говорят, будешь пухленький, будешь пухленький и внимательный…»

— Хы-ы-ы, — захихикали мальчишки, а у меня возникло ужасное желание высунуться в окно и перерезать к жиденькому супчику всю страховку этих горе-ремонтников.

Видимо, не у одной меня.

— Уважаемые, — послышался за окном голос Шляпника. Судя по всему, «уважаемые» были на пару этажей ниже нас, — выключите, пожалуйста, ваш музон. Он мешает всему дому.

Снизу раздался ответ в стиле «а мы ничё и право имеем».

И тут сосед выдал:

— Я тебя щас так отымею в твоё право, что ничего ремонтировать не сможешь. И менты на мой вызов с удовольствием приедут, заберут тебя туда, где этот самый супчик на обед. Понял или мне повторить?

— О-о-о, — сказали хором мои бандиты. — Лев!

— Что — Лев? — не поняла я.

— Вот сейчас — Лев! — пояснил Фред, а Джордж добавил. — Р-р-рычит! Как положено львам.

— Да от такого музона и мышка зарычит, — пробормотала я, закрывая окно — не хватает ещё близнецам слушать отборный трёхэтажный мат любителя жиденьких супчиков. Он, может, и понял, и сейчас даже выключит, но обматерить Шляпника был обязан по праву безвинно обиженного. — Так-с, с чем сырники будем? Со сметаной, со сгущенкой? Или, может, вам клубничный соус сделать?

У мальчишек в глазах загорелись сердечки, как у смайликов.

— Соуу-у-ус, да-а-а…

Вот и отлично. Кажется, удалось отвлечь… И хорошо, что у наших окон отличная звукоизоляция.

Надо будет потом у Шляпника поинтересоваться, чем там дело кончилось с этим супчиком.

После завтрака мы с Фредом и Джорджем, оставив бабушку пылесосить квартиру, пошли гулять и… да, кататься на скутерах. Куда же без них? Близнецы с трудом дотерпели, пока я, как они выразились, «соизволю» (за что получили по шапке оба) выйти из дома, сразу встали на свои адские машины и погнали. И в результате я нервничала всю дорогу до парка, представляя, что сейчас их занесёт на проезжую часть, и всё… Поэтому я практически бежала за ними, намереваясь в случае чего схватить за футболки и стащить со скутеров.

А возле парка мы наткнулись на Шляпника с Ремом. Пёс радостно завилял хвостом, сосед улыбнулся и приподнял шляпу, мои же бандиты завопили:

— Здра-а-а-а-Ле-е-ев-Игоре-е-еви-и-ич! — и стали кружить вокруг него, как два зайца из рекламы батареек. — А вы-ы-ы уже-е-е?!

Я не сразу поняла, что значит «уже», а вот Шляпник проявил поразительную способность к расшифровке тайных посланий Фреда и Джорджа.

— Да, мы уже погуляли. Но можем погулять ещё. Алёна Леонидовна, вы не против, если я к вам присоединюсь?

— Нет, — я пожала плечами, — гуляйте, конечно. Если вам не надоело…

Судя по счастливому Рему, который вилял хвостом как бешеный, глядя на близнецов — не надоело.

Шляпник улыбнулся и, наклонившись, отстегнул карабин от ошейника. Пёс тут же, громко гавкнув, понёсся за Фредом и Джорджем, игриво клацая зубами, словно пытаясь поймать мальчишек.

Вот даже не знаю, хорошо это или плохо? Может, порядка будет больше, если мы погуляем с собакой? Или наоборот…

Я так пристально следила за своими бандитами, что не сразу поняла — сосед что-то мне говорит.

— А?

— Рему полезно поноситься, — повторил Шляпник терпеливо, — а то я ему должную зарядку для ног и хвоста не обеспечиваю.

— Хвоста?

— Ну да. Смотрите, как виляет.

И точно — хвост Рема двигался с такой скоростью, словно мечтал превратиться в пропеллер и помочь своему хозяину взлететь над бренностью жизни.

Я вздохнула. Эх, мне бы столько энергии…

— Что в итоге с нашими ремонтниками? А то я окно закрыла, чтобы не смущать Фреда с Джорджем… м-м-м… выбором репертуара. Приструнили вы это блатное сообщество?

Лев Игоревич пожал плечами.

— Думаю, что максимум на неделю, а потом будет рецидив.

Я засмеялась.

— Да, вполне возможно. Может, они просто-напросто мечтают быть рецидивистами. А тут такой облом — надо вместо этого дом ремонтировать.

Сосед, кажется, хотел что-то ответить, но не успел — я громко завопила:

— Фред! Джордж! Стоять!!!

Шляпник сам аж вздрогнул, а моим… рецидивистам — ну хоть бы хны! И мчатся вперёд без зазрения совести, а там такой спуск за поворотом — мама не горюй. Костей не соберу… и нервов не напасусь…

И тут мой собеседник ринулся вслед за близнецами, да так быстро, что я больше ничего не успела крикнуть. Догнал их секунд через пять — как раз на повороте — и схватил обоих за шкирки.

Фред и Джордж балансировали на скутерах, не в силах ехать дальше, а рядом топтался и вилял хвостом совершенно счастливый Рем — ему явно нравилась эта игра на моих нервах.

Я вздохнула с облегчением, подошла ближе… и чуть не упала, услышав:

— Ребята, правила дорожного движения пишутся не только для тех, кто ездит на автомобилях. Неважно, велосипед под вами или скутер — надо ездить по правилам.

— Мы ещё маленькие для правил! — Фред.

— И здесь нет никаких знаков! — Джордж.

— Знаков, может, и нет. Зато у вас есть мозги. — Ну, это спорный вопрос. — И мама, которая за вас волнуется и переживает. Вы ведь не хотите остаться без мамы?

Я уже хотела подать голос, чтобы высказать своим бандитам всё, что о них думаю, как вдруг услышала этот вопрос. И замерла от неожиданности.

— Никогда не думали об этом, да? — продолжал Лев Игоревич увещевать притихших близнецов. — А зря. Мама ваша не вечная, и здоровье у неё не железное. А вы её так нервируете, как будто и не любите совсем.

— Любим! Конечно, любим! — возмутились мальчишки. Я фыркнула — и все присутствующие наконец обратили на меня внимание. Даже Рем — и тот голову задрал.

— Любить — значит, заботиться и нервы не трепать. Вы же обещали с этого спуска не съезжать, — сказала я укоризненно, и услышала в ответ два синхронно-честных голоса:

— Мы бы притормозили!

— Да, притормозили бы!

Судя по улыбке Шляпника, он моим детям тоже не поверил.

— Ну да, конечно… — Я закатила глаза. — Тормозят одни лишь тру́сы, что боятся рваных ран. Ну а смелым карапузам всё ништяк! А что до мам — поорут и перестанут, сядут быстро голоса. Что вы им не говорите — всё им божия роса.

Сосед, кажется, офигел, а Фред с Джорджем уже хором возмущались, по привычке выловив из моего рифмоплётства главное: