Свет укажет…

Странно то, что мой символ на камне засветился, но я никуда не пропала. У нас с ребятами была версия, что, попав в игру, мы встретимся. Поэтому я поочередно набираю их номера, но все телефоны «вне зоны действия сети». Но раз с Мариной я разговаривала, значит, связь работает. Тогда выходит, мы не вместе, не встретились, каждый будет выполнять свое задание в одиночку. И искать какой-то «истинный путь», сражаться с врагом я тоже буду одна, без друзей… Ну что ж, не первый раз мне придется столкнуться и справиться с чем-то неизвестным самостоятельно.

Я набираю номера друзей еще несколько раз и когда в снова слышу автоматический голос на том конце, не сдерживаюсь и ругаюсь вслух на все сразу, глядя на редкие облака:

– Зачем я ввязалась во все это?! Зачем ты приволок эту шкатулку?! Зачем я до тебя вообще дотронулась?! – последний вопрос адресую «Корктане», которую снова достаю убедиться, что все происходит наяву.

Вот к чему приводит доверие к людям! Не общалась бы с ними, и не полезла бы смотреть эту шкатулку – ничего бы и не случилось. А теперь какая-то херня происходит!

Сама себя завожу этими мыслями с пол-оборота.

У меня внутри что-то зудит, мне хочется действовать, но я не знаю, что нужно делать. Кажется, будто этот зуд движется во мне, пытается найти выход… и концентрируется на руке там, где находится татуировка.

Чтобы отвлечься, я захожу в магазин. Желудок уже не раз напоминал о том, что я с ночи так ничего еще и не съела. В магазине подхожу к витрине с пирожными, вижу свои любимые. И к нему протягивает руку рядом стоящая женщина. Как же все бесит! Я неожиданно для себя, уже накрученная собственными размышлениями, так злюсь, что хватаю ее за руку:

– Возьмите что-то другое, эти я забираю, я раньше вас подошла.

Говорю это, и происходит нечто необычное: слышу свой голос со стороны, он вторит моему настоящему, и он другой – измененный и более убедительный. Злость сразу куда-то исчезает, я убеждена в том, что женщина меня послушает, и я заберу эти пирожные. Я абсолютно уверена в этом. А в глазах покупательницы долю секунды я вижу блеск зеленого огонька.

Я отпускаю ее руку, не зная, что сказать, и еще не веря, что я вот так бесцеремонно схватила незнакомого человека за руку. Женщина же, наверняка в другой раз, как и любой человек на нее месте, просто так не оставившая бы мою выходку без внимания и обязательно высказавшая все, что обо мне думает, послушно протягивает мне коробку с пирожными.

Расплатившись, я выхожу из магазина и прислушиваюсь к себе – зуда больше не ощущаю. Во мне поселилось какое-то другое чувство, которое я не могу пока описать. Что-то вроде спокойствия, смешанного с предвкушением.

На ближайшей остановке я сажусь в автобус и еду, наконец, к Марине. Я никогда не позову ее к себе в гости, в нашу позорную панельную хрущевку, которую родители купили в ипотеку после банкротства и нашего вынужденного трехмесячного проживания в доме моих дяди и тети. Я вообще никого никогда не звала к себе.

Я приезжаю к подруге, и она рассказывает мне обо всем подряд, о чем не успела натрещать по телефону. Говорит, что хочет поехать в Европу отдохнуть, а родители настаивают на том, чтобы она искала работу. Но вообще-то она может себе позволить и не работать – мама с папой дают ей деньги. Поэтому сейчас она и отдыхает дома с комфортом. Я тоже могу пойти работать, но не считаю нужным распыляться на один-два месяца на работу официанткой или секретаршей. У меня другие цели. И учеба не должна страдать, она важнее мелких заработков.

Спустя пару часов ее болтовни я решаюсь и рассказываю подруге про «Корктану». Даже показываю шкатулку, которую забрала из квартиры Богдана. Марине интересно, она много расспрашивает, а я отвечаю в подробностях. Татуировку на руке она не видит, как и светящиеся символы на камнях. Она видит просто камни. Но она верит мне и искренне пугается, когда рассказываю про исчезновение друзей.

– …Так что я ввязалась во что-то непонятное и теперь не знаю, что делать с этим приключением. И как выполнить задание.

