Проклятие Ведьмака

Джозеф Дилейни

Проклятие Ведьмака

Посвящается Мэри

Самый Высокий холм в Графстве окутан тайной.

Говорят, что однажды, когда бушевала гроза, там погиб человек, сражаясь со злом, которое угрожало всему миру. После битвы вершину снова покрыло льдом, а когда он сошел, изменились все названия городов, долин и даже очертания холмов. Сейчас на этой самой Высокой Вершине не осталось ничего, что бы напоминало о тех событиях. Но имя осталось.

Ее называют Каменный Страж, или Камень Уорда-Защитника.

ГЛАВА 1

Потрошитель из Хоршоу

Услышав первый крик, я отвернулся и с такой силой зажал уши, что заболела голова. Помочь я пока что ничем не мог. Но не мог и не слышать, как вопит от боли священник. Он кричал долго, очень долго… Потом все же умолк.

Я сидел в темном амбаре, дрожа от страха, слушая, как дождь барабанит по крыше, и храбрился как мог. Ночь выдалась скверная. И, по-видимому, дальше будет только хуже.

Десять минут спустя прибыли такелажник и его напарник, и я бросился к двери, чтобы встретить их. Оба были мужчины крупные, я едва доставал им до плеча.

– Ну, парень, и где мистер Грегори? – спросил такелажник, не скрывая нетерпения.

Он поднял фонарь и подозрительно огляделся. Глаза у него были проницательные и умные. Оба пришедших имели вид людей бывалых, каких на мякине не проведешь.

– Он плохо себя чувствует. – Я изо всех сил старался, чтобы голос не дрожал от волнения. – Всю прошлую неделю он пролежал в постели с лихорадкой и поэтому послал вместо себя меня. Я Том Уорд. Его ученик.

Такелажник оценивающе оглядел меня с головы до пят и так высоко вскинул бровь, что она скрылась под козырьком кепки, с которого все еще стекали капли дождя.

– Ну, мистер Уорд, – с заметной иронией сказал он, – мы ждем ваших указаний.

Я сунул руку в карман штанов и вытащил набросок, сделанный каменотесом. Такелажник поставил фонарь на земляной пол, с видом утомленного жизнью человека покачал головой, бросил взгляд на своего напарника, взял набросок и принялся изучать его.

В наброске указывалось, какого размера яму нужно вырыть и какой величины камнем ее потом накроют.

Такелажник снова покачал головой, опустился на колени рядом с фонарем и поднес бумагу близко-близко к свету. Когда он поднялся, вид у него был хмурый.

– Яма должна быть девять футов глубиной, – заявил он, – а здесь сказано всего шесть.

Такелажник явно знал свое дело. Стандартная яма для домового должна быть глубиной шесть футов, но для домового-потрошителя, самого опасного из всех домовых, норма девять футов. Мы наверняка имели дело с потрошителем – подтверждением тому были крики священника, – однако рыть яму глубиной девять футов времени не было.

– Этого хватит, – сказал я. – Все нужно сделать к утру, иначе будет слишком поздно и священник умрет.

До этой минуты оба крупных, сильных мужчины всем своим видом излучали непробиваемую уверенность, но теперь вдруг занервничали. Хотя вообще-то они должны были понять, что дело серьезное, еще когда прочитали записку, где я просил их прийти в этот амбар. Я написал ее от имени Ведьмака, чтобы они наверняка явились.

– Ты знаешь, что делаешь, парень? – спросил такелажник. – Эта работенка тебе по плечу?

Я посмотрел прямо ему в глаза, изо всех сил стараясь не моргать.

– Ну, начал я уж точно хорошо. Нанял лучшего такелажника в Графстве.

Похоже, я сделал верный ход: на лице такелажника появилась улыбка. Будто расселина пролегла.

– Когда доставят камень? – спросил он.

– Задолго до рассвета. Каменотес сам привезет его. К этому времени у нас должно быть все готово.

Такелажник кивнул.

– Тогда за дело, мистер Уорд. Покажи, где нужно копать.

На этот раз он не подтрунивал, а говорил обычным деловым тоном. Он хотел побыстрее сделать свою работу и покончить с этим. Мы все хотели того же, а время поджимало, поэтому я накинул капюшон, взял посох Ведьмака в левую руку и вышел на холод, под дождь.

Снаружи стояла их двуколка, ее груз был покрыт куском непромокаемой ткани. От тела коня, терпеливо ждущего под дождем, поднимался пар.

Мы зашагали по грязи – через поле, потом вдоль живой изгороди из терновника до того места, где кусты редели под кроной старого дуба, на самой границе кладбища. Яма должна быть близко к освященной земле, но не чересчур. Ближайший надгробный камень находился на расстоянии всего двадцати шагов.

Я указал на ствол дерева.

– Копайте яму как можно ближе к нему.

Под бдительным надзором Ведьмака я выкопал множество ям – в порядке практики – и при необходимости смог бы справиться сам. Однако эти люди были знатоками своего дела и, конечно, покончат с ним быстрее.

Когда они пошли за инструментами, я продрался сквозь живую изгородь и побрел по дорожке между надгробиями к старой церкви. Ей явно требовался ремонт: черепица на крыше во многих местах обвалилась, а стены много лет тосковали по свежей краске. Я толкнул боковую дверь, и она со скрипом отворилась.

Старый священник лежал на спине перед алтарем точно так же, как и раньше. Женщина стояла на коленях у его головы и плакала. Единственное изменение состояло в том, что сейчас церковь заливал свет. Женщина забрала из ризницы все имеющиеся там свечи, повсюду расставила и зажгла. Их тут было не меньше сотни. Они стояли группами по пять-шесть – на скамьях, на полу, на подоконниках, но больше всего на алтаре.

Когда я закрывал дверь, в церковь ворвался поток воздуха, и пламя свечей заколебалось. Женщина подняла на меня взгляд, по ее лицу струились слезы.

– Он умирает, – с болью сказала она, и ее голос гулко отозвался под сводами пустой церкви. – Почему ты так задержался?

Сообщение застало нас в Чипендене, и, чтобы добраться до церкви, мне понадобилось два дня. До Хоршоу было больше тридцати миль, да и в путь я отправился не сразу. Поначалу Ведьмак, все еще слишком больной, чтобы покинуть постель, не хотел отпускать меня.

Обычно он не посылал работать в одиночку учеников, не проучившихся у него, по крайней мере, год. Мне только-только исполнилось тринадцать, и мое обучение длилось меньше полугода. Это были тяжелые и жуткие месяцы, поскольку нередко приходилось иметь дело с тем, что мы называем тьмой. Я учился справляться с ведьмами, привидениями, домовыми и прочей ночной нечистью. Но был ли я готов действовать самостоятельно?

Если все сделать как надо, искусственно связать домового нетрудно. Я дважды видел, как Ведьмак делал это. Каждый раз в помощь себе он нанимал умелых людей, и все проходило гладко. Однако этот случай был немного другой: тут имелись определенные сложности.

Видите ли, этот священник был родным братом Ведьмака. Я только раз видел его, еще весной, когда мы оказались в Хоршоу. Тогда его лицо исказилось от гнева, он вперил в нас сердитый взгляд и перекрестил воздух. Ведьмак даже не взглянул в его сторону – никакой привязанности они друг к другу уже давно не испытывали, хуже того – не разговаривали на протяжении больше чем сорока лет. Однако семья есть семья. Именно поэтому Ведьмак в конце концов и послал меня в Хоршоу.

– Священники! – возмущался он. – Почему они так уверены, что все знают? Почему вечно суются, куда не следует? О чем, интересно, он думал, пытаясь одолеть потрошителя? Каждый должен заниматься своим делом.

В конце концов он успокоился и потратил несколько часов, в деталях объясняя мне, как следует действовать; заодно сообщил имена и адреса такелажника и каменотеса, которых следовало нанять. Он также назвал имя доктора, настойчиво повторяя, что я должен позвать именно его, а не какого-нибудь другого целителя. Еще одна сложность, поскольку этот доктор жил не очень-то близко. Мне ничего не оставалось, кроме как послать ему записку и надеяться, что он отправится в путь немедленно.