Марина просит меня написать на бумаге текст, который появился у меня на руке. Пишу, протягиваю ей лист:

«Найди орудие, которое укажет тебе истинный путь, и принеси жертву».

Она читает это вслух, потом читает правила, которые написаны на внутренней стороне лепестков шкатулки.

– Ну так, может, нужно делать то, что тебе хочется, и тогда ты воплотишь свою волю? Ты же хотела на практику – вот и иди…

Мы еще недолго рассуждаем и строим догадки, а вечером отправляемся в местный парк на набережную. Покупаем по хот-догу в палатке и идем по аллее, обсуждая предложение подруги оттенить мои светло-русые волосы каким-нибудь модным в этом сезоне цветом.

– …К твоим серым глазам подойдет. Чуть стального добавить, самую каплю. А если еще и подрезать немного и укладывать в пышное каре, так вообще будет огонь!

Пару раз я поддавалась на ее уговоры – у подруги глаз был наметан, она видела, какой оттенок подойдет.

Неожиданно возле меня, почти перед носом проезжает велосипедист, едва меня не задевая. Я останавливаюсь и раздраженно смотрю ему вслед. Открываю рот, чтобы возмутиться, делаю шаг вперед, и меня все-таки сбивают. Еще один велосипедист. Я не падаю, мне удается удержаться на ногах, но я роняю хот-дог и матерюсь, не стесняясь. Мы ведь даже не по велодорожке идем, а по пешеходной аллее!

Он останавливается и подходит ко мне извиняться. Только какое мне дело до его извинений, я хочу свой хот-дог и чтобы такие дебилы не гоняли в людных местах и не сбивали с ног. Он кладет мне ладони на плечи в очередной попытке извиниться. Я беру его за руки, чтобы снять их с себя, и говорю агрессивно, лишь бы он от меня отстал:

– Будешь должен, купишь мне еще два. И убери от меня уже руки!

И опять этот вторящий изменившийся убедительный голос. Только в этот раз я не смотрю парню в глаза, когда говорю это, потому не вижу ничего необычного.

Он отпускает меня, поднимает велосипед, садится на него и укатывает. Я же выбрасываю в ближайшую урну испорченный хот-дог, и мы с Мариной идем дальше, продолжая обмусоливать тему велосипедистов-гонщиков и не только их.

А через несколько минут тот самый парень подъезжает к нам и протягивает мне два хот-дога.

– Держи. Извини еще раз.

– А почему два?

– Ты же сказала «купишь мне еще два», я и взял два.

Я забираю их, заторможено благодарю, и парень уезжает. Поворачиваюсь к Марине, а она тоже стоит обалдевшая:

– Всегда бы так: сказал, а тебе пошли и сразу сделали.

Я тоже настолько поражена происходящим, но ее слова заставляют меня вспомнить случай с пирожными. Я скорее подвожу подругу к лавке и пересказываю ей случившееся в магазине. Откусываю от одного из хот-догов, подруга тоже медленно жует и задумчиво говорит:

– Слушай, а может быть такое, что в тебя вселилась какая-то магия из той шкатулки? Что у тебя теперь есть какой-то дар?

– Какой еще дар?

Я чуть не поперхнулась от ее слов.

– Ну ты же сама сказала, что заставила женщину отдать пирожные, сейчас сама видела – парень выполнил все, как ты сказала.

Хм… Я откидываюсь на спинку. Может, моя игра происходит не в другом мире, не в другой реальности, а в этой? И теперь, когда я подчинилась стихии, стала обладательницей какой-то магии? Чтобы победить врага? Скорее всего нет, там говорится про орудие. Вряд ли магия является орудием.

Я тру татуировку. Блин, мы таких версий с ребятами даже не предполагали.

Так увлекаюсь размышлениями, что съедаю хот-дог и не замечаю, как приступаю ко второму. Но меня прерывает Марина:

– Может, к врачу сходить?

Когда я сообразила, о чем она говорит, отвечаю:

– «Доктор, я тут нашла какую-то шкатулку, проверьте, не заразилась ли я каким-то древним вирусом?» – так, что ли, я ему скажу?

Мы смеемся. Шутки шутками, но…

– Дотронься до меня и попроси что-нибудь сделать. Проведи тест на мне, – просит подруга.